Понравиться ему? Смогу ли я понравиться ему? В мире есть куда более полезные занятия. Например, пересчитывать чёрные и белые полосочки на зебрах. Или переселить пингвинов в долину Миссисипи, вот кому-то будет весело!…
Однако хохоток белокурого парня уже перерос в настоящий хохот, громкий и мешающий мне как следует подумать. Скорее всего именно поэтому, чтобы утереть ему нос, я как можно громче произнесла:
– Могу!
Вот это уже теорема. Ну вроде теоремы о трёх перпендикулярах. Терпеть не могу их доказывать, да и геометрию не люблю вообще. Моему учителю надо памятник из платины поставить и корваллол давать за вредность.
– Спорим? - вот это я брякнула весьма и весьма неожиданно для самой себя. На самом деле, чтобы хоть как то прекратить его ржание. И мне это удалось.
Эдуард, всхлипнув от смеха, резко умолк, будто кто-то отключил звук, и в нарушаемой дождём тишине приподнял голову с мягкого подлокотника кресла. В изумрудных глазах загорелся неподдельный интерес. Киске показали рыбку. Засунуть бы ей эту рыбку в задницу.
Отступать было некуда. Вообще любое отступление сейчас было бы куда бо льшим позором чем то, что он спас мне жизнь.
– Спорим, - медленно, с расстановкой произнесла я, глядя ему в глаза, - что я смогу понравиться тебе, но при этом ты мне - нет?
Белокурый парень призадумался. Только на одну секунду.
– Спорим! - легко кивнул он и соскользнул с кресла. В два шага оказавшись рядом, изящно опустился на корточки и протянул мне руку со словами:
– Если выиграю я, твой долг возрастёт в ещё два раза.
Ни хрена себе!!! Кстати, о долгах…
– А если выиграю я, то мой долг исчезнет.
– Согласен.
– Аналогично, - я сжала его тёплую, пахнущую спиртом и диренидроллом ладонь.
Жаниль, держа в руках стакан с соком, изумлённо замерла в метре от нас. По сценарию ей полагалось уронить всё, что было у неё в руках, но самообладание у Кимберли явно покрепче моих мозгов.
– Ким, - попросила я, - разбей.
Непонимающе гладя то на меня, то на Эдуарда, девушка поставила стакан на пол рядом со мной и легко ударила по нашим рукам.
Вот и всё. Ну я и подписалась…
Схватив дрожащими руками стакан с соком, я опустошила его ровно наполовину и только потом, сонно зевнув, поняла, как странно Жаниль смотрит на нас с белокурым парнем. Кажется, она что-то прикидывала в уме или просто размышляла. Хотелось бы знать, о чём именно.
Но не успела я и рта открыть, как Кимберли задумчиво произнесла:
– Ладно, я пошла, а то бабця с дедкой будут волноваться. Надеюсь, глотки вы друг другу не перегрызёте.
Развалившийся в кресле Эдуард фыркнул:
– Надейся. Пока.
Ким бесшумно исчезла в полумраке, откуда до моего слуха не донёсся даже хлопок двери. Впрочем, она могла выйти и не через дверь, правда? Хотя, чтобы Ким выбиралась через окно, если можно воспользоваться дверью? Что-то я совсем отупела.
– Где мой рюкзак? - внезапно спохватилась я.
Белокурый парень, уже поднявшийся было на ноги, посмотрел на меня и ответил:
– На крыльце. Ты же не думала, что я внесу пять килограмм протухшего гульевого мяса под свою крышу?
Его слова несказанно успокоили меня. На крыльце, значит. Думаю, до утра на них никто не позарится. Лично я б точно не посягнулась на такое "сокровище".
Зевнув, Эдуард отправился прочь из комнаты и где-то уже в полумраке произнёс:
– Ким очень просила меня позволить тебе переночевать здесь. Я согласился только ради неё, так что не вздумай измазать обивку мебели.
– Ты просто генератор умных мыслей, - пробурчала я ему вслед и, уже через минуту блаженно вытянувшись на мягком диване, провалилась во тьму, тревожно шепчущую:
– Кени…
29.
В моих снах было много крови, пахнущей розами, и много роз, пахнущих кровью. Они сменяли друг друга поочерёдно и никогда не появлялись вместе. Кровь и розы… А ещё голос, поющий странную колыбельную:
"Здесь в чёрных садах томно розы цветут,
Звеня бубенцами на длинных шипах,
В объятьях их острых найдёшь ты приют,
Усни же, дитя! Пусть во снах будет страх… "
Вспомнить приснившееся я не смогла никаким Макаром. Ни лиц, ни событий - ничего. Может быть потому, что их там не было вовсе. Только слова садистской колыбельной прочно засели у меня в голове, и уже исходя из этого я подвела итог: сон мне абсолютно не понравился. И вообще это был не мой сон: мне такие сны никогда не снятся. Хотя, всё когда-нибудь случается в первый раз. Даже третья нога вырастает.
Немного полежав, я приоткрыла глаза и увидела безукоризненно чистый потолок.
