Он научил меня видеть многие вещи. И я была рада
поселиться в городе, где он создал свои лучшие работы. Понимаете, все это
он совершил на протяжении семи лет, а потом исчез.
- Когда?
- Если вы хотите знать точную дату, то он ушел 4 июля 1950 года.
- Вы уверены, миссис, что он сделал это по собственной воле? Что его
не убили и не похитили?
- Это исключено. Не забудьте, что он оставил письмо жене.
- Она продолжает жить тут?
- Наилучшим образом. Вы можете увидеть ее виллу из нашего дома - вон
за той лощиной.
- Вы с ней знакомы?
- Мы были знакомы в молодости, но близкая дружба нас никогда не
связывала. Я практически не вижусь с нею со времени нашего приезда. А
почему вы спрашиваете?
- Я хотел бы посмотреть письмо, которое оставил ее муж.
- У меня есть копия. Их продают в местном музее.
Она вышла на минуту и вернулась с письмом, оправленным в серебряную
рамку. Стояла надо мной, читая, и ее губы шевелились в такт словам, как во
время молитвы. Мне она протянула письмо с явной неохотой.
Оно было напечатано на машинке - за исключением подписи - в углу
стояло: "Санта-Тереза, 4 июля 1950".
Дорогая Франсин!
Это мое прощальное письмо. Хоть и с болью в сердце, но я должен
покинуть Тебя. Мы часто говорили о моем желании открывать новые горизонты,
за которыми я смогу найти свет, невиданный доселе ни на море, ни на суше.
Этот прекрасный берег со всем сущим на нем уже рассказал мне все, что мог,
как некогда - Аризона.
И так же, как в Аризоне, все здесь стало мелким и обыденным, и я не
могу решить тех великих задач, для которых явился на свет. Я должен искать
в иных местах каких-то иных корней, более глубокой, бездонной тьмы, более
всеобъемлющего света. И я, словно Гоген, решил, что должен искать их в
одиночестве, ибо стремлюсь изучать не только окружающий мир, но также и
самые глубокие уголки собственной души.
Я не беру с собой ничего, кроме того, что мне отпущено, своего
таланта и своих воспоминаний о Тебе. Дорогая моя жена, милые друзья, я
прошу вас тепло вспоминать обо мне и пожелать мне удачи. Я просто иду
своим путем, для которого рожден.
Ричард Хантри.
Я возвратил Рут Баймеер обрамленное письмо, она прижала его к груди.
- Прекрасно, не правда ли!
- Я в этом не уверен. Все зависит от точки зрения. Для жены Хантри
это должно было стать немалым потрясением.
- Мне кажется, она весьма неплохо перенесла его.
- Вы когда-нибудь говорили с ней об этом, миссис?
- Нет. Не говорила, - ее резкий тон убедил меня в том, что с миссис
Хантри она не связана узами дружбы. - Кажется, ее весьма радует вся
унаследованная слава. Не говоря уж о деньгах, которые он оставил.
- Не было ли у Хантри склонности к самоубийству? Он никогда не
говорил о том, что может лишить себя жизни?
- Да что вы! - она ненадолго смолкла, но потом продолжила: - Вы не
должны забывать, мистер, что я знала Дика Хантри, когда он был очень
молод. Я была еще моложе. Честно говоря, я не видела его и не говорила с
ним вот уже тридцать лет. Но я уверена, что он жив и поныне!
Она прижала руку к груди, словно желая заявить, что он жив, по
крайней мере, в ее сердце. На верхней губе ее появились капельки пота,
которые она стерла ладонью.
- Боюсь, этот разговор выбил меня из колеи. Прошлое возникает
внезапно, как из-под земли, и это тогда, когда я считала, что победила
все... С вами так не бывает?
- Днем достаточно редко. Ночью, перед тем, как заснуть...
- Вы не женаты? - мгновенно сделала вывод она.
- Был, лет двадцать пять назад...
- Ваша жена жива?
- Надеюсь...
- А точно узнать вы не пробовали?
- В последнее время нет. Я предпочитаю узнавать подробности жизни
других людей. Сейчас вот мне хотелось бы поговорить с миссис Хантри...
- Мне это не кажется необходимым...
- И все-таки, я попробую. Возможно, это кое-что прояснит для меня в
деле.
На лице моей собеседницы застыло выражение неудовольствия.
- Но я хотела только, чтобы вы нашли мою картину...
- И вы, я вижу, желаете проинструктировать меня, как именно я должен
это делать? Я пробовал сотрудничать подобным образом с другими моими
клиентами, это давало не лучшие результаты.
- Но зачем вам говорить с Франсин Хантри? Видите ли, она не
принадлежит к числу наших друзей...
- А я должен общаться исключительно с друзьями?
