- На первый взгляд это веселый, добродушный
толстяк.- Помолчав, капитан заговорил вновь. - Он уже
карабкается по склону, словно кошка. Самая крупная и опасная
кошка из всех, каких вам доводилось видеть. Если немцы не
окажут сопротивления, он их не тронет. Он никого не станет
убивать напрасно. И все равно у меня такое чувство, словно я
приговорил этих троих несчастных к электрическому стулу и
сейчас включу рубильник.
- И давно вы его знаете, шеф? - спросил потрясенный
Миллер.
- Давно. Андреа служил в регулярной армии, участвовал в
албанской войне. Совершал вылазки со своим отрядом, наводя ужас
на итальянских солдат из дивизии "Тосканские волки". Я слышал
много рассказов о его подвигах - не от самого Андреа. Хотя
рассказы эти невероятны, они правдивы. Мы с ним познакомились
позднее, когда пытались удержать Сервийский перевал. Тогда я
был всего-навсего связным офицером при штабе бригады,
скомплектованной из новозеландцев и австралийцев. Что же
касается Андреа... - Для пущего эффекта Мэллори сделал паузу.
- Андреа был подполковником девятнадцатой моторизованной
дивизии греческой армии.
- Кем? - удивленно спросил Дасти Миллер. Стивенс и Браун
недоверчиво посмотрели на капитана.
- Подполковником. Обошел меня по служебной лестнице. -
Испытующе посмотрев на товарищей, Мэллори улыбнулся. - Теперь
Андреа предстает в ином свете, не так ли?
Подчиненные его молча кивнули. Вот-то на! Добродушный
простак Андреа, оказывается, важный чин. Теперь многое стало
понятным в Андреа - и его спокойствие, его твердость и
решительность в поступках и прежде всего полнейшее к нему
доверие со стороны Мэллори, когда приходилось с ним
советоваться. Миллер вспомнил, что капитан ни разу не отдавал
греку приказаний, а ведь, когда нужно применить власть,
новозеландец делал это.
- После сражения на перевале вся жизнь у Андреа пошла
наперекосяк. Андреа узнал, что Триккалу, провинциальный
городок, где жили его жена и трое дочерей, "юнкерсы" и
"хейнкели" сровняли с землей. Он приехал домой, но выяснилось,
что бомба замедленного действия угодила в садик перед самыми
окнами, на оставив от дома камня на камне.
Закурив сигарету, сквозь клубы табачного дыма взглянул на
очертания башни. Помолчав, заговорил вновь.
- Единственно, кого он встретил, это свояка Грегориоса.
От Грегориоса он узнал о зверствах болгар во Фракии и
Македонии. Там жили его родители. Они оба переоделись в
немецкую форму - догадываетесь, как он ее раздобыл, -
захватили немецкий грузовик и поехали в Протосами. - Сигарета
в руке Мэллори внезапно сломалась, и он щелчком выбросил ее за
борт. Жест этот удивил Миллера: суровому новозеландцу чуждо
было проявление чувств. Но в следующую минуту Мэлдори спокойно
продолжал: - Они приехали к концу дня печально знаменитой
протосамской резни. Грегориос рассказывал мне, как переодетый в
немецкую форму Андреа с улыбкой наблюдал, как девять или десять
болгарских солдат сталкивали греков в реку, связав их попарно.
Первыми сбросили его отца и мачеху. Оба были уже мертвы.
- Господи Боже! - воскликнул Миллер, утратив свое
обычное спокойствие. - Такого не может быть!
- Ты ничего еще не знаешь, - оборвал его Мэллори. -
Сотни греков в Македонии погибли таким образом. Большей частью
их топили живьем. Тот, кто не представляет себе, как греки
ненавидят болгар, не ведает, что такое ненависть... Распив с
солдатами пару бутылок вина, Андреа узнал, что именно они днем
убили его родителей; те вздумали оказать сопротивление. С
наступлением сумерек он пробрался в железный ангар, где солдаты
разместились на ночлег. Кроме ножа, у Андреа ничего не было.
Оставленному у дверей часовому он свернул шею. Проникнув
внутрь, запер дверь и разбил керосиновую лампу. Грегориос не
знает, что там произошло, но спустя несколько минут Андреа
вышел из сарая в крови с головы до ног. Никто и пикнуть не
успел.
Мэллори снова замолчал. Слушатели не проронили ни слова.
Ежась словно от холода, плотнее запахнулся в потертую куртку
Стивенс. Закурив еще одну сигарету, капитан кивнул в сторону
сторожевой башни.
- Теперь понятно, почему мы бы ему только мешали?
- Пожалуй, что так, - согласился янки. - Неужто такое
бывает? Не мог же он всех порешить, шеф!
