Всего на корабле семь-восемь человек. Настоящая команда исчезла.
– Она может быть на корабле?
– Не знаю. Во всяком случае, никаких следов не осталось. Я даже не знаю, живы ли они. Как только я оказался на корабле, везение кончилось. Идя к мостику, я сразу же наткнулся на какого-то человека. Я махнул ему рукой и что-то пробормотал. Он мне что-то ответил, я не понял, что. На всякий случай я незаметно пошел за ним. Он дошел до камбуза и доложил по телефону, что по кораблю шатается кто-то чужой, возможно, из команды и, возможно, хочет сбежать. Я не мог заставить его замолчать: его револьвер был направлен на дверь, в которую мне пришлось бы войти. Тогда я побежал в сторону мостика.
– В сторону мостика? Кэлверт, когда вы последний раз были у психиатра? Вы же почти попались!
– У меня не было выбора. Кроме того, я сделал ставку на то, что они считают меня одним из испуганных и потому безопасных матросов «Нантесвилля». Если бы с самого начала они заметили комбинезон аквалангиста, меня изрешетили бы в ту же секунду. Но не это важно. Главное, что с тех пор мне уже не везло. По дороге я встретил еще одного. Тот не обратил на меня внимания – очевидно, он еще не знал о тревоге. Я побежал на бак и спрятался за лебедкой. Минут десять они сильно шумели. Светили прожекторами, искали, ругались. Потом все пошли на корму – наверное, решили, что я вернулся туда.
Это дало мне возможность забраться на мостик и обыскать каюты офицеров. Они были пустые. У механика мебель была перевернута, а на ковре осталось пятно засохшей крови. В соседней каюте койка капитана буквально пропиталась кровью.
– Ведь их предупредили, чтобы они не оказывали сопротивления!
– Да, я знаю. Потом я нашел Бейкера и Дельмонта.
– Так вы нашли их… – Дэвис вглядывался в дно пустого стакана. Его лицо ничего не выражало. Может быть, так он старался облегчить мою боль. Но ее невозможно было облегчить.
– Дельмонт пытался вызвать помощь. Его предупредили, чтобы он не делал этого. Разве что произойдет нечто экстраординарное. Скорее всего, его нашли и демаскировали. Ему вогнали в спину тринадцатимиллиметровую стамеску и втащили в каюту радиста рядом с радиорубкой. Бейкер, судя по всему, тоже пришел туда позднее, переодевшись в военную форму… Последняя отчаянная попытка… В руке он держал револьвер, но смотрел и целился не в ту сторону. Его спина оказалась мишенью для той же стамески.
Дэвис налил себе порцию виски явно большую, чем обычно. Запрокинув голову, одним глотком он выпил полстакана.
– Я думаю, они не все ушли на корму? – спросил он. – Наверняка остались полномочные представители, чтобы вас встретить.
– Да. Это было очень торжественно. Они вежливые и умные люди. Они оставили для встречи со мной делегацию в составе одного человека. Рядом с ним второй был бы лишним. Я знаю, это он убил Бейкера и Дельмонта. И я знаю, что, если мы с ним еще раз встретимся, мне вряд ли опять повезет.
– Но вы живы. Значит, счастье все-таки не оставило вас…
Самое большое, чего я хотел в эту минуту, – иметь возможность передать девять десятых своего счастья Бейкеру и Дельмонту. Я знаю, Дэвис считает, что в их смерти виновен я. Так же будет думать командир. А самое страшное, что я и сам думал так же.
– Дед Артур… – начал Дэвис. – Вам не кажется…
– Да оставьте вы в покое деда Артура! Я плевать на него хотел! Вы что думаете, мне это легко?!
Оказалось, что уже долгое время во мне копилась злость. Теперь она вырвалась наружу.
По лицу Дэвиса пробежала тень. И я не заметил в ней теплоты или сочувствия.
– Вернемся к «Нантесвиллю», – посерьезнел он. – Сейчас, когда вы идентифицировали корабль, когда известны его новое название и флаг… А кстати, какие?
– «Альта Фьорд» под норвежским флагом. Но это не имеет большого значения.
– И все же мы должны сообщить деду Артуру.
– Чтобы те, кто придут, нашли нас в машинном отделении в наушниках? Вы с ума сошли!
– Вы действительно так уверены, что они явятся к нам?
– Да, я уверен. И вы можете быть уверены тоже.
– Ну хорошо. Если они придут, мы…
– Если придут! Господи! Да поймите же вы, им неизвестно, сколько времени я провел на их корабле, может быть, много часов, и, может быть, я запомнил их внешность, подслушал их разговоры. Откуда им знать, что я вряд ли смогу узнать кого-нибудь из них, а их имена мало что мне говорят. Они могут подумать, что у меня был фотоаппарат или магнитофон и сейчас я уже передаю данные Интерполу. А ведь кто-то из них вполне может фигурировать в картотеках. Они же профессионалы.
