Уверен, что после взятия одного из самых крутых пиков Европы, а пожалуй, и всего мира я могу считаться высококвалифицированным альпинистом. Более того, учитывая веселую компанию и условия проведения, восхождение на Джомолунгму покажется мне развлекательной прогулкой после трудностей, которые мне пришлось преодолеть в завершение моей авиаморской вылазки. Три раза я пытался штурмовать непокорную вершину. Это было выше моих сил. Она не сдавалась. Она была неприступна. Вершина называлась «Огненный крест», и ее высота была один метр двадцать сантиметров.
Три раза я пытался перебраться с резиновой лодки на борт «Огненного креста». Сто двадцать сантиметров разницы уровней не были бы препятствием и для десятилетнего мальчишки. К сожалению, я уже давно вышел из этого возраста. Старичок Кэлверт.
Я позвал Дэвиса, но он не поспешил мне на помощь. Трижды я прокричал его имя, но мой зов, гулко прокатившись по темной и неподвижной палубе «Огненного креста», остался без ответа. Конечно, я не предупреждал Дэвиса о времени своего прибытия. Но должен же он ждать и надеяться! Куда он подевался? Спит или нашел какое-то развлечение в порту? Нет, наверняка не в порту, он обещал, что останется на судне на случай экстренной связи с командиром. Ну, значит, спит. Я разозлился. Это было слишком. Особенно, если учесть мое состояние. Я заорал изо всех сил, после чего резко ударил рукояткой люгера по стальной обшивке. Никакой реакции.
Четвертая попытка вскарабкаться на борт «Огненного креста» оказалась успешной. Наверное, со стороны это выглядело не слишком эстетично. Сначала я, нелепо подпрыгнув, упал животом на борт, а потом просто перекатился на доски палубы, не выпуская из рук швартовы надувной лодки.
Зацепив швартовы за кнехт, я пошел искать Дэвиса. Я уже знал, какие слова он услышит от меня в качестве приветствия. Однако мне пришлось адресовать их самому себе. Обыскав все судно от бака до кормы и заглянув во все помещения, я убедился: Дэвиса на корабле нет. Не было также следов поспешного бегства или борьбы. Скатерть на столе в каюте была прибрана, посуда вымыта. Все было в порядке. Кроме Дэвиса.
Я попытался удобно расположиться в рубке и логично объяснить себе причину его отсутствия. Это продолжалось не более двух минут, поскольку мне не удалось не только логично поразмышлять, но даже безболезненно усесться в кресле. Я снова встал и вышел на палубу, чтобы отнести на место лодку и подвесной мотор. Теперь не было необходимости прятать их на якорной цепи. А если бы даже и была, у меня уже не осталось сил для подобных упражнений. Я выпустил из лодки воздух и, не мудрствуя лукаво, отнес ее в кормовой трюм. Если сейчас кто-нибудь явится на «Огненный крест», чтобы произвести обыск, я буду стрелять. И пусть он назовется полковником жандармерии, чрезвычайным инспектором Интерпола или генерал-губернатором острова Борнео. В любом случае сначала я всажу ему пулю в коленную чашечку, а потом с интересом выслушаю все, что он захочет мне рассказать. И, само собой, узнав одного из друзей с «Нантесвилля», я буду целиться в голову.
Я сошел вниз, в каюту. Мне хотелось плакать. Как в детстве, вопреки всему, вопреки реальности и обидам, я жаждал чуда. Не может быть, чтобы молодой парень, добрый и справедливый человек, лучший лейтенант авиамоторной разведки Скотти Уильямс лежал сейчас с простреленной грудью на глубине двадцати пяти метров, в то время как живой и даже невредимый Кэлверт разделся и докрасна растерся полотенцем.
Впрочем, эта несложная операция окончательно лишила меня сил. Ничего удивительного. Последние сорок пять минут не предоставили мне возможности отдохнуть. Я снова, спотыкаясь и падая, бежал через проклятый лес, искал, а найдя, надувал лодку, потом с помощью различных акробатических трюков мне удалось спустить ее на воду. Все это было страшно утомительно, и все же я не зря делал утреннюю зарядку. Мое тело могло вынести гораздо более интенсивные физические нагрузки. А вот душа и мысли были выжжены дотла.
Я тщательно разделся, не забыв прикрыть шарфиком шею с причудливо-разноцветным орнаментов работы маэстро Квиста, и рискнул посмотреться в зеркало. Там я увидел собственного прадедушку. Прадедушка, судя по всему, был на смертном одре и уже получил последнее причастие. Глубокие морщины избороздили желтую безжизненную кожу. Разве что кожа не была гладко-восковой. Иглы сосен основательно изрезали лоб, щеки и подбородок. Похоже, что прадедушка умирал от черной оспы.