- Я не это хотела сказать! - она на минуту смолкла. - Вы собираетесь
говорить со многими людьми, не так ли?
- Со столькими, со сколькими это будет необходимо. Это дело кажется
мне более сложным, чем вам. Оно может занять длительное время и стоить
несколько сот долларов...
- Я в состоянии платить!
- В этом я не сомневаюсь. Но я не уверен в желаниях вашего мужа.
- Об этом вы можете не беспокоиться. Если вам не заплатит он, это
сделаю я.
Она провела меня по дому, чтобы показать виллу семейства Хантри. Это
было здание в новоиспанском духе, с башнями, многочисленными пристройками
и большой оранжереей. Оно располагалось чуть ниже небольшого плато, на
котором находились мы, по другую сторону лощины, разделяющей оба имения,
как глубокая рана в теле земли.
3
После недолгих поисков я нашел дорогу, ведущую к мосту через овраг, и
вскоре остановился перед домом миссис Хантри. Крепко сбитый мужчина с
орлиным носом открыл дверь прежде, чем я успел постучать, и вышел ко мне,
прикрыв ее за собой.
- Чем могу служить?
- Мне хотелось бы повидать миссис Хантри.
- Ее нет дома. Что ей передать?
- Мне необходимо встретиться с ней лично.
- По какому вопросу?
- Я скажу ей это сам, хорошо? Если, конечно, вы подскажете, где я мог
бы ее найти.
- Скорей всего, она в музее. Сегодня день ее дежурства.
Я решил сперва нанести визит антиквару по имени Пол Граймс. Вдоль
побережья я проехал в нижний город. По волнам носились белые парусники, в
небе реяли чайки и крачки, словно их маленькие воздушные копии. Под
влиянием внезапного импульса я задержался и снял номер в гостинице с
окнами на залив.
Нижний город представлял собой несколько обшарпанных улиц,
вытянувшихся вдоль моря. Неряшливые обитатели шатались без дела по главной
из них или стояли, привалившись спиной к дверям маленьких магазинчиков со
всевозможными товарами.
Свернув с главной улицы на поперечную, я отыскал галерею Пола
Граймса, втиснувшуюся между винной лавочкой и вегетарианской столовой.
Внешний вид галереи не внушал особого доверия - фасад здания был
неаккуратно выложен грубым камнем, на втором этаже, видимо, помещались
жилые комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
поселиться в городе, где он создал свои лучшие работы. Понимаете, все это
он совершил на протяжении семи лет, а потом исчез.
- Когда?
- Если вы хотите знать точную дату, то он ушел 4 июля 1950 года.
- Вы уверены, миссис, что он сделал это по собственной воле? Что его
не убили и не похитили?
- Это исключено. Не забудьте, что он оставил письмо жене.
- Она продолжает жить тут?
- Наилучшим образом. Вы можете увидеть ее виллу из нашего дома - вон
за той лощиной.
- Вы с ней знакомы?
- Мы были знакомы в молодости, но близкая дружба нас никогда не
связывала. Я практически не вижусь с нею со времени нашего приезда. А
почему вы спрашиваете?
- Я хотел бы посмотреть письмо, которое оставил ее муж.
- У меня есть копия. Их продают в местном музее.
Она вышла на минуту и вернулась с письмом, оправленным в серебряную
рамку. Стояла надо мной, читая, и ее губы шевелились в такт словам, как во
время молитвы. Мне она протянула письмо с явной неохотой.
Оно было напечатано на машинке - за исключением подписи - в углу
стояло: "Санта-Тереза, 4 июля 1950".
Дорогая Франсин!
Это мое прощальное письмо. Хоть и с болью в сердце, но я должен
покинуть Тебя. Мы часто говорили о моем желании открывать новые горизонты,
за которыми я смогу найти свет, невиданный доселе ни на море, ни на суше.
Этот прекрасный берег со всем сущим на нем уже рассказал мне все, что мог,
как некогда - Аризона.
И так же, как в Аризоне, все здесь стало мелким и обыденным, и я не
могу решить тех великих задач, для которых явился на свет. Я должен искать
в иных местах каких-то иных корней, более глубокой, бездонной тьмы, более
всеобъемлющего света. И я, словно Гоген, решил, что должен искать их в
одиночестве, ибо стремлюсь изучать не только окружающий мир, но также и
самые глубокие уголки собственной души.
Я не беру с собой ничего, кроме того, что мне отпущено, своего
таланта и своих воспоминаний о Тебе. Дорогая моя жена, милые друзья, я
прошу вас тепло вспоминать обо мне и пожелать мне удачи. Я просто иду
своим путем, для которого рожден.
Ричард Хантри.