– Но они совершили ошибку, и вы ушли.
– Они могут исправить ее и прийти за мной.
– Хорошо, тогда я иду за оружием.
– Нет.
– Но тогда нужно бежать отсюда.
– Нет.
– Вы отдаете себе отчет..?
– Вполне.
– Но подумайте о Бейкере и Дельмонте.
– Ни о чем другом я и не думаю. А если вы хотите покинуть катер – прошу покорно.
Он осторожно поставил стакан на столик, потом снова взял его в руки. Чувствовалось, что так же он пытается взять в руки себя. Наконец ему удалось улыбнуться.
– Вы говорите ерунду, Кэлверт. Наверное, от недостатка кислорода у вас помутилось в голове. Посмотрите, на кого вы похожи. Ваше горло, ваша нога… Если я уйду, кто будет защищать вас, когда они все-таки явятся?
Я искренне извинился перед Дэвисом. Может быть, я не слишком хорошо знал его. Мне трудно судить, как он готовит суп из устриц или как относится к философскому учению Шопенгауэра. Но те десять встреч, которые были у нас за последние десять лет, дали мне достаточно информации, чтобы понять: единственное, чего Дэвис точно не умеет, – это бросить коллегу в одиночестве в опасный момент. Странно, но я не считал это большим недостатком.
– Так что вы говорили насчет деда Артура? – переспросил я.
– Если мы знаем, где сейчас «Нантесвилль», дед мог бы приказать какому-нибудь военному кораблю следить за ним с помощью радара.
– Мы знаем, где они были… Уже когда я отплывал, они поднимали якорь. На рассвете они могут уйти за сто миль в любую сторону от того места.
– Значит, мы спугнули их. Это убьет деда. – Он вздохнул. Возможно, он представил, что ожидает меня в самом недалеком будущем, и сострадание все же шевельнулось в его душе. Он даже попытался меня утешить: – Но мы знаем теперь название и флаг…
– Я уже говорил, это ничего не значит. Утром они запросто могут назваться «Хокомару» из Иокогамы, плыть под японским флагом, и, думаю, что для этого им даже не придется беспокоить японское консульство.
– Может быть, тогда авиаразведка? Мы могли бы…
– Пока мы это организуем, шансы станут минимальными. Пилотам придется прочесать двадцать тысяч квадратных миль поверхности моря. Вы слышали последнюю метеосводку? Низкие тучи, мгла. Им придется летать низко, а это значит, девяносто процентов работы – впустую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Она может быть на корабле?
– Не знаю. Во всяком случае, никаких следов не осталось. Я даже не знаю, живы ли они. Как только я оказался на корабле, везение кончилось. Идя к мостику, я сразу же наткнулся на какого-то человека. Я махнул ему рукой и что-то пробормотал. Он мне что-то ответил, я не понял, что. На всякий случай я незаметно пошел за ним. Он дошел до камбуза и доложил по телефону, что по кораблю шатается кто-то чужой, возможно, из команды и, возможно, хочет сбежать. Я не мог заставить его замолчать: его револьвер был направлен на дверь, в которую мне пришлось бы войти. Тогда я побежал в сторону мостика.
– В сторону мостика? Кэлверт, когда вы последний раз были у психиатра? Вы же почти попались!
– У меня не было выбора. Кроме того, я сделал ставку на то, что они считают меня одним из испуганных и потому безопасных матросов «Нантесвилля». Если бы с самого начала они заметили комбинезон аквалангиста, меня изрешетили бы в ту же секунду. Но не это важно. Главное, что с тех пор мне уже не везло. По дороге я встретил еще одного. Тот не обратил на меня внимания – очевидно, он еще не знал о тревоге. Я побежал на бак и спрятался за лебедкой. Минут десять они сильно шумели. Светили прожекторами, искали, ругались. Потом все пошли на корму – наверное, решили, что я вернулся туда.
Это дало мне возможность забраться на мостик и обыскать каюты офицеров. Они были пустые. У механика мебель была перевернута, а на ковре осталось пятно засохшей крови. В соседней каюте койка капитана буквально пропиталась кровью.
– Ведь их предупредили, чтобы они не оказывали сопротивления!
– Да, я знаю. Потом я нашел Бейкера и Дельмонта.
– Так вы нашли их… – Дэвис вглядывался в дно пустого стакана. Его лицо ничего не выражало. Может быть, так он старался облегчить мою боль. Но ее невозможно было облегчить.
– Дельмонт пытался вызвать помощь. Его предупредили, чтобы он не делал этого. Разве что произойдет нечто экстраординарное. Скорее всего, его нашли и демаскировали. Ему вогнали в спину тринадцатимиллиметровую стамеску и втащили в каюту радиста рядом с радиорубкой. Бейкер, судя по всему, тоже пришел туда позднее, переодевшись в военную форму… Последняя отчаянная попытка… В руке он держал револьвер, но смотрел и целился не в ту сторону. Его спина оказалась мишенью для той же стамески.
