забитые люди в меблированных комнатах, стареющие
мальчики, неспособные стать мужчинами, но с наступлением ночи внезапно
превращающиеся в стариков. Если ты сам врач, тебе не нужна терапия. Если
ты охотник, за тобой не охотятся. Но так ли это на самом деле?..
- У Дорис сейчас трудное время, - проговорил Фред. - Я пытался помочь
ей собраться...
- Увезя ее в машине на край света?
- Она сама хотела поехать, настаивала на этом. Я подумал, что лучше я
возьму ее с собой, чем она будет сидеть на месте и накачиваться
наркотиками!
- Ты удивительно прав.
Он несмело и мимолетно улыбнулся мне из-под усов.
- Кроме того, не забывайте, мистер, что эти места для Дорис вовсе не
край света. Она родилась в Копер-Сити и провела в Аризоне почти полжизни.
Здесь ее дом.
- Не слишком счастливое возвращение к родным пенатам...
- Не слишком. Она была ужасно разочарована. Я думаю, возвращение
невозможно, как говорил Томас Вульф...
Вспомнив высокий дом с крутой крышей, в котором жил Фред с
родителями, я задался вопросом, кому хотелось бы вернуться туда.
- Ты всегда жил в Санта-Терезе?
Он ненадолго задумался.
- С тех пор, как я был маленьким, мы жили в том же доме на
Олив-Стрит. Он не всегда был такой трущобой, как сейчас. Мама намного
лучше следила за ним, а я помогал ей. У нас были всякие квартиранты,
медсестры из клиники и тому подобное... - он говорил таким тоном, словно
проживание квартирантов являлось Бог весть какой привилегией. - Самое
лучшее время у нас было перед приездом отца из Канады... - он уставился в
стену за моей спиной, на которой подрагивала тень моей всклокоченной
шевелюры.
- А что он делал в Канаде?
- Работал на разных должностях, преимущественно в Британской
Колумбии. Когда-то он любил работу. Мне кажется, что они с матерью и тогда
уже не слишком ладили. Позднее я понял, что он, видимо, потому и не жил
дома. Но меня это очень огорчало, насколько помню, я впервые увидел отца,
когда мне было шесть или семь лет.
- А сколько тебе сейчас?
- Тридцать два, - неохотно признался он.
- У тебя было достаточно времени, чтобы излечиться от обиды,
вызванной отсутствием отца...
- Я не это имел в виду! - он был зол и обижен. - Я не собираюсь
оправдываться за его счет!
- А я этого и не говорил.
- В сущности, он был мне хорошим отцом, - он задумался над своим
утверждением и слегка поправился. - Во всяком случае, сразу после своего
возвращения из Канады, когда он еще не пил так. Я в самом деле любил его
тогда! Иногда мне кажется, что я до сих пор люблю его, несмотря на все эти
кошмарные штучки.
- Какие именно?
- Несет чушь, рычит, ломает мебель, угрожает матери, рыдает... Не
может удержаться ни на одной работе... Изобретает все новые безумные идеи,
пьет тайком вино - только на это он теперь и способен! - голос его стал
высоким и ломким, как у оскорбленной жены. Я подумал, не повторяет ли Фред
подсознательно интонации своей матери.
- А кто приносит спиртное?
- Мать. Я не знаю, зачем она это делает, но доставляет ему выпивку
весьма исправно. Иногда, - прибавил он совсем тихо, - мне кажется, что она
так ему мстит...
- За что?
- За то, что он поломал жизнь себе и ей. Я как-то видел, как она
стоит и смотрит на него, мотающегося от стены к стене, так, словно это
зрелище доставляет ей удовольствие. И в то же время она - его преданная
рабыня и приносит ему выпивку. Такая утонченная форма мести... Эта женщина
отреклась от всего женского в себе...
Фред поразил меня: исследуя жизнь, являвшуюся основным источником его
тревог, он избавился от привычного комплекса неполноценности, тон его стал
глубже и серьезней, худое мальчишечье лицо и длинный нос словно бы уже не
так контрастировали с усами. Я почувствовал, что во мне пробуждается
что-то вроде уважения к нему и даже надежда на лучшее.
- Она несчастная женщина, - сказал я.
- Знаю. Они оба несчастны. Трагедия в том, что они встретились - это
было плохо для обоих. Думаю, мой отец имел все задатки для того, чтобы
стать достаточно уважаемым человеком. Разумеется, мать на голову ниже его
и, возможно, это ее раздражает, но и она многого достигла. Она имеет
диплом сестры милосердия и немалый опыт, а кроме того ухитряется
параллельно с работой присматривать за отцом. Это нелегко.
- Люди часто руководствуются в своих действиях чувством долга.