- Всех, - оборвал его Мэллори. - Потом сколотил отряд.
Тот превратил в сущий ад жизнь болгарским гарнизонам во Фракии.
Одно время в Родопских горах его отряд преследовала целая
дивизия. В конце концов его предали. Андреа, Грегориоса и еще
четверых отправили в Ставрос, чтобы оттуда доставить их в
Салоники и предать суду. Ночью они разоружили охрану и взяли
курс на Турцию. Турки решили их интернировать, но не тут-то
было! В конце концов Андрея добрался до Палестины и там
попытался вступить в греческий десантно-диверсионный батальон,
формировавшийся из ветеранов албанской войны. - Мэллори
невесело усмехнулся. - Его арестовали как дезертира.
Впоследствии Андреа освободили, однако во вновь созданную
греческую армию не взяли. Но в конторе Дженсена знали, что
Андреа сущая для них находка... И нас вместе отправили на Крит.
Минут пять, а то и все десять стояла тишина, не нарушаемая
никем. Лишь изредка друзья для виду прикладывались к бутылке.
Правда, силуэты их были едва различимы издали. Каик стало
покачивать. С обеих сторон ввысь к уже усыпанному звездами небу
устремились темные, похожие на кипарисы, сосны. В вершинах их
тоскливо завывал ветер, вселяя в сердца зловещие предчувствия.
В такую ночь в душе человека просыпаются вековые страхи, и ему
мнится, что он стоит на краю могилы.
Из оцепенения их вывел веселый возглас Андреа, донесшийся
с берега. Все вскочили на ноги. Не дожидаясь, когда подтянут
корму, Андреа кинулся в воду и, сделав несколько мощных
гребков, легко поднялся на борт судна. Встряхнувшись, словно
большой лохматый пес, он протянул руку к бутылке.
- Вопросы, думаю, излишни? - улыбнулся Мэллори.
- Совершенно верно. Проблем никаких не было. Эти
мальчишки меня даже не заметили. - Сделав еще один глоток,
Андреа широко улыбнулся. - Я и пальцем их не тронул. Может,
пару подзатыльников дал. Они смотрели с парапета вниз, я
отобрал у них винтовки и запер в подвале. Потом чуть погнул
стволы пулеметов.
"Вот и конец, - устало подумал Мэллори. - Конец всему -
устремлениям, надеждам, страхам, любви и веселью для каждого из
нас. Вот чем все завершилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
толстяк.- Помолчав, капитан заговорил вновь. - Он уже
карабкается по склону, словно кошка. Самая крупная и опасная
кошка из всех, каких вам доводилось видеть. Если немцы не
окажут сопротивления, он их не тронет. Он никого не станет
убивать напрасно. И все равно у меня такое чувство, словно я
приговорил этих троих несчастных к электрическому стулу и
сейчас включу рубильник.
- И давно вы его знаете, шеф? - спросил потрясенный
Миллер.
- Давно. Андреа служил в регулярной армии, участвовал в
албанской войне. Совершал вылазки со своим отрядом, наводя ужас
на итальянских солдат из дивизии "Тосканские волки". Я слышал
много рассказов о его подвигах - не от самого Андреа. Хотя
рассказы эти невероятны, они правдивы. Мы с ним познакомились
позднее, когда пытались удержать Сервийский перевал. Тогда я
был всего-навсего связным офицером при штабе бригады,
скомплектованной из новозеландцев и австралийцев. Что же
касается Андреа... - Для пущего эффекта Мэллори сделал паузу.
- Андреа был подполковником девятнадцатой моторизованной
дивизии греческой армии.
- Кем? - удивленно спросил Дасти Миллер. Стивенс и Браун
недоверчиво посмотрели на капитана.
- Подполковником. Обошел меня по служебной лестнице. -
Испытующе посмотрев на товарищей, Мэллори улыбнулся. - Теперь
Андреа предстает в ином свете, не так ли?
Подчиненные его молча кивнули. Вот-то на! Добродушный
простак Андреа, оказывается, важный чин. Теперь многое стало
понятным в Андреа - и его спокойствие, его твердость и
решительность в поступках и прежде всего полнейшее к нему
доверие со стороны Мэллори, когда приходилось с ним
советоваться. Миллер вспомнил, что капитан ни разу не отдавал
греку приказаний, а ведь, когда нужно применить власть,
новозеландец делал это.
- После сражения на перевале вся жизнь у Андреа пошла
наперекосяк. Андреа узнал, что Триккалу, провинциальный
городок, где жили его жена и трое дочерей, "юнкерсы" и
"хейнкели" сровняли с землей. Он приехал домой, но выяснилось,
что бомба замедленного действия угодила в садик перед самыми
окнами, на оставив от дома камня на камне.
