Добрый как розовый слон Майк нечаянно вылил мне его просто на голову. Они сегодня ночью, видите ли, пили за моё здоровье на концерте "Ауте" (а-а-а-а!!! как я могла его пропустить?!! ), поэтому у него наутро трясутся руки. Садист.
Кстати, о состоянии вестибулярного аппарата.
Драться всерьёз, в полную силу я не смогу, пожалуй, ещё несколько дней. Меня всё не отпускает лёгкое состояние ирреальности, будто я немного под кайфом. Лекарства, чёрт бы их подрал! А то, что я по ровной линии пройти не могу и всё время витаю в облаках - это как? А вот так: хреново, очень хреново, пусть даже Право поединка у меня спионерили на неделю. Кстати, она заканчивается послезавтра! У-у-ух! Козырненько! К этому времени я приведу себя в порядок! Вообще, не знаю, как оно там в книгах или на киноэкране, но лично я - да и любой из Круга, про остальных не знаю - восстанавливаюсь быстрее, чем об этом рассказывается во всяких книжках и медицинских пособиях. Ну буквально как собака! Так что хрень порядочную они там пишут и снимают. Гриппом болеют несколько недель? Фигня мандаринная.
– Вот, одевайся, - Киара - единственный человек, которого пустили ко мне после кофейного омовения моей свежеприобретённой головы и подушки - бросила на мою больничную постель вполне свежую одежду. - Прежние твои шмотки пришлось выбросить: все в крови и блевоте.
Я живо натянула лифчик, чёрную футболку с надписью "Blood", чёрные просторные джинсы карго, сидящие у меня на бёдрах (кажется, я похудела?) и чёрные кроссовки. Ко всему этому прилагалось: цепи у пояса, пара кожаных клёпанных браслетов, шипастый ошейник, тушь и чёрная подводка для глаз. Киара отлично знала, что после реанимации меня остро пробивает на такие вещи.
Завязав шнурки, я подошла к зеркалу. Под накрашенными глазами, удобно расположившимися в глубоких потемневших нишах моего лица - фиолетовые круги. Желтоватая скула помечена красной ссадиной, висок - тёмным синяком. Нижняя обветренная губа имеет фиолетовый оттенок и припухла сбоку, где была рассечена. Рассечённой была в двух местах и левая бровь. Наверное, мне никогда не суждено проколоть её. Нос, кстати, тоже не в самом лучшем виде, а про красавцы-синяки на теле молчу: это наше с ними интимное, где и как долго они у меня будут.
– Сделаешь мне дома массаж? - устало спросила я, заталкивая больничную рубашку под подушку.
– Разумеется, Кени, - так она меня называла, моя Киа. Кени и Киа - две трёхлетние девочки-близнецы. Мертвы - в Ночь Выбора мы обе так решили. И всё же…
– Кстати, Кен, там поспорили, сможешь ли ты сама выйти, либо тебя вывезут, - с толикой ехидства заметила за моей спиной сестра. Кто-кто, а я, принюхиваясь к арабике в косичках, не была настроена шутить, поэтому выпрямилась и оскорблено посмотрела на её отражение в зеркале.
Тихо хохотнув, Киара подошла сзади и, тепло обняв меня за плечи, прижалась щекой к моей щеке. Мы замолчали, глядя на отражения своих почти одинаковых лиц. Свежее её и избито-усталое моё. Наши глаза: тёмно накрашенные, озорно блестящие её и просто обведённые тусклые мои. Наши голоса, которые мы слышали в голове, только наши, когда мы касаемся друг друга и говорим.
Вот вам и второй эффект близнецов:
"- Козлятина отпущения, почему ты не поставила меня Подхватом во второй раз?"
"- Зачем? Чтобы мы вместе как пара стоптанных тапочек провалялись неделю в больнице?"
"- Да хотя бы. Знаешь, как говорят: за компанию. И если ты в следующий раз снова ляпнешь, мол, без Подхвата, я тебя сама поколочу.".
Какая-то медсестра удивлённо заглянула в мою палату. Было чему удивляться: близняшки Браун молчат. Может, сдохли, как парочка опоссумов?
– … А что было после того, как я вырубилась? - поинтересовалась я вслух, решив не нервировать медперсонал. Он и без того чересчур нервный. А то! Вы просто не слышали, что я вопила в манипуляционной, когда Тур пролил мне на башку горячий кофе.
– Ник, Майк, Джо и я перетянули тебя в Киндервуд. Тебе было совсем хреново. По дороге мы встретили Винсента, и он помог нам. В основном тем, что тащил твою жирную тушку.
– Сама ты тушка! - отозвалась я. - А если честно, то ни фига не помню.
– Эх ты! Склеротик! - близняшка ласково дёрнула меня за косичку и это означало "Я люблю тебя, сестрёнка!". Улыбнувшись, я ничего не ответила. Мы и так обе знаем, как сильно друг друга обожаем. Только она умеет и привыкла показывать свои чувства, а я - нет.