Я проверил люгер и «лилипут», которые, выбравшись на берег после подводного купания, завернул в непромокаемую ткань и спрятал под рубашку. Теперь я еще раз тщательно протер их, положил перед собой на стол и только тогда позволил себе первые сто пятьдесят граммов виски. Это помогло. Красные кровяные тельца снова ожили и постепенно начали бродить по телу. Чувствовалось: чтобы подогнать их, нужна еще одна доза.
Я протянул руку к бутылке и услышал звук мотора. Я отдернул руку от бутылки – звук не прекратился. Я погасил свет, хотя из-за тяжелых штор наружу в любом случае не пробивалось ни одного луча, и занял позицию за открытыми дверями кают-компании. Честно говоря, такие предосторожности были ни к чему, это наверняка возвращался Дэвис. Но почему он не взял лодку с «Огненного креста»? Значит, кто-то отвез его в порт или куда-то в другое место, а теперь привез обратно на своей лодке. И где гарантия, что этот «кто-то» не убедил Дэвиса в необходимости поездки с помощью кольта или, на худой конец, маузера. Теперь я был почти уверен, что это именно так.
Рулевой уменьшил ход, выключил мотор, потом снова включил его и сдал назад. Я услышал удар о корпус и голоса, потом шаги по палубе, шум мотора. Потом шаги послышались над моей головой. Гость был один, он направлялся в рулевую рубку, чувствуя себя на борту «Огненного креста» свободно и уверенно. Но это не были шаги Дэвиса.
Я затаился в своем укрытии, вытащил люгер, снял его с предохранителя и приготовился принять визитера в лучших традициях шотландского горного гостеприимства.
Хлопнула дверь. Незнакомец вошел в рулевую рубку. Хлопнула дверь. Незнакомец вышел из рулевой рубки. Узкий луч света скользнул по четырем ступеням, отделявшим меня в засаде от места рулевого. У лестницы человек остановился, и луч его фонарика стал шарить по стене в поисках выключателя.
Я прыгнул, резко захватил локтевым суставом его горло и одновременно двинул коленом по почкам. Но все это было только подготовкой. Главный эффект должен был произвести ствол люгера, который я буквально всунул ему в ухо, едва сдержавшись, чтобы не крутануть его раза два по часовой стрелке. Признаюсь, я действовал несколько грубо, но мой незваный гость вполне мог носить фамилию Квист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Три раза я пытался перебраться с резиновой лодки на борт «Огненного креста». Сто двадцать сантиметров разницы уровней не были бы препятствием и для десятилетнего мальчишки. К сожалению, я уже давно вышел из этого возраста. Старичок Кэлверт.
Я позвал Дэвиса, но он не поспешил мне на помощь. Трижды я прокричал его имя, но мой зов, гулко прокатившись по темной и неподвижной палубе «Огненного креста», остался без ответа. Конечно, я не предупреждал Дэвиса о времени своего прибытия. Но должен же он ждать и надеяться! Куда он подевался? Спит или нашел какое-то развлечение в порту? Нет, наверняка не в порту, он обещал, что останется на судне на случай экстренной связи с командиром. Ну, значит, спит. Я разозлился. Это было слишком. Особенно, если учесть мое состояние. Я заорал изо всех сил, после чего резко ударил рукояткой люгера по стальной обшивке. Никакой реакции.
Четвертая попытка вскарабкаться на борт «Огненного креста» оказалась успешной. Наверное, со стороны это выглядело не слишком эстетично. Сначала я, нелепо подпрыгнув, упал животом на борт, а потом просто перекатился на доски палубы, не выпуская из рук швартовы надувной лодки.
Зацепив швартовы за кнехт, я пошел искать Дэвиса. Я уже знал, какие слова он услышит от меня в качестве приветствия. Однако мне пришлось адресовать их самому себе. Обыскав все судно от бака до кормы и заглянув во все помещения, я убедился: Дэвиса на корабле нет. Не было также следов поспешного бегства или борьбы. Скатерть на столе в каюте была прибрана, посуда вымыта. Все было в порядке. Кроме Дэвиса.
