Кейни Должничок. Очень мило для такой беззащитной девочки, как ты, должничок…
Все попытки не слушать его терпели крах. Его слова затирали всё то, что я внушала себе и ложились в моей памяти клеймом. Клеймом позора. Бесполезно было уговаривать себя не слушать его, твердить, что он специально злит меня, что его забавляет моё теперешнее положение и всё, что я хочу попытаться сделать, его несказанно порадует.
– Бедный должничок, - рука четверть-оборотня погладила меня по голове, - ты такая перепуганная, должничок…
– Заткни-и-и-ись!!! - завопила я. - Я не хочу этого слышать!!! Ты лжёшь!!! Лжё-о-ошь!!!
Он весело рассмеялся, и возможно, именно это пошло мне на руку.
Дёрнувшись вперёд, я ударила правой рукой, не стремясь сделать ничего больше. Только один удар, только в одну намеченную цель. От этого рывка тело завопило, наполнившись обжигающим свинцом, и под властью инерции упало на пол. Левые плечо, рука и бок онемели в приступе боли, которая вспыхнула в момент соприкосновения с досками пола и потоком яркого света ринулась в моё сознание.
… Несколько очень долгих минут я судорожно глотала воздух и как брошенная ребёнком кукла лежала у грани полной отключки. Я боролась за право остаться в сознании и медленно, тяжело, с каждым глубоким вдохом, отстаивала это право. У меня почти не было тела или совсем не было нервов, чтобы его ощутить. Отдающая болью слабость была мне телом, в которое кто-то по недоразумению поместил мой рассудок. Но я, то ли мысленно, то ли взаправду стиснув зубы, пыталась удержаться хотя бы в этом подобии материального. Пыталась видеть хотя бы эти тёмные и цветные пятна, прыгающие у меня перед глазами. Хотя бы так, хотя бы так.
Дальше будет лучше. Всё, что не убило меня, то сделало сильнее.
Мир возвращался постепенно. Кружась вокруг, он с каждым новым оборотом позволял мне ощущать себя всё явственней и явственней. Позволял мне слышать голоса живущих в нём существ, позволял ощущать приятную прохладу пола у себя под левым виском.
… - Кейн? - Кимберли лежала рядом со мной на полу и, глядя мне в широко распахнутые глаза, откуда-то издалека звала меня по имени, казалось, целую вечность. И целая вечность понадобилась мне для того, чтобы прошептать:
– … Ким…
– Что же ты с собой сделала… - прошептала русоволосая девушка и погладила меня по плечу. - Неужели его разбитая губа того стоила?
Разбитая губа… Внутри у меня несказанно потеплело. Всё было не напрасно. Я его таки достала… Виват, Кейни!
А теперь посмотри, что от тебя осталось…
Ким придвинулась ближе и обняла меня, согревая теплом своего тела, одетого в то самое белое платье. Такое же мокрое и грязное от крови, как и моя одежда. Ким подобно кошке вселяла в меня спокойствие одним своим прикосновением. Она не была пушистой и её вряд ли можно было погладить за ухом, но она была кошкой. Мокрой и взъерошенной кошкой. И она лечила душу, как самая настоящая кошка.
Под её прикосновением моё дыхание и сердцебиение пришли в норму. Сознание вернулось в сырые руины тела, лежащего на мокром полу, и принесло с собой одеяло аппатии, которым укуталось так, словно это могло спасти его ото всех бед мира.
Мне становилось всё равно. Плевать на всё и на всех. На вампиршу, на Эдуарда… Какая разница, спас он мне жизнь или не спас? А она? Ну укусила, ну попила крови - ранки заживут, кровь восстановится.
Вот и всё…
… - Кейн, не спи, Кейн, - прошептала ласково Кимберли где-то далеко-далеко и погладила меня по щеке. Приоткрыв глаза, я увидела её чуть расплывающуюся, но оттого не менее сострадательную улыбку.
– Тебе надо сделать укол, Кейни, понимаешь? Укол, - медленно разъясняла девушка, и я отупело кусок за кусочком воспринимала её фразы. - Чтобы вампирша не смогла тебя позвать следующей ночью, слышишь? Чтобы ты всегда-всегда была от неё свободна. Но ты же знаешь, как я боюсь игл. Знаешь ведь, правда? Я даже носки боюсь зашивать - так боюсь этих проклятых иголок. Поэтому укол тебе сделает Эдуард, он будет по моей просьбе очень, очень хорошим мальчиком и сделает тебе укол. И ни слова не скажет, обещаю. Понимаешь, Кейни? Просто сделает укол. И я хочу, чтобы ты больше не доводила себя до такого состояния. Я хочу, чтобы утром ты пошла в больницу, которая здесь, на территории вашего приюта, и позволила докторам позаботиться о тебе. Понимаешь, Кейни? Тебе очень, очень нужна медицинская помощь.