Закурив сигарету, сквозь клубы табачного дыма взглянул на
очертания башни. Помолчав, заговорил вновь.
- Единственно, кого он встретил, это свояка Грегориоса.
От Грегориоса он узнал о зверствах болгар во Фракии и
Македонии. Там жили его родители. Они оба переоделись в
немецкую форму - догадываетесь, как он ее раздобыл, -
захватили немецкий грузовик и поехали в Протосами. - Сигарета
в руке Мэллори внезапно сломалась, и он щелчком выбросил ее за
борт. Жест этот удивил Миллера: суровому новозеландцу чуждо
было проявление чувств. Но в следующую минуту Мэлдори спокойно
продолжал: - Они приехали к концу дня печально знаменитой
протосамской резни. Грегориос рассказывал мне, как переодетый в
немецкую форму Андреа с улыбкой наблюдал, как девять или десять
болгарских солдат сталкивали греков в реку, связав их попарно.
Первыми сбросили его отца и мачеху. Оба были уже мертвы.
- Господи Боже! - воскликнул Миллер, утратив свое
обычное спокойствие. - Такого не может быть!
- Ты ничего еще не знаешь, - оборвал его Мэллори. -
Сотни греков в Македонии погибли таким образом. Большей частью
их топили живьем. Тот, кто не представляет себе, как греки
ненавидят болгар, не ведает, что такое ненависть... Распив с
солдатами пару бутылок вина, Андреа узнал, что именно они днем
убили его родителей; те вздумали оказать сопротивление. С
наступлением сумерек он пробрался в железный ангар, где солдаты
разместились на ночлег. Кроме ножа, у Андреа ничего не было.
Оставленному у дверей часовому он свернул шею. Проникнув
внутрь, запер дверь и разбил керосиновую лампу. Грегориос не
знает, что там произошло, но спустя несколько минут Андреа
вышел из сарая в крови с головы до ног. Никто и пикнуть не
успел.
Мэллори снова замолчал. Слушатели не проронили ни слова.
Ежась словно от холода, плотнее запахнулся в потертую куртку
Стивенс. Закурив еще одну сигарету, капитан кивнул в сторону
сторожевой башни.
- Теперь понятно, почему мы бы ему только мешали?
- Пожалуй, что так, - согласился янки. - Неужто такое
бывает? Не мог же он всех порешить, шеф!
- Всех, - оборвал его Мэллори. - Потом сколотил отряд.
Тот превратил в сущий ад жизнь болгарским гарнизонам во Фракии.
Одно время в Родопских горах его отряд преследовала целая
дивизия. В конце концов его предали. Андреа, Грегориоса и еще
четверых отправили в Ставрос, чтобы оттуда доставить их в
Салоники и предать суду. Ночью они разоружили охрану и взяли
курс на Турцию. Турки решили их интернировать, но не тут-то
было! В конце концов Андрея добрался до Палестины и там
попытался вступить в греческий десантно-диверсионный батальон,
формировавшийся из ветеранов албанской войны. - Мэллори
невесело усмехнулся. - Его арестовали как дезертира.
Впоследствии Андреа освободили, однако во вновь созданную
греческую армию не взяли. Но в конторе Дженсена знали, что
Андреа сущая для них находка... И нас вместе отправили на Крит.
Минут пять, а то и все десять стояла тишина, не нарушаемая
никем. Лишь изредка друзья для виду прикладывались к бутылке.
Правда, силуэты их были едва различимы издали. Каик стало
покачивать. С обеих сторон ввысь к уже усыпанному звездами небу
устремились темные, похожие на кипарисы, сосны. В вершинах их
тоскливо завывал ветер, вселяя в сердца зловещие предчувствия.
В такую ночь в душе человека просыпаются вековые страхи, и ему
мнится, что он стоит на краю могилы.
Из оцепенения их вывел веселый возглас Андреа, донесшийся
с берега. Все вскочили на ноги. Не дожидаясь, когда подтянут
корму, Андреа кинулся в воду и, сделав несколько мощных
гребков, легко поднялся на борт судна. Встряхнувшись, словно
большой лохматый пес, он протянул руку к бутылке.
- Вопросы, думаю, излишни? - улыбнулся Мэллори.
- Совершенно верно. Проблем никаких не было. Эти
мальчишки меня даже не заметили. - Сделав еще один глоток,
Андреа широко улыбнулся. - Я и пальцем их не тронул. Может,
пару подзатыльников дал. Они смотрели с парапета вниз, я
отобрал у них винтовки и запер в подвале. Потом чуть погнул
стволы пулеметов.
"Вот и конец, - устало подумал Мэллори. - Конец всему -
устремлениям, надеждам, страхам, любви и веселью для каждого из
нас. Вот чем все завершилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75