Вернее, женские капканы на каблуках. Наверное, он просто каждую свою куклу-подстилку сам раздевает. Ага, именно. И чего это я так сегодня торможу?
Отложив в сторону мой второй босоножек, четверть-оборотень мягко поцеловал мою колено. Я почти ожидала, что сработает древний рефлекс, и моя ножка радостно пнёт парня под дыхало. Увы и ах, рефлексы не сработали, надо будет тоже расстрелять их дома из водного пулемётика. Сегодня вообще какая-то чудна я ночь: ножки подкашиваются и превращаются в макаронины, рефлексы не работают, капитаны футбольных команд отдыхают всю ночь в туалете, а мы с Эдуардом пьём шампанское за знакомство. Пять раз с ума сойти и вернуться обратно!
Из глубин задумчивости меня вырвала странная боль.
– Эй, ты что творишь?!! - завопила я и взбрыкнула всем телом, особенно нежной левой ножкой. Почти с удивлением я буквально тут же ощутила, как она во что-то врезалась. Понять во что именно я так и не смогла, так как дубовое бревно не было рассчитано на подобные акробатические финты, и я с "Уэ-эх!"-ом полетела назад, в шелковистую траву.
Шелковистую, ага. Об землю моя спина хряпнулась так, что будь здорова, сова! Даже крылья не спасли, скорее, их придётся выбросить первым пунктом. Вторым - мой затылок, потому как приложилась я им - всем спасибо. А пейзаж предо мной предстал восхитительный. Вверху звёздное небо, а на его фоне обе мои задранные ножки в чулках и с растопыренными - видимо, от неожиданности падения - пальцами. Погодите-ка, а я знаю эту картину… Уильям Джозеф Тернер?
Нет, чёрт возьми, хотя ему бы понравилось, как ты тут светишь нижним бельём.
Люди добрые, а я ведь и впрямь сама с собой разговариваю!
Лихорадочно прикрыв шуршащей юбкой трусы и подвязки, я расслабила ноги, и они хлопнулись на застеленное плащом бревно. Лучший пуфик на дороге, протяни, товарищ, ноги!
– Ты в порядке, амурчик? - неожиданно надо мной склонился Эдуард. С его нижней губы прямо мне в декольте капнула кровь. Ага, так вот какого фашиста я задела при падении. Что ж, товарищи, это уже лучше!
– Да, в относительном, - я попыталась понять, что же повлекло за собой всю эту истерию. Левая ступня торжественно подсказала мне, что некто попытался её размять или сделать ей массаж. Угу, вот где корыто зарыто, а земля перерыта.
Шумно вздохнув и вытерев с лица кровь тыльной стороной ладони, белокурый парень присел и, сунув одну руку мне под ноющие колени, другую - за спину, легко поднял меня в воздух.
– Извини, я не хотел делать тебе больно, - и впрямь с нотками искреннего покаяния произнёс он. Чья-то мания величия резко поползла вверх, и я честно попыталась затолкать её поглубже.
– Давай свои стопы я буду разминать сама, - на этих словах меня усадили обратно на бревно, однако я встала и с наслаждением прошлась по траве. Наконец-то избавившиеся от каблуков ноги просто пели. Если я не буду за ними следить, они ещё и напьются от радости. Тут надо быть на чеку!
– Расскажи мне что-нибудь о себе, - неожиданно произнёс за моей спиной Эдуард. Я чуть было не посмотрела на него как на сумасшедшего. А уж каким Макаром заставила себя пальцем у виска не крутить - страшная тайна!
Интересно, он на меня досье собирает или дело шьёт?
– Что ты хочешь знать? - точность есть залог вежливости, а вместе они - осторожность.
– Ну, - развёл руками четверть-оборотень, словно у него впервые в жизни не было слов, - всё, что я о тебе знаю, так это то, что тебе четырнадцать, ты учишься в обыкновенной школе, неплохо разбираешься в философии и психологии, сильна в биологии и обладаешь поразительной независимостью.
А ещё я крестиком вышивать умею!
– Ну, я прогуливаю физкультуру, слушаю Мадонну и люблю ходить по магазинам вместе с матерью или лучшей подружкой по имени Гвен, - люди добрые, это всё не про меня, честное пионерское! И вообще, кто такая Гвен?!
Но Эдуард, кажется, поверил этому, так как улыбнулся и, поднявшись на ноги, приблизился ко мне. Интересно, что этот паразит опять удумал? Наверняка опять какие-то свои дурные штучки из разряда "Обнять-поцеловать"! А спорим, что сейчас будет драка?!
Склонив голову, четверть-оборотень посмотрел куда-то ниже моего лица и неожиданно поинтересовался:
– А что это за вторая цепочка?
То смерть твоя, супостат нечистый!!. Ой, а ведь и впрямь - что это?
– Не думаю, - медленно ответила я, - что тебе оно понравится.
Насмешливо фыркнув куда-то в сторону, четверть-оборотень произнёс:
– Это что, какой-то особо ценный подарок Брока? - и не успела я рта раскрыть, как его ловкие пальцы поддели цепочку и дёрнули её вверх.
