Люди, находившиеся на судне, посажены в крепость.
Письмо не имело ни обращения, ни подписи, но Алексей догадался, что его послала Конча. Тонкий, немного косой почерк, который он узнал по записке, когда-то полученной Кусковым, и некоторые слова, написанные так, как их произносила девушка, убедили его в этом.
Первую минуту чувство удивления и радости затмило тяжелое известие, но потом Алексей помрачнел, сложил письмо и все еще дрожавшими пальцами снял нагар со свечи.
Поеду в форт,сказал он Савельеву, с беспокойством следившему за начальником. А вы тут сгоните поближе к двору скот, и караульщики пускай ходят и днем.
Он коротко рассказал о полученном извещении, затем осмотрел пистолеты, сунул их за пояс и вышел во двор. Спустя несколько минут он уже скакал по дороге в Росс.
Алексей добрался до форта после полуночи. Однако, к его удивлению, там не спали. Горел огонь в казарме, светилось окно у Кускова.
Что стряслось? спросил он караульного, открывшего ему ворота.
Лука с алеутом на байдарке прибежал. Корабль его там захватили гишпанцы.
Привязав коня к столбу, Алексей направился прямо в горницу Кускова. Иван Александрович не удивился его приезду. Он хмуро сидел за столом, подперев голову рукой и щурясь на свечку, а Лука и Пачка в мокрых штанах и рубашках примостились на лавке и жевали какую-то снедь.
Садись, Леша,сказал Иван Александрович так, словно они виделись всего час назад. Дело заварилось серьезное.
Указав на Луку, он коротко передал только что услышанное от промышленного. Три недели назад, сдав монахам колокол и погостив там два дня. Лука и Пачка направились в обратный путь. Однако в пути мореходы вынуждены были бросить якорь недалеко от Монтерейского залива и заняться починкой паруса. Здесь на них напал отряд испанских кавалеристов и по приказанию офицера захватил судно. Корабль был брошен, а команду солдаты перевязали и заставили идти в Монтерей. Там офицер доложил губернатору, будто бы русские везли оружие инсургентам, и просил разрешения повесить захваченных. Офицер тот самый злой и остромордый, что когда-то приезжал с капитаном Риего в Росс.
Вот сволочь! не выдержал Алексей, зная теперь, что речь шла о Гервасио Сальвареце, о котором уже предупреждала Конча.
Прямо змей! поддержал Лука, все время норовивший вмешаться в разговор. Морду ему на пожаре где-то покорежило. Шипит, трясется. Нусатана!..
Помолчи, Лука,остановил его Кусков.Они еще там придумали, будто я послал людей разведать места, чтобы напасть на сан-францискскую крепость. Видишь, куда докатились!.. Лука вот и Пачка сбежали, пять суток на байдарке шли. А прочие сидят в каземате, и судно там осталось.
Он встал, положил руку на плечо Алексея.
Пойдешь завтра на «Вихре» в Монтерей, Алеша, и скажешь господину де Сола, коли он не отпустит моих людей и суденышко, первого тонконогого, которого поймаю на нашей земле, своими руками утоплю в заливе! Войны промеж нас нет, а за разбой я из них душу на песок выпущу!
Он даже побагровел так разволновался, хотя до сих пор весь разговор вел спокойно.
Верно, Иван Александрович!зашумел было Лука.Тут тебе прямо я скажу...
Но Кусков махнул на него рукой, от вспыхнувшей в висках боли закрыл глаза. Потом снова сел на место.
Когда алеут и Лука ушли, Алексей рассказал ему про письмо, полученное сегодня, и высказал предположение, что захват корабля и людей дело рук одного Гервасио. Губернатор побоится действовать так открыто.
Там увидишь на месте,заявил Кусков, открывая глаза и беря со стола очки.В дружбу их я не очень верю. Одно знай твердо своего флагу на поругание не дадим. Купцы мы и промышленные, сам говорил всегда, а только сейчас главнее всего мы русские.
Глава четвертая
Алексей прибыл в Монтерейскую гавань в полуденный час. Шкипер Петрович не знал залива и ждал, пока окончательно уйдет туман. Рейд и берег, где стояла президия, были пусты. Бледное раскаленное небо исходило зноем, вода и та казалась сверкающей жестью. Нестерпимо белели известняковые стены крепости и домов городка, пыльного, сонного в этот июльский полдень. Даже зелень выглядела тусклой и ненастоящей. Оживлял местность только гулкий прибой по всему побережью южного мыса.
Поставив шхуну на якоря, Алексей приказал салютовать крепости семью выстрелами.
Ты бы все одиннадцать закатил! возмутился Петрович.Они тебе здорово рады. Вишь, будто суслики по норам спят!
Но перечить не стал. От жары и у него пропала охота спорить.
