– А если у тебя не получится? – не унималась Стефания, упираясь руками в жесткую грудь мужчины.
– Я не настолько ревнив, как ты, быть может, думаешь. Иногда мне бывает если не приятно, то интересно почувствовать себя не единовластным хозяином. Я разрешу тебе работу как хобби.
Стефания стала отвечать на поцелуи.
Целуясь, она всегда закрывала глаза, но знала, что Баковский продолжает смотреть на нее.
Ей сейчас было очень хорошо и спокойно. Главное, что впереди ночь, а завтра… завтра она сама будет решать, что и когда ей делать. В конце концов это ведь только хобби.
– Пусти, – тихо попросила она, отрываясь от теплых губ человека, предложившего стать ее мужем, и, покачиваясь перед ним на неустойчивых каблуках, быстро разделась.
Он осмотрел ее, вызывающе обнаженную и вдруг ставшую ему почти родной девушку, потом протянул руку и дотронулся до спелой груди с алой ягодкой соска.
– Подними руки.
Она заложила руки за голову и снова прикрыла глаза, потому что теперь выносить происходящее было выше ее сил.
Со стороны могло показаться, будто Баковский откровенно лапает застывшую перед ним девушку, настолько выверенны и смелы были его движения. О том, что на самом деле он изощренно ее ласкает, знала одна Стефания.
Сейчас она чувствовала себя греческой рабыней, выведенной на помост посреди невольничьего рынка и выбираемой сладострастными заморскими купцами, изголодавшимися за время странствий по горячей женской плоти.
Работорговец, которому она принадлежала с детских лет и который привел ее сюда, скромно отошел в сторону, дабы не мешать покупателям самим проверять ценность выставленной на торг вещи.
А те и не думали обращать на него свое внимание, которым полностью овладела беззащитно голая среди них девушка. Они открывали ей рот, рассматривали язык, щелкали ногтями по зубам, проверяя их прочность, гладили и обнюхивали лишенные волос подмышки, облизывали груди, удостовериваясь в девственной эластичности сосков, не познавших еще губ ребенка, мяли тугой живот и крепкий бугорок мохнатого лобка, шлепали ладонями по крутым бедрам и маленьким ягодицам, так неохотно уступающим их настойчивым пальцам и все-таки раздвигающимся, чтобы явить взорам мужчин глубокую и тщательно выбритую опытными руками ложбинку с потайным отверстием, которое некоторые девушки боятся показать даже своему любовнику. Кто-то попробовал воткнуть в это отверстие палец…
Стефания очнулась.
Баковский стоял перед ней на коленях и целовал бедра. Рука его, просунутая между широко расставленных ног, ласкала выгнутую назад попку.
– Давай ляжем, – сказала она.
После всего, что случилось с ней в тот день, она чувствовала себя усталой и не готовой к новым подвигам. Это, однако, отнюдь не означало, что ей не хотелось, чтобы ее взяли. Только не стоя…
– Хорошо, пошли, – отозвался Баковский, встал, взял ее за руку и вдруг повел прочь из спальни.
Стефания шла за ним, как была, в одних туфельках, и думала о том, что их в любой момент может увидеть находящаяся где-то здесь же Сисли.
Тем не менее они беспрепятственно дошли до гостиной, в которой перед самым выходом на балкон стоял белого цвета круглый столик на одной, причем весьма устойчивой ножке. На столике помещалась только большая ваза с цветами.
Стефания растерянно ждала, пока Баковский осторожно снимет вазу и поставит ее под окно на пол.
– Ложись, – сказал он, указывая на опустевший столик.
– Алекс, но…
– Ложись, или у нас с тобой никогда не будет первой брачной ночи.
Он сам развернул Стефанию за плечи и стал медленно заваливать спиной на круглую крышку столика. Скоро она уже беспомощно лежала, причем ноги и голова ее свешивались над полом.
Она непроизвольно поджала ноги и стала ждать.
Баковский тем временем раздевался.
В перевернутом проеме двери Стефания увидела Сисли. Та несколько мгновений смотрела на нее широко открытыми от удивления глазами, потом так же тихо исчезла.
Баковский разделся. Теперь он стоял между широко разведенными в стороны ногами Стефании совершенно голый и к чему-то готовился.
Сначала она почувствовала под коленями его сильные руки. Руки не давали ногам опуститься и мешали свести колени.
И то, и другое было сейчас для Стефании безразлично. Она расслабилась, закрыла глаза и вся превратилась в чувство.
Ее пронзил шомпол. Он вошел в нее резко, безжалостно, не дав настроиться.
Обоим в первый момент стало больно.
Потом она начала чувствовать, что он плавно движется в ней, начала чувствовать его едва заметные пульсации. Шомпол был живой. И он хотел ее.
«Вас никогда не имели на столе, сударыня?» – «А вы не пробовали в снегу?» – «А на лампе?» – «Я предпочитаю под водой, а вы?»
Пошлейшие вопросы, но они не лишены смысла, думала Стефания. Насколько приятнее делать так, как хочется, а не так, как получается. Еще древние китайцы любили использовать для этих целей качели или просто подвешивали девушку за руки – за ноги на веревках к перекладине и раскачивали, так что она как бы сама нанизывалась на их желтые члены.
Баковский словно услышал ее мысли.
Его древко на мгновение покинуло теплую пещерку полностью, помешкало снаружи и вошло обратно, как таран, сильно и глубоко.
Несколько махов поршня внутри – и снова наружу.
Стефания со смущением ощущала, как из ее влажных недр то и дело выходит воздух, нагнетаемый туда столь изощренным способом.
Потом что-то заскрипело, и она заметила, как перевернутая дверь стала уплывать в сторону.
Ее разворачивали вместе с подвижно закрепленной крышкой стола. При этом мужчина оставался на месте, так что в конце концов лицо девушки оказалось точно напротив его ликующего до слез органа.
Чувствуя, как кровь приливает к лицу, она покорно открыла рот и сразу же забыла обо всем, что до сих пор волновало ее.
Она действительно любила Баковского.
Глава 12
Многие люди ведут двойную жизнь. Стефания пыталась вести тройную. Иногда ей это удавалось.
В первой жизни она была писательницей, посвятившей себя увековечению двух своих остальных ипостасей.
Во второй она была «мотыльком», дорогой проституткой, любившей и умевшей давать наслаждение тем мужчинам, которые за него платили.
И, наконец, в третьей жизни это была обычная девушка, еще не нашедшая своего места в мире, но упорно его ищущая, готовая идти ради этого на любые лишения, достаточно беззащитная, чтобы обращать внимание на возможные опасности, и достаточно независимая, чтобы продолжать двигаться вперед к невнятной еще цели.
В этой третьей жизни Стефания, как самая обычная школьница, хотела заново сделать себе карьеру. Причем какую угодно.
Зная это ее хобби, девушки из «Мотылька» то и дело снабжали ее всякими адресами, телефонами, визитными карточками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86