Хатчисон дернул головой в сторону окна.
– Что вы об этом думаете?
– А что я могу об этом думать, если из-за проклятого тумана ничего не видно?
– Вот и я говорю – туман. Вы помните метеорологическую сводку? По прогнозу туман должен был рассеяться утром.
Туман тут же рассеялся. Я имею в виду туман в моей голове. Я вскочил на все еще плохо слушающиеся протезы и начал лихорадочно одеваться в наиболее сухую одежду, что было нелегко, поскольку все части моего гардероба делились на три категории: мокрые, влажные и волглые.
А мысли мои в этот момент были уже совсем в другом месте. Пираты затопили «Нантесвилль» в понедельник вечером, во время отлива, но водолазы не могли тотчас приступить к работе. На следующую ночь, судя по состоянию моря, вести работы в районе «Входа в гробницу» было бы групповым самоубийством. Значит, они начали вчера вечером. Поэтому в доке не было их лодки. Владельцы «Нантесвилля» сообщили, что установленный на корабле старый сейф вряд ли сможет устоять перед современным газосварочным аппаратом дольше нескольких часов. И я не сомневался в технических возможностях Лаворского и его людей. Следовательно, перетранспортировка золота могла состояться нынешнею ночью. Одновременная работа трех ныряльщиков, плюс двухсменная организация труда, помноженная на естественный в этом случае энтузиазм масс, – и работа могла продвигаться ударными темпами. Но все же не настолько, чтобы в течение одной ночи поднять со дна восемнадцать тонн. Мой собственный опыт работы в морской спасательной службе (еще до того, как дед Артур стал опекать меня) был этому порукой.
Из всего этого вытекал вывод, что команде Лаворского понадобится еще как минимум одна ночь, чтобы закончить работу. Но Хатчисон был тысячу раз прав: этот туман стоил всех ночей на свете, и пираты вполне могли продолжать подводные процедуры в течение сегодняшнего дня.
– Помогите подняться деду Артуру, – не без злорадства произнес я экскаватору Хатчисону. – Скажите ему, что мы с вами отплываем на «Огненном кресте».
– Он захочет с нами.
– Он не должен идти ко «Входу в гробницу». Для него и здесь найдется работа.
– Я думал, мы направимся к замку, к доку.
– Но ведь мы не можем атаковать раньше полуночи.
– Да, конечно, я понимаю…
* * *
На этот раз «Вход в гробницу» не подтвердил своей репутации. Дул слабый юго-западный ветер, и волны были совсем небольшие. Но туман был все еще непроницаем. Хатчисон привел корабль на место с помощью эхолота, компаса и карты. Я не заметил, чтобы за весь путь он хотя бы раз взглянул на закрытое туманом море. Заглядывая через его плечо, я тоже пытался сориентироваться по карте, но часто не мог обойтись без помощи Тима, который, пользуясь случаем, открывал мне тайны шкиперского мастерства. Но у меня тоже было определенное преимущество: я видел эти места с вертолета в ясную погоду и теперь приблизительно знал, где то место, которое нас особенно интересует.
Когда мы достаточно приблизились к нему, я попросил Хатчисона выключить мотор. Мы вышли на палубу. «Огненный крест» медленно дрейфовал сквозь туман. Что за бортом: вода, скалы или сотни пиратов на надувных матрасах – разглядеть было невозможно.
Через минуту Хатчисон резко повернулся ко мне.
– Боюсь вы были правы, – сказал он. – Я слышу звук мотора.
Я прислушался и различил характерный шум работающего компрессора. Обычно такими моторами пользуются для подачи кислорода при ведении глубоководных работ тяжелыми водолазами.
– А почему вы сказали «боюсь, что вы правы»?
– Потому что я, кажется, знаю, что вы собираетесь делать. Вы хотите опуститься на дно?
– Не то чтобы я этого очень хотел, Тим, но если я не сделаю этого, сегодня к вечеру «Нантесвилль» будет освобожден от груза и наши друзья исчезнут с товаром задолго до полуночи.
– Послушайте, Кэлверт, возьмите половину нашей доли. Нет, возьмите две трети. Ведь вы все делаете сами!
– Поставьте мне сто граммов в баре отеля «Пальмира». Но это чуть позже. А сейчас я прошу вас отвести «Огненный крест» в хорошее место и удерживать его там до моего возвращения после того, как я закончу работу на борту «Нантесвилля». Мне не хотелось бы провести остаток жизни у входа в гробницу.
Он не обратил внимания на мой каламбур. Больше того, в его глазах я мог ясно прочесть, что он понимает мои слова лишь в условном наклонении… – «если я закончу работу…» Вслух он не сказал ничего, но развернул «Огненный крест», отвел судно до границы слышимости звука компрессора и установил корабль носом в направлении шума.
– Сейчас мы на расстоянии одной десятой мили, – доложил он.
– Я завидую вашей уверенности. Неужели в этом тумане можно знать что-нибудь наверняка?
– Бросайте якорь.
Я бросил якорь, но не обычный, подвешенный на цепи, а маленький, укрепленный на достаточно длинной нейлоновой веревке. Якорь тихо опустился на дно. Привязав конец веревки, я вернулся в рулевую рубку и стал надевать акваланг.
– Тим, что вы будете делать, если туман вдруг рассеется?
– Я стараюсь не думать об этом. Насколько я понимаю, в этом случае надо уходить. Но как же тогда вы?
– Естественно, надо уходить. А если они бросятся за вами в погоню?
– Это вряд ли. Тогда им пришлось бы оставить на «Нантесвилле» несколько покойников-водолазов.
– Я просил бы вас быть тактичнее, Хатчисон. Вам не кажется, что меня не стоит напутствовать разговорами о покойниках-водолазах на борту «Нантесвилля»?
* * *
Я угадал. На борту «Нантесвилля» работали водолазы. Они передвигались с максимальной скоростью, какой только можно было достичь на такой глубине и под таким давлением, но все равно со стороны это напоминало замедленную киносъемку. Найти их было совсем не трудно. Я плыл у самой поверхности воды на звук компрессора. В трех метрах от лодки, нырнув глубже, я нашел кабели, сигнальные провода и толстый стальной трос. Его-то я и искал. Медленно двинувшись вдоль троса, я вскоре увидел отблеск света. Теперь я отплыл в сторону и продолжал спускаться, пока мои ноги не дотронулись до чего-то твердого. Это была палуба корабля. Хотелось бы надеяться, что мое второе пребывание на «Нантесвилле» будет не столь успешно, как первое. Я поточнее определил расположение подводного прожектора и с тысячью предосторожностей направился к нему.
Их было двое. Они стояли в утяжеленных свинцом ботинках над открытым люком. Их наряд был обычен, если, конечно, иметь в виду подводные работы, а не выпускной вечер в духовной семинарии: шлем, скафандр с доставляющей воздух гофрированной трубкой и тонким коммуникационным проводом, скорее всего соединенным с телефонным кабелем.
Их скафандры существенно отличались от моего. Я не смог бы работать в таких условиях главным образом из-за малого запаса сжатого воздуха в баллонах, в то время как они имели возможность оставаться на глубине полтора часа между тридцатью – сорокаминутными ритуалами погружения на дно и подъема на поверхность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76