– Пошли?
– Пошли.
Сунув руки в карманы и побряцывая цепями, я своей обычной размашистой походкой (встречается иногда и часто у пацанов) направилась по скучным коридорам. М-да, больничка у нас мрачная, прямо как в триллерах: серые безжизненные стены, голубые кварцевые лампы… Для полного соответствия не хватает только формалинового запашка и уродливого хирурга с бензопилой в руке и безумными искорками в глазах. Кстати, если он узнает, кто усосал его бутыль спирта, я непременно увижу эту картину. Надо бы линять отсюда.
Абсолютно спокойная Киара, сунув руки в задние карманы джинс, шла рядом со мной красивым собранным шагом на грани повиливания пятой точкой. Однако этот шаг отлично сочетался с её манерой вести себя, с её внутренним миром - как вам будет угодно. Как я уже где-то говорила, Ки всегда была женственней меня, что бы мы ни говорили и по каким принципам ни жили. Всё-таки, нравится нам это или нет, мы - девушки. И я готова променять это на хрен (и в прямом и в переносном смысле), то моей сестре роль эдакой фемины-валькирии - очень даже нра.
Возле двери моя близняшка помедлила, пропуская меня как болящую вперёд, и я по своему обыкновению распахнула дверь хорошим пинком ноги. Ковбой тут, понимаете ли (а может, ковгёрл? Позовите филолога!). Кто б мне ещё притащил стаканчик бренди…
Створки разлетелись в разные стороны, и мне в лицо ударил яркий солнечный свет. Отчаянно щурясь, я с наглой мордой вышла на больничную веранду, и мир невольно отступил за стену отстранённости благодаря текущей у меня по венам лекарственной наркоте. День обещал быть жарким, и уже сейчас царит духота - самое оно после выписки из больницы. Если я в скором времени не заберусь в тенёк, у меня сначала начнёт кружиться голова, а потом я просто вырублюсь.
Ненавижу лето.
Внизу, у ступеней, меня ждал Круг Поединков в полном составе… хотя нет, брешу как лиса в микроволновке. Эдуарда нет. Впрочем, чему удивляться-то? Было бы странно, если б он ждал меня на пороге с цветами в зубах и пожеланиями добра и счастья до конца дней моих, которые, если я так же часто буду попадать в больницу, уж не за горами.
Но если бы я увидела Тэда с букетом и извинениями, меня б внесли обратно в больницу назад ногами. Сдохла от сердечного приступа, вызванного истеричным смехом. Козырный диагноз, правда?
– Ну и кто сказал, что меня отсюда вывезут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Кстати, о состоянии вестибулярного аппарата.
Драться всерьёз, в полную силу я не смогу, пожалуй, ещё несколько дней. Меня всё не отпускает лёгкое состояние ирреальности, будто я немного под кайфом. Лекарства, чёрт бы их подрал! А то, что я по ровной линии пройти не могу и всё время витаю в облаках - это как? А вот так: хреново, очень хреново, пусть даже Право поединка у меня спионерили на неделю. Кстати, она заканчивается послезавтра! У-у-ух! Козырненько! К этому времени я приведу себя в порядок! Вообще, не знаю, как оно там в книгах или на киноэкране, но лично я - да и любой из Круга, про остальных не знаю - восстанавливаюсь быстрее, чем об этом рассказывается во всяких книжках и медицинских пособиях. Ну буквально как собака! Так что хрень порядочную они там пишут и снимают. Гриппом болеют несколько недель? Фигня мандаринная.
– Вот, одевайся, - Киара - единственный человек, которого пустили ко мне после кофейного омовения моей свежеприобретённой головы и подушки - бросила на мою больничную постель вполне свежую одежду. - Прежние твои шмотки пришлось выбросить: все в крови и блевоте.
Я живо натянула лифчик, чёрную футболку с надписью "Blood", чёрные просторные джинсы карго, сидящие у меня на бёдрах (кажется, я похудела?) и чёрные кроссовки. Ко всему этому прилагалось: цепи у пояса, пара кожаных клёпанных браслетов, шипастый ошейник, тушь и чёрная подводка для глаз. Киара отлично знала, что после реанимации меня остро пробивает на такие вещи.
Завязав шнурки, я подошла к зеркалу. Под накрашенными глазами, удобно расположившимися в глубоких потемневших нишах моего лица - фиолетовые круги. Желтоватая скула помечена красной ссадиной, висок - тёмным синяком. Нижняя обветренная губа имеет фиолетовый оттенок и припухла сбоку, где была рассечена. Рассечённой была в двух местах и левая бровь. Наверное, мне никогда не суждено проколоть её. Нос, кстати, тоже не в самом лучшем виде, а про красавцы-синяки на теле молчу: это наше с ними интимное, где и как долго они у меня будут.
– Сделаешь мне дома массаж? - устало спросила я, заталкивая больничную рубашку под подушку.