Я прикрыла глаза. На самом деле всё, что мне нужно было - это Киара. Моя вторая половина, сосредоточие отведённой нам на двоих рассудительности и спокойствия. Киара, моя милая Киара, где же ты, сестрёнка? Как же мне тебя не хватает, Господи… приходи ко мне, моя милая Киара, Киарочка, Киаррен Лила Браун… мне так тебя не хватает… здесь так пусто и душно без тебя… здесь так страшно…
– Вот и хорошо, - выдохнула Ким и, осторожно усадив меня спиной к стенке, стянула рубашку с одного моего плеча. - Он сделает укол и всё, Кейн. Всё будет хорошо.
Всё, что меня не убило, то сделало сильнее.
– … Киа, - позвала я еле слышно. Я знала, что она сейчас лежит, свернувшись клубочком, на своей двуспальной постели. У стенки храпит Джо - он всегда ночует у неё, если в нашем доме была гулянка. Но она не спит, я знаю, она не спит. Она смотрит в окно и, зовёт меня по имени:
– Кени, Кени, Кени…
– Киа… - выдохнула я и посмотрела на Эдуарда, который опустился рядом со мной на корточки с ваткой и парой шприцов в руках. Ким сидела рядом со мной и сжимала мою руку.
– Это однопроцентный раствор серебряной глюкозы - диренидролл, - мягко произнесла она видя, как настороженно я наблюдаю за белокурым парнем. - Ничего посильней мы не нашли. Но двух кубиков тебе хватит за глаза, Кейн. Я пойду приготовлю тебе какой-нибудь фруктовый сок из тех, которые ты любишь. Жутко вкусный и жутко витаминный.
С этими словами она бесшумно поднялась на ноги и растворилась в полумраке этой комнаты. Остались только я и Эдуард с его разбитой губой. Один только взгляд на неё приносил мне колоссальное моральное удовлетворение.
Мокрая от спирта ватка коснулась ранок и залила их огнём боли. Она одуряющей водой поднялась до моего сознания, а потом как-то растворилась. Я могла её терпеть.
Не особо ласково белокурый парень оттёр участок моей шеи от крови и грязи. Странное дело, но больше ему не хотелось ни улыбаться, ни называть меня идиотскими прозвищами. Неужели я ему в придачу ещё и зуб выбила?
– А теперь постарайся не дёргаться, потому что диренидрола больше нет, и если ты всё испортишь, то следующей ночью побежишь приносить вампирше газетку и тапочки, - произнёс он.
Я ничего не ответила. Он был прав. В слюне каждого вампира содержатся особые Ферменты Повеления. Впрочем, ферментами их назвали только потому, что содержатся они в полости рта и выделяются слизистой оболочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Все попытки не слушать его терпели крах. Его слова затирали всё то, что я внушала себе и ложились в моей памяти клеймом. Клеймом позора. Бесполезно было уговаривать себя не слушать его, твердить, что он специально злит меня, что его забавляет моё теперешнее положение и всё, что я хочу попытаться сделать, его несказанно порадует.
– Бедный должничок, - рука четверть-оборотня погладила меня по голове, - ты такая перепуганная, должничок…
– Заткни-и-и-ись!!! - завопила я. - Я не хочу этого слышать!!! Ты лжёшь!!! Лжё-о-ошь!!!
Он весело рассмеялся, и возможно, именно это пошло мне на руку.
Дёрнувшись вперёд, я ударила правой рукой, не стремясь сделать ничего больше. Только один удар, только в одну намеченную цель. От этого рывка тело завопило, наполнившись обжигающим свинцом, и под властью инерции упало на пол. Левые плечо, рука и бок онемели в приступе боли, которая вспыхнула в момент соприкосновения с досками пола и потоком яркого света ринулась в моё сознание.
… Несколько очень долгих минут я судорожно глотала воздух и как брошенная ребёнком кукла лежала у грани полной отключки. Я боролась за право остаться в сознании и медленно, тяжело, с каждым глубоким вдохом, отстаивала это право. У меня почти не было тела или совсем не было нервов, чтобы его ощутить. Отдающая болью слабость была мне телом, в которое кто-то по недоразумению поместил мой рассудок. Но я, то ли мысленно, то ли взаправду стиснув зубы, пыталась удержаться хотя бы в этом подобии материального. Пыталась видеть хотя бы эти тёмные и цветные пятна, прыгающие у меня перед глазами. Хотя бы так, хотя бы так.
Дальше будет лучше. Всё, что не убило меня, то сделало сильнее.
Мир возвращался постепенно. Кружась вокруг, он с каждым новым оборотом позволял мне ощущать себя всё явственней и явственней. Позволял мне слышать голоса живущих в нём существ, позволял ощущать приятную прохладу пола у себя под левым виском.
… - Кейн? - Кимберли лежала рядом со мной на полу и, глядя мне в широко распахнутые глаза, откуда-то издалека звала меня по имени, казалось, целую вечность. И целая вечность понадобилась мне для того, чтобы прошептать:
– … Ким…
– Что же ты с собой сделала… - прошептала русоволосая девушка и погладила меня по плечу. - Неужели его разбитая губа того стоила?