Дьявол!!!
Какая скотина уже успела содрать с него плакат "Linkin Park"?!. Хотя, нет, стоп, стоп, стоп… Это же не мой потолок! Мать-перемать… Нет, точно не мой. На моём потолке красуются следы серийного убийства комаров и отпечатки обуви, которая, собственно, эти убийства и совершила. Если это не мой потолок, то это и не мой дом. Интересно, где это я проснулась и как сюда попала? Ну не ураганом же меня сюда принесло, а если даже ураганом, то где Тотошка?… Или я ещё сплю? Да, точно, я ещё просто сплю, надо повернуться на другой бок и…
Ой нет, точно не сплю… Чёрт возьми, да это хуже, чем похмелье… Кажется, у меня опять СУП. Любопытно, где я его заработала?…
Первой ко мне вернулась боль и стала тем сильнее, чем больше я просыпалась. Она разлилась по всему телу горячим монотонным свинцом и зазвучала на одной низкой ноте. Конкретно болели некоторые мышцы, то есть, выли чуть сильнее, чем всё остальное. А ещё локоть левой руки и шея.
Шея… о господи…
Под монотонное тиканье часов я невидяще пялилась в потолок и вспоминала прошедшую ночь, как какой-то малобюджетный, дурацкий, но очень реалистичный ужастик с собой в главных ролях. М-да, оторвать бы сценаристу, во-первых, кое-что, а во-вторых, голову. Уж лучше бы я ничего не помнила и вообще проснулась с неизлечимой амнезией: каждое воспоминание наваливалось на меня как концертный рояль, играющий похоронный марш, и в душе становилось до тошноты гадостною. Самые роялистые и отвратительные воспоминания были о вампирском укусе и о том, что Эдуард спас мне жизнь. Наверное, ему не следовало этого делать. Лучше б я тихо-мирно сдохла там, на мосту. Тогда не было бы ничего этого: ни боли, ни роялей. И я сейчас не была бы по уши в дерьме…
А Киара? Ты готова бросить её одну в этом проклятом мире? Хороша сестра, мать тебя так, ничего не скажешь! Она тебя никогда не бросала!
Киара…
При одном воспоминании о сестре у меня потеплело на душе. Очень потеплело. Я хочу её увидеть и обнять - вот это будет лучше всего на свете. Только…
Осторожно, чтобы не упасть с узенького диванчика, я перевернулась на бок и, спрятав согнутую в локте руку под подушку, задумалась.
Только вот стоит ли ей рассказывать то, что произошло со мной сегодня? Не то, что она мне не поверит - я же себе поверила - просто… Я никогда от неё ничего не скрывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Однако хохоток белокурого парня уже перерос в настоящий хохот, громкий и мешающий мне как следует подумать. Скорее всего именно поэтому, чтобы утереть ему нос, я как можно громче произнесла:
– Могу!
Вот это уже теорема. Ну вроде теоремы о трёх перпендикулярах. Терпеть не могу их доказывать, да и геометрию не люблю вообще. Моему учителю надо памятник из платины поставить и корваллол давать за вредность.
– Спорим? - вот это я брякнула весьма и весьма неожиданно для самой себя. На самом деле, чтобы хоть как то прекратить его ржание. И мне это удалось.
Эдуард, всхлипнув от смеха, резко умолк, будто кто-то отключил звук, и в нарушаемой дождём тишине приподнял голову с мягкого подлокотника кресла. В изумрудных глазах загорелся неподдельный интерес. Киске показали рыбку. Засунуть бы ей эту рыбку в задницу.
Отступать было некуда. Вообще любое отступление сейчас было бы куда бо льшим позором чем то, что он спас мне жизнь.
– Спорим, - медленно, с расстановкой произнесла я, глядя ему в глаза, - что я смогу понравиться тебе, но при этом ты мне - нет?
Белокурый парень призадумался. Только на одну секунду.
– Спорим! - легко кивнул он и соскользнул с кресла. В два шага оказавшись рядом, изящно опустился на корточки и протянул мне руку со словами:
– Если выиграю я, твой долг возрастёт в ещё два раза.
Ни хрена себе!!! Кстати, о долгах…
– А если выиграю я, то мой долг исчезнет.
– Согласен.
– Аналогично, - я сжала его тёплую, пахнущую спиртом и диренидроллом ладонь.
Жаниль, держа в руках стакан с соком, изумлённо замерла в метре от нас. По сценарию ей полагалось уронить всё, что было у неё в руках, но самообладание у Кимберли явно покрепче моих мозгов.
– Ким, - попросила я, - разбей.
Непонимающе гладя то на меня, то на Эдуарда, девушка поставила стакан на пол рядом со мной и легко ударила по нашим рукам.
Вот и всё. Ну я и подписалась…
Схватив дрожащими руками стакан с соком, я опустошила его ровно наполовину и только потом, сонно зевнув, поняла, как странно Жаниль смотрит на нас с белокурым парнем. Кажется, она что-то прикидывала в уме или просто размышляла. Хотелось бы знать, о чём именно.