Я возвратил Рут Баймеер обрамленное письмо, она прижала его к груди.
- Прекрасно, не правда ли!
- Я в этом не уверен. Все зависит от точки зрения. Для жены Хантри
это должно было стать немалым потрясением.
- Мне кажется, она весьма неплохо перенесла его.
- Вы когда-нибудь говорили с ней об этом, миссис?
- Нет. Не говорила, - ее резкий тон убедил меня в том, что с миссис
Хантри она не связана узами дружбы. - Кажется, ее весьма радует вся
унаследованная слава. Не говоря уж о деньгах, которые он оставил.
- Не было ли у Хантри склонности к самоубийству? Он никогда не
говорил о том, что может лишить себя жизни?
- Да что вы! - она ненадолго смолкла, но потом продолжила: - Вы не
должны забывать, мистер, что я знала Дика Хантри, когда он был очень
молод. Я была еще моложе. Честно говоря, я не видела его и не говорила с
ним вот уже тридцать лет. Но я уверена, что он жив и поныне!
Она прижала руку к груди, словно желая заявить, что он жив, по
крайней мере, в ее сердце. На верхней губе ее появились капельки пота,
которые она стерла ладонью.
- Боюсь, этот разговор выбил меня из колеи. Прошлое возникает
внезапно, как из-под земли, и это тогда, когда я считала, что победила
все... С вами так не бывает?
- Днем достаточно редко. Ночью, перед тем, как заснуть...
- Вы не женаты? - мгновенно сделала вывод она.
- Был, лет двадцать пять назад...
- Ваша жена жива?
- Надеюсь...
- А точно узнать вы не пробовали?
- В последнее время нет. Я предпочитаю узнавать подробности жизни
других людей. Сейчас вот мне хотелось бы поговорить с миссис Хантри...
- Мне это не кажется необходимым...
- И все-таки, я попробую. Возможно, это кое-что прояснит для меня в
деле.
На лице моей собеседницы застыло выражение неудовольствия.
- Но я хотела только, чтобы вы нашли мою картину...
- И вы, я вижу, желаете проинструктировать меня, как именно я должен
это делать? Я пробовал сотрудничать подобным образом с другими моими
клиентами, это давало не лучшие результаты.
- Но зачем вам говорить с Франсин Хантри? Видите ли, она не
принадлежит к числу наших друзей...
- А я должен общаться исключительно с друзьями?
- Я не это хотела сказать! - она на минуту смолкла. - Вы собираетесь
говорить со многими людьми, не так ли?
- Со столькими, со сколькими это будет необходимо. Это дело кажется
мне более сложным, чем вам. Оно может занять длительное время и стоить
несколько сот долларов...
- Я в состоянии платить!
- В этом я не сомневаюсь. Но я не уверен в желаниях вашего мужа.
- Об этом вы можете не беспокоиться. Если вам не заплатит он, это
сделаю я.
Она провела меня по дому, чтобы показать виллу семейства Хантри. Это
было здание в новоиспанском духе, с башнями, многочисленными пристройками
и большой оранжереей. Оно располагалось чуть ниже небольшого плато, на
котором находились мы, по другую сторону лощины, разделяющей оба имения,
как глубокая рана в теле земли.
3
После недолгих поисков я нашел дорогу, ведущую к мосту через овраг, и
вскоре остановился перед домом миссис Хантри. Крепко сбитый мужчина с
орлиным носом открыл дверь прежде, чем я успел постучать, и вышел ко мне,
прикрыв ее за собой.
- Чем могу служить?
- Мне хотелось бы повидать миссис Хантри.
- Ее нет дома. Что ей передать?
- Мне необходимо встретиться с ней лично.
- По какому вопросу?
- Я скажу ей это сам, хорошо? Если, конечно, вы подскажете, где я мог
бы ее найти.
- Скорей всего, она в музее. Сегодня день ее дежурства.
Я решил сперва нанести визит антиквару по имени Пол Граймс. Вдоль
побережья я проехал в нижний город. По волнам носились белые парусники, в
небе реяли чайки и крачки, словно их маленькие воздушные копии. Под
влиянием внезапного импульса я задержался и снял номер в гостинице с
окнами на залив.
Нижний город представлял собой несколько обшарпанных улиц,
вытянувшихся вдоль моря. Неряшливые обитатели шатались без дела по главной
из них или стояли, привалившись спиной к дверям маленьких магазинчиков со
всевозможными товарами.
Свернув с главной улицы на поперечную, я отыскал галерею Пола
Граймса, втиснувшуюся между винной лавочкой и вегетарианской столовой.
Внешний вид галереи не внушал особого доверия - фасад здания был
неаккуратно выложен грубым камнем, на втором этаже, видимо, помещались
жилые комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74