Это было удивительное ощущение причастности к искусству.
Оглушенный не то музыкой, не то стуком собственной крови в распухшей голове, он смотрел на ее запрокинутое лицо, на беззащитно открытое горло, на волосы, пышной массой спадающие по плечам на красивую спину, на груди с напряженными сосками, которые она ласково мяла длинными пальцами, на подтянутый живот с треугольной бородкой каштановых волос, на маленькие, упруго трущиеся друг о дружку ягодицы, смотрел и думал о том, какая же она все-таки замечательная девушка и как хорошо, что однажды утром он решил отправиться на работу на продуваемом всеми ветрами пароме.
* 26 *
– Ты правда любишь меня? – спросила героиня, заливаясь слезами.
– Иначе бы я не вернулся, – боясь показать нахлынувшие на него чувства, ответил герой.
Эстер тоже плакала.
– Какая прелесть, – вздыхала она. – Я давно так не переживала. Казалось бы, обычная история, но до чего трогает. Ты тоже так думаешь, Берни?
Она провожала мутным взором поплывшие по экрану титры и всхлипывала. Сквозь пелену слез титры казались пузырьками, всплывающими по стенкам огромного аквариума.
Увлеченная перипетиями фильма, Эстер только сейчас почувствовала странную тяжесть на правом плече.
Покосившись, она обнаружила, что это голова ее Берни. Берни сладко спал.
Дали свет. Зрители повставали со своих мест и теперь не спеша подтягивались к выходу, обмениваясь впечатлениями.
Берни продолжал спать.
Эстер толкнула его локотком в бок.
Берни сел вертикально, с интересом уставился в экран, осознал, что фильма там уже никакого нет, и, повернувшись к спутнице, радостно сообщил свое мнение:
– Нет, они просто молодцы! Мне очень понравилось. А тебе?
– Отвези меня домой, Берни, – попросила Эстер, провожая уходящие спины отсутствующим взглядом. – Я устала. Да и ты тоже.
Всю дорогу они молчали.
На душе у Берни скребли кошки. Ему было стыдно. Стыдно перед бедной и ни в чем не виноватой Эстер. Стыдно за то, что она такая маленькая и так любит его, а он, неблагодарный изверг, ею пренебрегает, но ведь он тоже ее любит, любит по-настоящему, как будущий муж, а не так, как эту снова ставшую вмиг (на миг?) ненавистной Стефанию, которую он, собственно, вовсе даже и не любит и только почему-то все время думает о ней…
Уже на пороге дома, когда Эстер молча открыла своим ключиком замок и оглянулась, сами еще не зная, пригласить ли его войти или сделать обиженный вид, чтобы раз и навсегда проучить, Берни опередил ее и, шепнув «прости», стал ждать, когда она прикроет за собой дверь.
Это было невыносимо.
Эстер вошла в переднюю, но не сдержалась и снова выглянула на улицу.
Она успела заметить только спину Берни, торопливо выходившего в калитку, скрипучие петли которой еще утром смазал отец.
* 27 *
Через десять минут Берни стоял в телефонной будке и набирал номер Стефании Аурам.
Начал накрапывать дождь, и по стеклу побежали пресные капли вернувшихся вспять испарений земли.
Все в природе повторяется…
У Стефании никто не отвечал.
Берни почувствовал, что что-то неладно. Вероятно, ему подействовало на нервы глупое расставание с Эстер, которая не заслуживала подобного к себе отношения, однако Берни злился сейчас и на нее тоже, за то хотя бы, что она безропотно позволяет ему быть свободным в своих поступках, за то, что она раз и навсегда не предъявит на него свои права, за то в конце концов, что она не чувствует того, какая неразбериха творится в его голове! Почему она не понимает, что у него появилась другая женщина? Неужели она не осознает всей опасности своего положения?
Себя он просто презирал.
Была еще Стефания, но ненавидеть ее у него уже не было сил. Она сама издевалась над ним, она требовала его полного к себе внимания, она трахала его так, как будто хотела затрахать до смерти, она была эгоистка, садистка, бесстыжая шлюха!
Но она не подходила к телефону, и он был готов завыть волком от бессилия заставить ее сделать это…
Сперва он решил ехать домой и лечь спать. Потом вспомнил, что выспался в кинотеатре, а это значит, что ночь будет бессонной.
Он снова позвонил.
Телефон загадочно помалкивал.
* 28 *
Дверь открыли не сразу. Берни прислушался.
Изнутри доносилась приглушенная музыка. Выходит, там все-таки кто-то был, кто мог подойти к телефону.
Хорошо, что Берни уговорил себя не заезжать по дороге ни в какие бары «для смелости». Иначе несдобровать бы сейчас двери…
Он еще раз нажал на кнопку звонка и отчетливо услышал знакомый перелив.
Музыка стихла.
Повернулся дверной замок.
Берни заметил, что стоит, прижавшись ухом к тугой обивке, и невольно отпрянул.
Дверь распахнулась внутрь. В светлом проеме замерла девушка в полупрозрачном пеньюаре.
– Чего тебе надо? Что ты здесь делаешь?
– Стефания, я пришел…
– Я вижу, ну и что с того?
– Я войду?
Она неохотно отступила вглубь прихожей и остановилась. Он переступил порог, однако настороженный взгляд девушки вызвал в нем такое чувство, как будто он все еще стоит на улице.
– Так что ты хочешь, Берни?
– Ничего. – Он сделал шаг вперед. – Может быть, мне уйти? Я тебе мешаю?
Видя, что намерения у него самые серьезные, Стефания загородила собой дверь спальни.
– Сюда нельзя, Берни. Это уж было слишком…
– Неужели ты не понимаешь, что я не одна?
– Именно это я как раз и понимаю!
Он ухватил ее за локоть и решительно оттолкнул сторону, стараясь вместе с тем ненароком не причинить боль.
Стефания ойкнула.
Он вошел в спальню.
На постели, поверх смятого одеяла, вытянувшись на спине…. лежала хорошенькая мулатка в одном только черном бюстгальтере, плотно облегавшем ее полные грудки.
Обратив на незваного гостя вопросительный взгляд, она лениво согнула одну ногу в колене, словно ей сделалось немного стыдно оттого, что он видит черную гривку ее густых волос в паху.
– Это Дейзи, – сказала за его спиной Стефания. – Познакомься, раз пришел.
Она подтолкнула потрясенного Берни вперед, к кровати. Дейзи вдруг обворожительно улыбнулась и протянула ему навстречу длинную руку.
– Добрый вечер, – сказала она. – А вы, вероятно, Берни? Мы со Стефанией как раз о вас говорили.
«Едва ли для этого было необходимо снимать трусики», – подумал он и заметил, что отвечает на мягкое рукопожатие.
– Поболтай пока с Дейзи, а я в это время сварю для нас кофе.
Берни показалось, что Стефания смеется. Он оглянулся.
Дверь спальни была осторожно прикрыта. Он остался вдвоем с незнакомой девушкой, которая уже повернулась на бок и все не выпускала его руку.
– Мне сегодня было так одиноко, Берни! – начала она, видя, что собеседник послушно присел на край постели. – Когда мне одиноко, я всегда прихожу к Стефании. Она вам, наверное, про меня не рассказывала.
– Нет, – пробурчал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86