Эхо пушечных выстрелов едва заглушило прибой. Однако в президии их услыхали. Прошло минут десять, и крепость ответила на салют. Зато Петрович, считавший ответ, так и остался стоять с загнутыми пальцами большим, указательным и средним. После трех выстрелов на берегу замолчали.
Смеются? Петрович от такого явного пренебрежения даже опешил.
Смутился и Алексей. Он не ждал радушного приема, но рассчитывал по крайней Мере на вежливость.
Ну и черт с ними! сказал он наконец, ероша по привычке волосы.Теперь не поворачивать назад!
Он приказал готовить шлюпку. На всякий случай распорядился гребцам захватить с собой ружья. Сам не брал ничего.
Пока шли приготовления к поездке, на береговом спуске показалась небольшая группа всадников. Поднимая пыль, они промчались по берегу, спешились, затем быстро уселись в лодку. Шхуна стояла недалеко от берега, и с палубы хорошо были видны неумелые усилия гребцов направить лодку к «Вихрю». Слышно было даже, как стоявший на корме низенький, тощий, в гигантской шляпе и длинном плаще испанец громко ругался и размахивал руками. Потом его забрызгали водой, и он долго встряхивал шляпу.
Зрелище получилось забавное, и на «Вихре» стали смеяться. А когда маленький испанец с трудом взобрался по веревочному трапу на борт шхуны и, отрекомендовавшись доном Алонзо комендантом крепости и президии, объяснил цель своего стремительного посещения, Алексей с величайшим трудом сохранил серьезное выражение лица. Дон Алонзо прибыл с извинением за столь малый ответный салют и просит отпустить ему пороху для недостающих четырех выстрелов. Комендант отдувался и вытирал под шляпой лоб, темная зобатая его шея тоже была мокрой от пота.
Настроение у Алексея и всего экипажа шхуны изменилось. Испанцы и не помышляли о враждебном приеме, это было хорошим признаком. А происшествие с зарядами заставило вволю посмеяться.
Ну и правители! Трамтарарам!..шутили промышленные, составлявшие команду «Вихря».По Луке весь порох спалили!
Доны ситцевые! Голодранцы!
Ну, ну! остановил их Петрович, почти единственный, кто за все время даже не ухмыльнулся.«Пырнут тебя из-за угла, тогда напляшешься. Ишь, зевы пораскрыли! Закройсь и не моргай! Может, нарочно прикидываются бедными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Письмо не имело ни обращения, ни подписи, но Алексей догадался, что его послала Конча. Тонкий, немного косой почерк, который он узнал по записке, когда-то полученной Кусковым, и некоторые слова, написанные так, как их произносила девушка, убедили его в этом.
Первую минуту чувство удивления и радости затмило тяжелое известие, но потом Алексей помрачнел, сложил письмо и все еще дрожавшими пальцами снял нагар со свечи.
Поеду в форт,сказал он Савельеву, с беспокойством следившему за начальником. А вы тут сгоните поближе к двору скот, и караульщики пускай ходят и днем.
Он коротко рассказал о полученном извещении, затем осмотрел пистолеты, сунул их за пояс и вышел во двор. Спустя несколько минут он уже скакал по дороге в Росс.
Алексей добрался до форта после полуночи. Однако, к его удивлению, там не спали. Горел огонь в казарме, светилось окно у Кускова.
Что стряслось? спросил он караульного, открывшего ему ворота.
Лука с алеутом на байдарке прибежал. Корабль его там захватили гишпанцы.
Привязав коня к столбу, Алексей направился прямо в горницу Кускова. Иван Александрович не удивился его приезду. Он хмуро сидел за столом, подперев голову рукой и щурясь на свечку, а Лука и Пачка в мокрых штанах и рубашках примостились на лавке и жевали какую-то снедь.
Садись, Леша,сказал Иван Александрович так, словно они виделись всего час назад. Дело заварилось серьезное.
Указав на Луку, он коротко передал только что услышанное от промышленного. Три недели назад, сдав монахам колокол и погостив там два дня. Лука и Пачка направились в обратный путь. Однако в пути мореходы вынуждены были бросить якорь недалеко от Монтерейского залива и заняться починкой паруса. Здесь на них напал отряд испанских кавалеристов и по приказанию офицера захватил судно. Корабль был брошен, а команду солдаты перевязали и заставили идти в Монтерей. Там офицер доложил губернатору, будто бы русские везли оружие инсургентам, и просил разрешения повесить захваченных. Офицер тот самый злой и остромордый, что когда-то приезжал с капитаном Риего в Росс.
Вот сволочь! не выдержал Алексей, зная теперь, что речь шла о Гервасио Сальвареце, о котором уже предупреждала Конча.