- Она сделала больше. Благодаря ей я смог закончить колледж. Не
представляю, где она брала на это деньги.
- У нее нет дополнительных источников дохода?
- Были до момента, когда съехал последний квартирант, уже очень
давно.
- Кроме того, как я узнал прошлой ночью, она потеряла место в
клинике.
- Это не совсем так. Она ушла сама, - голос Фреда утратил
мужественность и стал пискливым. - В этом пансионате, "Ла Палома", ей
предложили значительно лучшие условия...
- Это не кажется мне правдоподобным, Фред.
- Честное слово! - он еще повысил голос, глаза его болезненно
блестели, усы топорщились. - Вы что, обвиняете мою мать во лжи?!
- Все мы ошибаемся...
- Вот и вы ошиблись, говоря так о моей матери! Возьмите обратно свои
слова!
- Какие именно?
- То, что вы сказали о матери! Она не торгует наркотиками!
- Я никогда не обвинял ее в этом, Фред.
- Но вы имели это в виду! Вы имели в виду, что ее выгнали из клиники,
потому что она крала наркотики для продажи!
- Руководство клиники это утверждает?
- Да! Это банда жестоких лгунов! Моя мать никогда бы так не
поступила! Она всегда была порядочной женщиной! - слезы потекли из его
глаз, оставляя на щеках влажные полосы. - Я был ненормальным, жил в стране
фантазий, а сейчас вижу это...
- Что ты имеешь в виду, Фред?
- Я верил, что мне удастся совершить открытие, которое прославит меня
среди людей искусства. Думал, что, если мне удастся добраться до миссис
Мид, она поможет мне найти этого художника, Хантри. Но я оказался в
дураках и причинил своей семье еще большие неприятности!
- Ты сделал все, что мог, Фред.
- Неправда! Я идиот!
Он повернулся спиной ко мне. Дыхание его постепенно выравнивалось, да
и я дышал все спокойнее. Перед тем как заснуть я вдруг понял, что начинаю
любить его.
Ночью я проснулся, почувствовав тяжесть, словно на грудь навалилась
гора, и зажег маленькую лампу, стоящую на столике у кровати. Затеки на
стенах напоминали размытые следы дурных снов.
Я не стал расшифровывать их, а погасил лампу и снова погрузился в
сон, вздыхая в унисон с моим незадачливым приемышем.
23
Когда я на следующее утро встал, Фред еще спал, прикрыв локтем глаза,
словно боялся света наступающего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
мальчики, неспособные стать мужчинами, но с наступлением ночи внезапно
превращающиеся в стариков. Если ты сам врач, тебе не нужна терапия. Если
ты охотник, за тобой не охотятся. Но так ли это на самом деле?..
- У Дорис сейчас трудное время, - проговорил Фред. - Я пытался помочь
ей собраться...
- Увезя ее в машине на край света?
- Она сама хотела поехать, настаивала на этом. Я подумал, что лучше я
возьму ее с собой, чем она будет сидеть на месте и накачиваться
наркотиками!
- Ты удивительно прав.
Он несмело и мимолетно улыбнулся мне из-под усов.
- Кроме того, не забывайте, мистер, что эти места для Дорис вовсе не
край света. Она родилась в Копер-Сити и провела в Аризоне почти полжизни.
Здесь ее дом.
- Не слишком счастливое возвращение к родным пенатам...
- Не слишком. Она была ужасно разочарована. Я думаю, возвращение
невозможно, как говорил Томас Вульф...
Вспомнив высокий дом с крутой крышей, в котором жил Фред с
родителями, я задался вопросом, кому хотелось бы вернуться туда.
- Ты всегда жил в Санта-Терезе?
Он ненадолго задумался.
- С тех пор, как я был маленьким, мы жили в том же доме на
Олив-Стрит. Он не всегда был такой трущобой, как сейчас. Мама намного
лучше следила за ним, а я помогал ей. У нас были всякие квартиранты,
медсестры из клиники и тому подобное... - он говорил таким тоном, словно
проживание квартирантов являлось Бог весть какой привилегией. - Самое
лучшее время у нас было перед приездом отца из Канады... - он уставился в
стену за моей спиной, на которой подрагивала тень моей всклокоченной
шевелюры.
- А что он делал в Канаде?
- Работал на разных должностях, преимущественно в Британской
Колумбии. Когда-то он любил работу. Мне кажется, что они с матерью и тогда
уже не слишком ладили. Позднее я понял, что он, видимо, потому и не жил
дома. Но меня это очень огорчало, насколько помню, я впервые увидел отца,
когда мне было шесть или семь лет.
- А сколько тебе сейчас?
- Тридцать два, - неохотно признался он.
- У тебя было достаточно времени, чтобы излечиться от обиды,
вызванной отсутствием отца...