Но не успела я и рта открыть, как Кимберли задумчиво произнесла:
– Ладно, я пошла, а то бабця с дедкой будут волноваться. Надеюсь, глотки вы друг другу не перегрызёте.
Развалившийся в кресле Эдуард фыркнул:
– Надейся. Пока.
Ким бесшумно исчезла в полумраке, откуда до моего слуха не донёсся даже хлопок двери. Впрочем, она могла выйти и не через дверь, правда? Хотя, чтобы Ким выбиралась через окно, если можно воспользоваться дверью? Что-то я совсем отупела.
– Где мой рюкзак? - внезапно спохватилась я.
Белокурый парень, уже поднявшийся было на ноги, посмотрел на меня и ответил:
– На крыльце. Ты же не думала, что я внесу пять килограмм протухшего гульевого мяса под свою крышу?
Его слова несказанно успокоили меня. На крыльце, значит. Думаю, до утра на них никто не позарится. Лично я б точно не посягнулась на такое "сокровище".
Зевнув, Эдуард отправился прочь из комнаты и где-то уже в полумраке произнёс:
– Ким очень просила меня позволить тебе переночевать здесь. Я согласился только ради неё, так что не вздумай измазать обивку мебели.
– Ты просто генератор умных мыслей, - пробурчала я ему вслед и, уже через минуту блаженно вытянувшись на мягком диване, провалилась во тьму, тревожно шепчущую:
– Кени…
29.
В моих снах было много крови, пахнущей розами, и много роз, пахнущих кровью. Они сменяли друг друга поочерёдно и никогда не появлялись вместе. Кровь и розы… А ещё голос, поющий странную колыбельную:
"Здесь в чёрных садах томно розы цветут,
Звеня бубенцами на длинных шипах,
В объятьях их острых найдёшь ты приют,
Усни же, дитя! Пусть во снах будет страх… "
Вспомнить приснившееся я не смогла никаким Макаром. Ни лиц, ни событий - ничего. Может быть потому, что их там не было вовсе. Только слова садистской колыбельной прочно засели у меня в голове, и уже исходя из этого я подвела итог: сон мне абсолютно не понравился. И вообще это был не мой сон: мне такие сны никогда не снятся. Хотя, всё когда-нибудь случается в первый раз. Даже третья нога вырастает.
Немного полежав, я приоткрыла глаза и увидела безукоризненно чистый потолок.
Дьявол!!!
Какая скотина уже успела содрать с него плакат "Linkin Park"?!. Хотя, нет, стоп, стоп, стоп… Это же не мой потолок! Мать-перемать… Нет, точно не мой. На моём потолке красуются следы серийного убийства комаров и отпечатки обуви, которая, собственно, эти убийства и совершила. Если это не мой потолок, то это и не мой дом. Интересно, где это я проснулась и как сюда попала? Ну не ураганом же меня сюда принесло, а если даже ураганом, то где Тотошка?… Или я ещё сплю? Да, точно, я ещё просто сплю, надо повернуться на другой бок и…
Ой нет, точно не сплю… Чёрт возьми, да это хуже, чем похмелье… Кажется, у меня опять СУП. Любопытно, где я его заработала?…
Первой ко мне вернулась боль и стала тем сильнее, чем больше я просыпалась. Она разлилась по всему телу горячим монотонным свинцом и зазвучала на одной низкой ноте. Конкретно болели некоторые мышцы, то есть, выли чуть сильнее, чем всё остальное. А ещё локоть левой руки и шея.
Шея… о господи…
Под монотонное тиканье часов я невидяще пялилась в потолок и вспоминала прошедшую ночь, как какой-то малобюджетный, дурацкий, но очень реалистичный ужастик с собой в главных ролях. М-да, оторвать бы сценаристу, во-первых, кое-что, а во-вторых, голову. Уж лучше бы я ничего не помнила и вообще проснулась с неизлечимой амнезией: каждое воспоминание наваливалось на меня как концертный рояль, играющий похоронный марш, и в душе становилось до тошноты гадостною. Самые роялистые и отвратительные воспоминания были о вампирском укусе и о том, что Эдуард спас мне жизнь. Наверное, ему не следовало этого делать. Лучше б я тихо-мирно сдохла там, на мосту. Тогда не было бы ничего этого: ни боли, ни роялей. И я сейчас не была бы по уши в дерьме…
А Киара? Ты готова бросить её одну в этом проклятом мире? Хороша сестра, мать тебя так, ничего не скажешь! Она тебя никогда не бросала!
Киара…
При одном воспоминании о сестре у меня потеплело на душе. Очень потеплело. Я хочу её увидеть и обнять - вот это будет лучше всего на свете. Только…
Осторожно, чтобы не упасть с узенького диванчика, я перевернулась на бок и, спрятав согнутую в локте руку под подушку, задумалась.
Только вот стоит ли ей рассказывать то, что произошло со мной сегодня? Не то, что она мне не поверит - я же себе поверила - просто… Я никогда от неё ничего не скрывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119