Дэвис налил себе порцию виски явно большую, чем обычно. Запрокинув голову, одним глотком он выпил полстакана.
– Я думаю, они не все ушли на корму? – спросил он. – Наверняка остались полномочные представители, чтобы вас встретить.
– Да. Это было очень торжественно. Они вежливые и умные люди. Они оставили для встречи со мной делегацию в составе одного человека. Рядом с ним второй был бы лишним. Я знаю, это он убил Бейкера и Дельмонта. И я знаю, что, если мы с ним еще раз встретимся, мне вряд ли опять повезет.
– Но вы живы. Значит, счастье все-таки не оставило вас…
Самое большое, чего я хотел в эту минуту, – иметь возможность передать девять десятых своего счастья Бейкеру и Дельмонту. Я знаю, Дэвис считает, что в их смерти виновен я. Так же будет думать командир. А самое страшное, что я и сам думал так же.
– Дед Артур… – начал Дэвис. – Вам не кажется…
– Да оставьте вы в покое деда Артура! Я плевать на него хотел! Вы что думаете, мне это легко?!
Оказалось, что уже долгое время во мне копилась злость. Теперь она вырвалась наружу.
По лицу Дэвиса пробежала тень. И я не заметил в ней теплоты или сочувствия.
– Вернемся к «Нантесвиллю», – посерьезнел он. – Сейчас, когда вы идентифицировали корабль, когда известны его новое название и флаг… А кстати, какие?
– «Альта Фьорд» под норвежским флагом. Но это не имеет большого значения.
– И все же мы должны сообщить деду Артуру.
– Чтобы те, кто придут, нашли нас в машинном отделении в наушниках? Вы с ума сошли!
– Вы действительно так уверены, что они явятся к нам?
– Да, я уверен. И вы можете быть уверены тоже.
– Ну хорошо. Если они придут, мы…
– Если придут! Господи! Да поймите же вы, им неизвестно, сколько времени я провел на их корабле, может быть, много часов, и, может быть, я запомнил их внешность, подслушал их разговоры. Откуда им знать, что я вряд ли смогу узнать кого-нибудь из них, а их имена мало что мне говорят. Они могут подумать, что у меня был фотоаппарат или магнитофон и сейчас я уже передаю данные Интерполу. А ведь кто-то из них вполне может фигурировать в картотеках. Они же профессионалы.
– Но они совершили ошибку, и вы ушли.
– Они могут исправить ее и прийти за мной.
– Хорошо, тогда я иду за оружием.
– Нет.
– Но тогда нужно бежать отсюда.
– Нет.
– Вы отдаете себе отчет..?
– Вполне.
– Но подумайте о Бейкере и Дельмонте.
– Ни о чем другом я и не думаю. А если вы хотите покинуть катер – прошу покорно.
Он осторожно поставил стакан на столик, потом снова взял его в руки. Чувствовалось, что так же он пытается взять в руки себя. Наконец ему удалось улыбнуться.
– Вы говорите ерунду, Кэлверт. Наверное, от недостатка кислорода у вас помутилось в голове. Посмотрите, на кого вы похожи. Ваше горло, ваша нога… Если я уйду, кто будет защищать вас, когда они все-таки явятся?
Я искренне извинился перед Дэвисом. Может быть, я не слишком хорошо знал его. Мне трудно судить, как он готовит суп из устриц или как относится к философскому учению Шопенгауэра. Но те десять встреч, которые были у нас за последние десять лет, дали мне достаточно информации, чтобы понять: единственное, чего Дэвис точно не умеет, – это бросить коллегу в одиночестве в опасный момент. Странно, но я не считал это большим недостатком.
– Так что вы говорили насчет деда Артура? – переспросил я.
– Если мы знаем, где сейчас «Нантесвилль», дед мог бы приказать какому-нибудь военному кораблю следить за ним с помощью радара.
– Мы знаем, где они были… Уже когда я отплывал, они поднимали якорь. На рассвете они могут уйти за сто миль в любую сторону от того места.
– Значит, мы спугнули их. Это убьет деда. – Он вздохнул. Возможно, он представил, что ожидает меня в самом недалеком будущем, и сострадание все же шевельнулось в его душе. Он даже попытался меня утешить: – Но мы знаем теперь название и флаг…
– Я уже говорил, это ничего не значит. Утром они запросто могут назваться «Хокомару» из Иокогамы, плыть под японским флагом, и, думаю, что для этого им даже не придется беспокоить японское консульство.
– Может быть, тогда авиаразведка? Мы могли бы…
– Пока мы это организуем, шансы станут минимальными. Пилотам придется прочесать двадцать тысяч квадратных миль поверхности моря. Вы слышали последнюю метеосводку? Низкие тучи, мгла. Им придется летать низко, а это значит, девяносто процентов работы – впустую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76