Прямо змей! поддержал Лука, все время норовивший вмешаться в разговор. Морду ему на пожаре где-то покорежило. Шипит, трясется. Нусатана!..
Помолчи, Лука,остановил его Кусков.Они еще там придумали, будто я послал людей разведать места, чтобы напасть на сан-францискскую крепость. Видишь, куда докатились!.. Лука вот и Пачка сбежали, пять суток на байдарке шли. А прочие сидят в каземате, и судно там осталось.
Он встал, положил руку на плечо Алексея.
Пойдешь завтра на «Вихре» в Монтерей, Алеша, и скажешь господину де Сола, коли он не отпустит моих людей и суденышко, первого тонконогого, которого поймаю на нашей земле, своими руками утоплю в заливе! Войны промеж нас нет, а за разбой я из них душу на песок выпущу!
Он даже побагровел так разволновался, хотя до сих пор весь разговор вел спокойно.
Верно, Иван Александрович!зашумел было Лука.Тут тебе прямо я скажу...
Но Кусков махнул на него рукой, от вспыхнувшей в висках боли закрыл глаза. Потом снова сел на место.
Когда алеут и Лука ушли, Алексей рассказал ему про письмо, полученное сегодня, и высказал предположение, что захват корабля и людей дело рук одного Гервасио. Губернатор побоится действовать так открыто.
Там увидишь на месте,заявил Кусков, открывая глаза и беря со стола очки.В дружбу их я не очень верю. Одно знай твердо своего флагу на поругание не дадим. Купцы мы и промышленные, сам говорил всегда, а только сейчас главнее всего мы русские.
Глава четвертая
Алексей прибыл в Монтерейскую гавань в полуденный час. Шкипер Петрович не знал залива и ждал, пока окончательно уйдет туман. Рейд и берег, где стояла президия, были пусты. Бледное раскаленное небо исходило зноем, вода и та казалась сверкающей жестью. Нестерпимо белели известняковые стены крепости и домов городка, пыльного, сонного в этот июльский полдень. Даже зелень выглядела тусклой и ненастоящей. Оживлял местность только гулкий прибой по всему побережью южного мыса.
Поставив шхуну на якоря, Алексей приказал салютовать крепости семью выстрелами.
Ты бы все одиннадцать закатил! возмутился Петрович.Они тебе здорово рады. Вишь, будто суслики по норам спят!
Но перечить не стал. От жары и у него пропала охота спорить.
Эхо пушечных выстрелов едва заглушило прибой. Однако в президии их услыхали. Прошло минут десять, и крепость ответила на салют. Зато Петрович, считавший ответ, так и остался стоять с загнутыми пальцами большим, указательным и средним. После трех выстрелов на берегу замолчали.
Смеются? Петрович от такого явного пренебрежения даже опешил.
Смутился и Алексей. Он не ждал радушного приема, но рассчитывал по крайней Мере на вежливость.
Ну и черт с ними! сказал он наконец, ероша по привычке волосы.Теперь не поворачивать назад!
Он приказал готовить шлюпку. На всякий случай распорядился гребцам захватить с собой ружья. Сам не брал ничего.
Пока шли приготовления к поездке, на береговом спуске показалась небольшая группа всадников. Поднимая пыль, они промчались по берегу, спешились, затем быстро уселись в лодку. Шхуна стояла недалеко от берега, и с палубы хорошо были видны неумелые усилия гребцов направить лодку к «Вихрю». Слышно было даже, как стоявший на корме низенький, тощий, в гигантской шляпе и длинном плаще испанец громко ругался и размахивал руками. Потом его забрызгали водой, и он долго встряхивал шляпу.
Зрелище получилось забавное, и на «Вихре» стали смеяться. А когда маленький испанец с трудом взобрался по веревочному трапу на борт шхуны и, отрекомендовавшись доном Алонзо комендантом крепости и президии, объяснил цель своего стремительного посещения, Алексей с величайшим трудом сохранил серьезное выражение лица. Дон Алонзо прибыл с извинением за столь малый ответный салют и просит отпустить ему пороху для недостающих четырех выстрелов. Комендант отдувался и вытирал под шляпой лоб, темная зобатая его шея тоже была мокрой от пота.
Настроение у Алексея и всего экипажа шхуны изменилось. Испанцы и не помышляли о враждебном приеме, это было хорошим признаком. А происшествие с зарядами заставило вволю посмеяться.
Ну и правители! Трамтарарам!..шутили промышленные, составлявшие команду «Вихря».По Луке весь порох спалили!
Доны ситцевые! Голодранцы!
Ну, ну! остановил их Петрович, почти единственный, кто за все время даже не ухмыльнулся.«Пырнут тебя из-за угла, тогда напляшешься. Ишь, зевы пораскрыли! Закройсь и не моргай! Может, нарочно прикидываются бедными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145