– Разумеется, Кени, - так она меня называла, моя Киа. Кени и Киа - две трёхлетние девочки-близнецы. Мертвы - в Ночь Выбора мы обе так решили. И всё же…
– Кстати, Кен, там поспорили, сможешь ли ты сама выйти, либо тебя вывезут, - с толикой ехидства заметила за моей спиной сестра. Кто-кто, а я, принюхиваясь к арабике в косичках, не была настроена шутить, поэтому выпрямилась и оскорблено посмотрела на её отражение в зеркале.
Тихо хохотнув, Киара подошла сзади и, тепло обняв меня за плечи, прижалась щекой к моей щеке. Мы замолчали, глядя на отражения своих почти одинаковых лиц. Свежее её и избито-усталое моё. Наши глаза: тёмно накрашенные, озорно блестящие её и просто обведённые тусклые мои. Наши голоса, которые мы слышали в голове, только наши, когда мы касаемся друг друга и говорим.
Вот вам и второй эффект близнецов:
"- Козлятина отпущения, почему ты не поставила меня Подхватом во второй раз?"
"- Зачем? Чтобы мы вместе как пара стоптанных тапочек провалялись неделю в больнице?"
"- Да хотя бы. Знаешь, как говорят: за компанию. И если ты в следующий раз снова ляпнешь, мол, без Подхвата, я тебя сама поколочу.".
Какая-то медсестра удивлённо заглянула в мою палату. Было чему удивляться: близняшки Браун молчат. Может, сдохли, как парочка опоссумов?
– … А что было после того, как я вырубилась? - поинтересовалась я вслух, решив не нервировать медперсонал. Он и без того чересчур нервный. А то! Вы просто не слышали, что я вопила в манипуляционной, когда Тур пролил мне на башку горячий кофе.
– Ник, Майк, Джо и я перетянули тебя в Киндервуд. Тебе было совсем хреново. По дороге мы встретили Винсента, и он помог нам. В основном тем, что тащил твою жирную тушку.
– Сама ты тушка! - отозвалась я. - А если честно, то ни фига не помню.
– Эх ты! Склеротик! - близняшка ласково дёрнула меня за косичку и это означало "Я люблю тебя, сестрёнка!". Улыбнувшись, я ничего не ответила. Мы и так обе знаем, как сильно друг друга обожаем. Только она умеет и привыкла показывать свои чувства, а я - нет.
– Пошли?
– Пошли.
Сунув руки в карманы и побряцывая цепями, я своей обычной размашистой походкой (встречается иногда и часто у пацанов) направилась по скучным коридорам. М-да, больничка у нас мрачная, прямо как в триллерах: серые безжизненные стены, голубые кварцевые лампы… Для полного соответствия не хватает только формалинового запашка и уродливого хирурга с бензопилой в руке и безумными искорками в глазах. Кстати, если он узнает, кто усосал его бутыль спирта, я непременно увижу эту картину. Надо бы линять отсюда.
Абсолютно спокойная Киара, сунув руки в задние карманы джинс, шла рядом со мной красивым собранным шагом на грани повиливания пятой точкой. Однако этот шаг отлично сочетался с её манерой вести себя, с её внутренним миром - как вам будет угодно. Как я уже где-то говорила, Ки всегда была женственней меня, что бы мы ни говорили и по каким принципам ни жили. Всё-таки, нравится нам это или нет, мы - девушки. И я готова променять это на хрен (и в прямом и в переносном смысле), то моей сестре роль эдакой фемины-валькирии - очень даже нра.
Возле двери моя близняшка помедлила, пропуская меня как болящую вперёд, и я по своему обыкновению распахнула дверь хорошим пинком ноги. Ковбой тут, понимаете ли (а может, ковгёрл? Позовите филолога!). Кто б мне ещё притащил стаканчик бренди…
Створки разлетелись в разные стороны, и мне в лицо ударил яркий солнечный свет. Отчаянно щурясь, я с наглой мордой вышла на больничную веранду, и мир невольно отступил за стену отстранённости благодаря текущей у меня по венам лекарственной наркоте. День обещал быть жарким, и уже сейчас царит духота - самое оно после выписки из больницы. Если я в скором времени не заберусь в тенёк, у меня сначала начнёт кружиться голова, а потом я просто вырублюсь.
Ненавижу лето.
Внизу, у ступеней, меня ждал Круг Поединков в полном составе… хотя нет, брешу как лиса в микроволновке. Эдуарда нет. Впрочем, чему удивляться-то? Было бы странно, если б он ждал меня на пороге с цветами в зубах и пожеланиями добра и счастья до конца дней моих, которые, если я так же часто буду попадать в больницу, уж не за горами.
Но если бы я увидела Тэда с букетом и извинениями, меня б внесли обратно в больницу назад ногами. Сдохла от сердечного приступа, вызванного истеричным смехом. Козырный диагноз, правда?
– Ну и кто сказал, что меня отсюда вывезут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119