Разбитая губа… Внутри у меня несказанно потеплело. Всё было не напрасно. Я его таки достала… Виват, Кейни!
А теперь посмотри, что от тебя осталось…
Ким придвинулась ближе и обняла меня, согревая теплом своего тела, одетого в то самое белое платье. Такое же мокрое и грязное от крови, как и моя одежда. Ким подобно кошке вселяла в меня спокойствие одним своим прикосновением. Она не была пушистой и её вряд ли можно было погладить за ухом, но она была кошкой. Мокрой и взъерошенной кошкой. И она лечила душу, как самая настоящая кошка.
Под её прикосновением моё дыхание и сердцебиение пришли в норму. Сознание вернулось в сырые руины тела, лежащего на мокром полу, и принесло с собой одеяло аппатии, которым укуталось так, словно это могло спасти его ото всех бед мира.
Мне становилось всё равно. Плевать на всё и на всех. На вампиршу, на Эдуарда… Какая разница, спас он мне жизнь или не спас? А она? Ну укусила, ну попила крови - ранки заживут, кровь восстановится.
Вот и всё…
… - Кейн, не спи, Кейн, - прошептала ласково Кимберли где-то далеко-далеко и погладила меня по щеке. Приоткрыв глаза, я увидела её чуть расплывающуюся, но оттого не менее сострадательную улыбку.
– Тебе надо сделать укол, Кейни, понимаешь? Укол, - медленно разъясняла девушка, и я отупело кусок за кусочком воспринимала её фразы. - Чтобы вампирша не смогла тебя позвать следующей ночью, слышишь? Чтобы ты всегда-всегда была от неё свободна. Но ты же знаешь, как я боюсь игл. Знаешь ведь, правда? Я даже носки боюсь зашивать - так боюсь этих проклятых иголок. Поэтому укол тебе сделает Эдуард, он будет по моей просьбе очень, очень хорошим мальчиком и сделает тебе укол. И ни слова не скажет, обещаю. Понимаешь, Кейни? Просто сделает укол. И я хочу, чтобы ты больше не доводила себя до такого состояния. Я хочу, чтобы утром ты пошла в больницу, которая здесь, на территории вашего приюта, и позволила докторам позаботиться о тебе. Понимаешь, Кейни? Тебе очень, очень нужна медицинская помощь.
Я прикрыла глаза. На самом деле всё, что мне нужно было - это Киара. Моя вторая половина, сосредоточие отведённой нам на двоих рассудительности и спокойствия. Киара, моя милая Киара, где же ты, сестрёнка? Как же мне тебя не хватает, Господи… приходи ко мне, моя милая Киара, Киарочка, Киаррен Лила Браун… мне так тебя не хватает… здесь так пусто и душно без тебя… здесь так страшно…
– Вот и хорошо, - выдохнула Ким и, осторожно усадив меня спиной к стенке, стянула рубашку с одного моего плеча. - Он сделает укол и всё, Кейн. Всё будет хорошо.
Всё, что меня не убило, то сделало сильнее.
– … Киа, - позвала я еле слышно. Я знала, что она сейчас лежит, свернувшись клубочком, на своей двуспальной постели. У стенки храпит Джо - он всегда ночует у неё, если в нашем доме была гулянка. Но она не спит, я знаю, она не спит. Она смотрит в окно и, зовёт меня по имени:
– Кени, Кени, Кени…
– Киа… - выдохнула я и посмотрела на Эдуарда, который опустился рядом со мной на корточки с ваткой и парой шприцов в руках. Ким сидела рядом со мной и сжимала мою руку.
– Это однопроцентный раствор серебряной глюкозы - диренидролл, - мягко произнесла она видя, как настороженно я наблюдаю за белокурым парнем. - Ничего посильней мы не нашли. Но двух кубиков тебе хватит за глаза, Кейн. Я пойду приготовлю тебе какой-нибудь фруктовый сок из тех, которые ты любишь. Жутко вкусный и жутко витаминный.
С этими словами она бесшумно поднялась на ноги и растворилась в полумраке этой комнаты. Остались только я и Эдуард с его разбитой губой. Один только взгляд на неё приносил мне колоссальное моральное удовлетворение.
Мокрая от спирта ватка коснулась ранок и залила их огнём боли. Она одуряющей водой поднялась до моего сознания, а потом как-то растворилась. Я могла её терпеть.
Не особо ласково белокурый парень оттёр участок моей шеи от крови и грязи. Странное дело, но больше ему не хотелось ни улыбаться, ни называть меня идиотскими прозвищами. Неужели я ему в придачу ещё и зуб выбила?
– А теперь постарайся не дёргаться, потому что диренидрола больше нет, и если ты всё испортишь, то следующей ночью побежишь приносить вампирше газетку и тапочки, - произнёс он.
Я ничего не ответила. Он был прав. В слюне каждого вампира содержатся особые Ферменты Повеления. Впрочем, ферментами их назвали только потому, что содержатся они в полости рта и выделяются слизистой оболочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119