Вообще, крест - это такая штука, которой маски и игры нипочем. Она сама всё чует, и ничего ей рассказывать не надо. Видимо, оказавшись на ладони у белокурого ублюдка, этот изумительный кусочек серебра рассмотрел в нём две вещи: его богомерзкую, как говорится, нечеловечность и острую неприязнь ко мне. И всё, тут даже не в Боге дело. Даже если б его сам Дракула трогал, крест бы не гукнулся, хотя, несомненно, обжёг бы старому хрычу пальчики.
А сейчас он вспыхнул как лампочка на сто ватт, причём так внезапно, что я и Эдуард испуганно дёрнулись в разные стороны. Вместе со светом шло ласковое тепло, но лучше от этого не становилось.
– Чёрти-кошки!!! - ага, кажется, у всяких ублюдков начинают сдавать нервы.
Внезапно я ощутила, как одна из цепочек на моей шее натянулась и лопнула, щёлкнув меня напоследок по уху. Я даже знаю, какая именно, потому что маленькое белое солнце неожиданно взлетело в воздух, а потом словно камень стремительно понеслось во мрак, царящий где-то далеко внизу, чтобы опять превратиться в кусочек серебра. В крест.
Папин крест.
Сердце, ударившись о рёбра последний раз, болезненно опало.
– ТЫ С УМА СОШЁЛ?!! - заорала я и бросилась к обрыву с намерением искать путь вниз. Любой - только вниз. Прыгать - это, конечно, перебор, но здесь должен быть спуск, обязательно должен быть спуск.
Обязан быть!!!
Папин крест - это вся память, которая у меня осталась о нём!!! Даже Тэдди не в счёт, потому что крест принадлежал отцу, а медведь был им подарен . Разные вещи, разная память, разная ценность! Мать его так, я обязана спуститься вниз с этого проклятого склона!!! Почему он перестал светиться?! Почему я не вижу его?! Как же я буду искать его в такой тьме?!
– Лэй, да ты что?! - схватив за талию, Эдуард поднял меня в воздух и оттащил подальше от обрыва, а я завопила от злости в прямом смысле этого слова. Хватка у него была железная, даже рёбра трещали, но я всё равно попыталась вырваться.
Всё, теперь действительно не смешно! Этот ублюдок сорвал с моей шеи папин крест и выбросил его куда-то к собачьей матери! Мать его так, теперь он - покойник!
Очень болели ноги, но я всё равно брыкалась как бешенный опоссум, которого пытаются перекрутить в мясорубке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Отложив в сторону мой второй босоножек, четверть-оборотень мягко поцеловал мою колено. Я почти ожидала, что сработает древний рефлекс, и моя ножка радостно пнёт парня под дыхало. Увы и ах, рефлексы не сработали, надо будет тоже расстрелять их дома из водного пулемётика. Сегодня вообще какая-то чудна я ночь: ножки подкашиваются и превращаются в макаронины, рефлексы не работают, капитаны футбольных команд отдыхают всю ночь в туалете, а мы с Эдуардом пьём шампанское за знакомство. Пять раз с ума сойти и вернуться обратно!
Из глубин задумчивости меня вырвала странная боль.
– Эй, ты что творишь?!! - завопила я и взбрыкнула всем телом, особенно нежной левой ножкой. Почти с удивлением я буквально тут же ощутила, как она во что-то врезалась. Понять во что именно я так и не смогла, так как дубовое бревно не было рассчитано на подобные акробатические финты, и я с "Уэ-эх!"-ом полетела назад, в шелковистую траву.
Шелковистую, ага. Об землю моя спина хряпнулась так, что будь здорова, сова! Даже крылья не спасли, скорее, их придётся выбросить первым пунктом. Вторым - мой затылок, потому как приложилась я им - всем спасибо. А пейзаж предо мной предстал восхитительный. Вверху звёздное небо, а на его фоне обе мои задранные ножки в чулках и с растопыренными - видимо, от неожиданности падения - пальцами. Погодите-ка, а я знаю эту картину… Уильям Джозеф Тернер?
Нет, чёрт возьми, хотя ему бы понравилось, как ты тут светишь нижним бельём.
Люди добрые, а я ведь и впрямь сама с собой разговариваю!
Лихорадочно прикрыв шуршащей юбкой трусы и подвязки, я расслабила ноги, и они хлопнулись на застеленное плащом бревно. Лучший пуфик на дороге, протяни, товарищ, ноги!
– Ты в порядке, амурчик? - неожиданно надо мной склонился Эдуард. С его нижней губы прямо мне в декольте капнула кровь. Ага, так вот какого фашиста я задела при падении. Что ж, товарищи, это уже лучше!
– Да, в относительном, - я попыталась понять, что же повлекло за собой всю эту истерию. Левая ступня торжественно подсказала мне, что некто попытался её размять или сделать ей массаж. Угу, вот где корыто зарыто, а земля перерыта.