- Я не это имел в виду! - он был зол и обижен. - Я не собираюсь
оправдываться за его счет!
- А я этого и не говорил.
- В сущности, он был мне хорошим отцом, - он задумался над своим
утверждением и слегка поправился. - Во всяком случае, сразу после своего
возвращения из Канады, когда он еще не пил так. Я в самом деле любил его
тогда! Иногда мне кажется, что я до сих пор люблю его, несмотря на все эти
кошмарные штучки.
- Какие именно?
- Несет чушь, рычит, ломает мебель, угрожает матери, рыдает... Не
может удержаться ни на одной работе... Изобретает все новые безумные идеи,
пьет тайком вино - только на это он теперь и способен! - голос его стал
высоким и ломким, как у оскорбленной жены. Я подумал, не повторяет ли Фред
подсознательно интонации своей матери.
- А кто приносит спиртное?
- Мать. Я не знаю, зачем она это делает, но доставляет ему выпивку
весьма исправно. Иногда, - прибавил он совсем тихо, - мне кажется, что она
так ему мстит...
- За что?
- За то, что он поломал жизнь себе и ей. Я как-то видел, как она
стоит и смотрит на него, мотающегося от стены к стене, так, словно это
зрелище доставляет ей удовольствие. И в то же время она - его преданная
рабыня и приносит ему выпивку. Такая утонченная форма мести... Эта женщина
отреклась от всего женского в себе...
Фред поразил меня: исследуя жизнь, являвшуюся основным источником его
тревог, он избавился от привычного комплекса неполноценности, тон его стал
глубже и серьезней, худое мальчишечье лицо и длинный нос словно бы уже не
так контрастировали с усами. Я почувствовал, что во мне пробуждается
что-то вроде уважения к нему и даже надежда на лучшее.
- Она несчастная женщина, - сказал я.
- Знаю. Они оба несчастны. Трагедия в том, что они встретились - это
было плохо для обоих. Думаю, мой отец имел все задатки для того, чтобы
стать достаточно уважаемым человеком. Разумеется, мать на голову ниже его
и, возможно, это ее раздражает, но и она многого достигла. Она имеет
диплом сестры милосердия и немалый опыт, а кроме того ухитряется
параллельно с работой присматривать за отцом. Это нелегко.
- Люди часто руководствуются в своих действиях чувством долга.
- Она сделала больше. Благодаря ей я смог закончить колледж. Не
представляю, где она брала на это деньги.
- У нее нет дополнительных источников дохода?
- Были до момента, когда съехал последний квартирант, уже очень
давно.
- Кроме того, как я узнал прошлой ночью, она потеряла место в
клинике.
- Это не совсем так. Она ушла сама, - голос Фреда утратил
мужественность и стал пискливым. - В этом пансионате, "Ла Палома", ей
предложили значительно лучшие условия...
- Это не кажется мне правдоподобным, Фред.
- Честное слово! - он еще повысил голос, глаза его болезненно
блестели, усы топорщились. - Вы что, обвиняете мою мать во лжи?!
- Все мы ошибаемся...
- Вот и вы ошиблись, говоря так о моей матери! Возьмите обратно свои
слова!
- Какие именно?
- То, что вы сказали о матери! Она не торгует наркотиками!
- Я никогда не обвинял ее в этом, Фред.
- Но вы имели это в виду! Вы имели в виду, что ее выгнали из клиники,
потому что она крала наркотики для продажи!
- Руководство клиники это утверждает?
- Да! Это банда жестоких лгунов! Моя мать никогда бы так не
поступила! Она всегда была порядочной женщиной! - слезы потекли из его
глаз, оставляя на щеках влажные полосы. - Я был ненормальным, жил в стране
фантазий, а сейчас вижу это...
- Что ты имеешь в виду, Фред?
- Я верил, что мне удастся совершить открытие, которое прославит меня
среди людей искусства. Думал, что, если мне удастся добраться до миссис
Мид, она поможет мне найти этого художника, Хантри. Но я оказался в
дураках и причинил своей семье еще большие неприятности!
- Ты сделал все, что мог, Фред.
- Неправда! Я идиот!
Он повернулся спиной ко мне. Дыхание его постепенно выравнивалось, да
и я дышал все спокойнее. Перед тем как заснуть я вдруг понял, что начинаю
любить его.
Ночью я проснулся, почувствовав тяжесть, словно на грудь навалилась
гора, и зажег маленькую лампу, стоящую на столике у кровати. Затеки на
стенах напоминали размытые следы дурных снов.
Я не стал расшифровывать их, а погасил лампу и снова погрузился в
сон, вздыхая в унисон с моим незадачливым приемышем.
23
Когда я на следующее утро встал, Фред еще спал, прикрыв локтем глаза,
словно боялся света наступающего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74