Я попытался удобно расположиться в рубке и логично объяснить себе причину его отсутствия. Это продолжалось не более двух минут, поскольку мне не удалось не только логично поразмышлять, но даже безболезненно усесться в кресле. Я снова встал и вышел на палубу, чтобы отнести на место лодку и подвесной мотор. Теперь не было необходимости прятать их на якорной цепи. А если бы даже и была, у меня уже не осталось сил для подобных упражнений. Я выпустил из лодки воздух и, не мудрствуя лукаво, отнес ее в кормовой трюм. Если сейчас кто-нибудь явится на «Огненный крест», чтобы произвести обыск, я буду стрелять. И пусть он назовется полковником жандармерии, чрезвычайным инспектором Интерпола или генерал-губернатором острова Борнео. В любом случае сначала я всажу ему пулю в коленную чашечку, а потом с интересом выслушаю все, что он захочет мне рассказать. И, само собой, узнав одного из друзей с «Нантесвилля», я буду целиться в голову.
Я сошел вниз, в каюту. Мне хотелось плакать. Как в детстве, вопреки всему, вопреки реальности и обидам, я жаждал чуда. Не может быть, чтобы молодой парень, добрый и справедливый человек, лучший лейтенант авиамоторной разведки Скотти Уильямс лежал сейчас с простреленной грудью на глубине двадцати пяти метров, в то время как живой и даже невредимый Кэлверт разделся и докрасна растерся полотенцем.
Впрочем, эта несложная операция окончательно лишила меня сил. Ничего удивительного. Последние сорок пять минут не предоставили мне возможности отдохнуть. Я снова, спотыкаясь и падая, бежал через проклятый лес, искал, а найдя, надувал лодку, потом с помощью различных акробатических трюков мне удалось спустить ее на воду. Все это было страшно утомительно, и все же я не зря делал утреннюю зарядку. Мое тело могло вынести гораздо более интенсивные физические нагрузки. А вот душа и мысли были выжжены дотла.
Я тщательно разделся, не забыв прикрыть шарфиком шею с причудливо-разноцветным орнаментов работы маэстро Квиста, и рискнул посмотреться в зеркало. Там я увидел собственного прадедушку. Прадедушка, судя по всему, был на смертном одре и уже получил последнее причастие. Глубокие морщины избороздили желтую безжизненную кожу. Разве что кожа не была гладко-восковой. Иглы сосен основательно изрезали лоб, щеки и подбородок. Похоже, что прадедушка умирал от черной оспы.
Я проверил люгер и «лилипут», которые, выбравшись на берег после подводного купания, завернул в непромокаемую ткань и спрятал под рубашку. Теперь я еще раз тщательно протер их, положил перед собой на стол и только тогда позволил себе первые сто пятьдесят граммов виски. Это помогло. Красные кровяные тельца снова ожили и постепенно начали бродить по телу. Чувствовалось: чтобы подогнать их, нужна еще одна доза.
Я протянул руку к бутылке и услышал звук мотора. Я отдернул руку от бутылки – звук не прекратился. Я погасил свет, хотя из-за тяжелых штор наружу в любом случае не пробивалось ни одного луча, и занял позицию за открытыми дверями кают-компании. Честно говоря, такие предосторожности были ни к чему, это наверняка возвращался Дэвис. Но почему он не взял лодку с «Огненного креста»? Значит, кто-то отвез его в порт или куда-то в другое место, а теперь привез обратно на своей лодке. И где гарантия, что этот «кто-то» не убедил Дэвиса в необходимости поездки с помощью кольта или, на худой конец, маузера. Теперь я был почти уверен, что это именно так.
Рулевой уменьшил ход, выключил мотор, потом снова включил его и сдал назад. Я услышал удар о корпус и голоса, потом шаги по палубе, шум мотора. Потом шаги послышались над моей головой. Гость был один, он направлялся в рулевую рубку, чувствуя себя на борту «Огненного креста» свободно и уверенно. Но это не были шаги Дэвиса.
Я затаился в своем укрытии, вытащил люгер, снял его с предохранителя и приготовился принять визитера в лучших традициях шотландского горного гостеприимства.
Хлопнула дверь. Незнакомец вошел в рулевую рубку. Хлопнула дверь. Незнакомец вышел из рулевой рубки. Узкий луч света скользнул по четырем ступеням, отделявшим меня в засаде от места рулевого. У лестницы человек остановился, и луч его фонарика стал шарить по стене в поисках выключателя.
Я прыгнул, резко захватил локтевым суставом его горло и одновременно двинул коленом по почкам. Но все это было только подготовкой. Главный эффект должен был произвести ствол люгера, который я буквально всунул ему в ухо, едва сдержавшись, чтобы не крутануть его раза два по часовой стрелке. Признаюсь, я действовал несколько грубо, но мой незваный гость вполне мог носить фамилию Квист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76