Шумно вздохнув и вытерев с лица кровь тыльной стороной ладони, белокурый парень присел и, сунув одну руку мне под ноющие колени, другую - за спину, легко поднял меня в воздух.
– Извини, я не хотел делать тебе больно, - и впрямь с нотками искреннего покаяния произнёс он. Чья-то мания величия резко поползла вверх, и я честно попыталась затолкать её поглубже.
– Давай свои стопы я буду разминать сама, - на этих словах меня усадили обратно на бревно, однако я встала и с наслаждением прошлась по траве. Наконец-то избавившиеся от каблуков ноги просто пели. Если я не буду за ними следить, они ещё и напьются от радости. Тут надо быть на чеку!
– Расскажи мне что-нибудь о себе, - неожиданно произнёс за моей спиной Эдуард. Я чуть было не посмотрела на него как на сумасшедшего. А уж каким Макаром заставила себя пальцем у виска не крутить - страшная тайна!
Интересно, он на меня досье собирает или дело шьёт?
– Что ты хочешь знать? - точность есть залог вежливости, а вместе они - осторожность.
– Ну, - развёл руками четверть-оборотень, словно у него впервые в жизни не было слов, - всё, что я о тебе знаю, так это то, что тебе четырнадцать, ты учишься в обыкновенной школе, неплохо разбираешься в философии и психологии, сильна в биологии и обладаешь поразительной независимостью.
А ещё я крестиком вышивать умею!
– Ну, я прогуливаю физкультуру, слушаю Мадонну и люблю ходить по магазинам вместе с матерью или лучшей подружкой по имени Гвен, - люди добрые, это всё не про меня, честное пионерское! И вообще, кто такая Гвен?!
Но Эдуард, кажется, поверил этому, так как улыбнулся и, поднявшись на ноги, приблизился ко мне. Интересно, что этот паразит опять удумал? Наверняка опять какие-то свои дурные штучки из разряда "Обнять-поцеловать"! А спорим, что сейчас будет драка?!
Склонив голову, четверть-оборотень посмотрел куда-то ниже моего лица и неожиданно поинтересовался:
– А что это за вторая цепочка?
То смерть твоя, супостат нечистый!!. Ой, а ведь и впрямь - что это?
– Не думаю, - медленно ответила я, - что тебе оно понравится.
Насмешливо фыркнув куда-то в сторону, четверть-оборотень произнёс:
– Это что, какой-то особо ценный подарок Брока? - и не успела я рта раскрыть, как его ловкие пальцы поддели цепочку и дёрнули её вверх.
Вообще, крест - это такая штука, которой маски и игры нипочем. Она сама всё чует, и ничего ей рассказывать не надо. Видимо, оказавшись на ладони у белокурого ублюдка, этот изумительный кусочек серебра рассмотрел в нём две вещи: его богомерзкую, как говорится, нечеловечность и острую неприязнь ко мне. И всё, тут даже не в Боге дело. Даже если б его сам Дракула трогал, крест бы не гукнулся, хотя, несомненно, обжёг бы старому хрычу пальчики.
А сейчас он вспыхнул как лампочка на сто ватт, причём так внезапно, что я и Эдуард испуганно дёрнулись в разные стороны. Вместе со светом шло ласковое тепло, но лучше от этого не становилось.
– Чёрти-кошки!!! - ага, кажется, у всяких ублюдков начинают сдавать нервы.
Внезапно я ощутила, как одна из цепочек на моей шее натянулась и лопнула, щёлкнув меня напоследок по уху. Я даже знаю, какая именно, потому что маленькое белое солнце неожиданно взлетело в воздух, а потом словно камень стремительно понеслось во мрак, царящий где-то далеко внизу, чтобы опять превратиться в кусочек серебра. В крест.
Папин крест.
Сердце, ударившись о рёбра последний раз, болезненно опало.
– ТЫ С УМА СОШЁЛ?!! - заорала я и бросилась к обрыву с намерением искать путь вниз. Любой - только вниз. Прыгать - это, конечно, перебор, но здесь должен быть спуск, обязательно должен быть спуск.
Обязан быть!!!
Папин крест - это вся память, которая у меня осталась о нём!!! Даже Тэдди не в счёт, потому что крест принадлежал отцу, а медведь был им подарен . Разные вещи, разная память, разная ценность! Мать его так, я обязана спуститься вниз с этого проклятого склона!!! Почему он перестал светиться?! Почему я не вижу его?! Как же я буду искать его в такой тьме?!
– Лэй, да ты что?! - схватив за талию, Эдуард поднял меня в воздух и оттащил подальше от обрыва, а я завопила от злости в прямом смысле этого слова. Хватка у него была железная, даже рёбра трещали, но я всё равно попыталась вырваться.
Всё, теперь действительно не смешно! Этот ублюдок сорвал с моей шеи папин крест и выбросил его куда-то к собачьей матери! Мать его так, теперь он - покойник!
Очень болели ноги, но я всё равно брыкалась как бешенный опоссум, которого пытаются перекрутить в мясорубке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119