Он крикнул:
– Руки прочь!
Марлена рывком высвободилась, и у него в руке остался клок ее куртки. Она помчалась быстрее. Бен обогнал девушку, развернулся и, широко расставив ноги и руки, преградил ей путь.
– Руки прочь! – крикнул он в четвертый раз.
– Проваливай! – крикнула Марлена. – Отвяжись, идиот!
Бен снова протянул к ней руку, и тут Марлена ударила его кулаком. Он тотчас начал пританцовывать на месте, правой рукой выискивая что-то в кармане брюк. Когда он вытащил руку, в ней оказался складной нож. В темноте Марлена не сразу разглядела, что это, а лишь тогда, когда Бен стал размахивать лезвием перед ее глазами. И без того скудный запас слов Бена иссяк, он перешел на невнятные гортанные звуки, из которых различимыми были только два слова: «сволочь» и «холодно».
Первые годы
Когда в морозный день в феврале 73-го года ребенок появился на свет, в деревне никто не верил, что он выживет. В кирхе перед алтарем Девы Марии неделями горели свечи. Весть о несчастье быстро разнеслась по округе. Труда была только на шестом месяце беременности, когда умудрилась упасть на ступеньках, ведущих в кухню, и так неудачно, что с сигнальной сиреной и включенными фарами ее немедленно отвезли в больницу Лоберга. Уже в машине «скорой помощи» младенца извлекли на божий свет, а затем как можно быстрее отправили в крупную кельнскую клинику.
Маленький человечек был едва трех фунтов веса. Каждый, кто знал его родителей, вместе с ними беспокоился за жизнь малыша. Якоб и Труда Шлёссер были честными, порядочными людьми, и жители деревни от всего сердца желали им, чтобы врачи выходили их сына, о рождении которого они так долго мечтали.
Якобу было тридцать два, Труде – на четыре года меньше. Они поженились в 1957 году, но забеременеть Труде долго не удавалось. Только через пять лет после свадьбы на свет появилась Анита, а еще через два года – вторая дочь, Бэрбель. После девочек – никого.
Якоб гордился Анитой. Его старшая дочь росла весьма умным ребенком, непрерывно задавала вопросы, на которые никто не знал ответов. К Бэрбель Якоб испытывал нежность. Несколько флегматичная девочка, далеко не такая смышленая, как сестра. Но Якоб не хотел полагаться на то, что девушки однажды приведут ему правильных зятьев, – при трехстах моргенах земли необходимо было иметь сына.
В конце шестидесятых годов в деревне насчитывалось тринадцать хозяйств: восемь мелких, едва прокармливавших своих владельцев, и пять больших, принадлежавших семьям Шлёссеров, Лесслеров, Крессманнов, Клоев и фон Бургов. Первым по величине, с огромным отрывом от прочих, было владение Рихарда Крессманна. Тысяча пятьсот моргенов – почти половина окрестных земель.
В 1968 году Рихард Крессманн еще не был женат, хотя ему уже перевалило за тридцать. Но о порядке наследования Рихард не волновался. Он был уверен, что при его деньгах с женитьбой можно повременить. Рихард то и дело появлялся с молодыми женщинами в трактире Рупольда, единственном питейном заведении местечка. Лица дам часто менялись. Любая мало-мальски здравомыслящая женщина соглашалась пойти на свидание с Рихардом не более двух раз. Богатый ухажер слишком уж много пил.
Пауль Лесслер владел тремястами двадцатью моргенами. С Якобом Пауля с малых лет связывали самые дружеские отношения. В конце шестидесятых Пауль тоже еще оставался холостяком, но тем не менее надеялся, что это вскоре изменится. Уже десять лет, как он был помолвлен с Хайдемари фон Бург.
Брат Хайдемари Тони и его жена Илла обрабатывали четыреста моргенов земли. Их будущее уже было защищено: в семье рос Уве – маленький сорванец, не дававший Илле ни минуты покоя. Но вероятно, бойкий мальчик был всего лишь отговоркой, Тони и Илла фон Бург всегда жили довольно замкнуто.
Почти триста пятьдесят моргенов принадлежало семье Клоев. О старом Клое и его жене ничего особенно нельзя сказать. Их сын Бруно был еще слишком молод, чтобы думать о женитьбе, однако юноша повсюду, словно черт за бедной душой, таскался за Марией Лесслер, на что с крайним неудовольствием смотрел ее брат Пауль. Бруно Клой, широко известный своими драками, уже в восемнадцать лет сделав беременной одну девушку из Лоберга, доказал, что в состоянии производить на свет сыновей. К великому прискорбию своего отца, обязанного выплачивать алименты.
Для Якоба и Труды месяц за месяцем надежда сменялась разочарованием – шесть долгих лет. Вокруг происходили самые разные события. В марте 1969 года Пауль Лесслер расторг помолвку с Хайдемари фон Бург и в тот же месяц женился на восемнадцатилетней Антонии Северино, а уже через три месяца принял на руки первенца, пока только на несколько минут. Старший сын Пауля появился на свет с пороком сердца. Однако недуг скоро устранили, мальчик поправился, и не прошло и года, как Антония вновь забеременела.
Илла фон Бург после двух сыновей подарила Тони дочь. От Бруно Клоя забеременела еще одна девушка из Лоберга, он получил второго внебрачного сына и основательную, образумившую его на некоторое время трепку от отца.
Рихард Крессманн убедил Тею Альсен, поглядывавшую на молодого аптекаря Эриха Йенсена, что тысяча пятьсот моргенов земли с лихвой компенсируют несколько рюмок шнапса и, без сомнения, имеют большую ценность, чем какая-то аптека. Через шесть недель после бракосочетания Тея уже носилась по всей деревне с вестью, что забеременела прямо в первую брачную ночь. Разумеется, вскоре это оказалось ошибкой.
Якоб и Труда Шлёссер уже почти потеряли надежду. Якобу перевалило за сорок, Труда становилась слишком старой для родов. Но вот он лежал в инкубаторе – долгожданный наследник усадьбы. Они окрестили его Беньямином, однако в разговорах между собой всегда называли Беном. Так звучало более мужественно.
В то время Труда еще водила машину и ежедневно ездила в клинику. Она доставляла молоко, которое младенец получал через желудочный зонд. В каждый приезд Труда целый час проводила рядом с инкубатором, рассматривая жалкий человеческий комочек, у которого, казалось, все косточки просвечивают сквозь тонкую кожу. Труда проливала несколько слезинок и молилась, чтобы Небо проявило милосердие, помогло ему выжить и позволило вырасти. И где-то на небесах ее молитвы были услышаны.
Когда через четыре месяца Шлёссерам разрешили наконец забрать сына домой, малыш весил уже пять фунтов. Пальцы и личико были еще так прозрачны, что рядом с ним никто не осмеливался глубоко вздохнуть. Но врачи говорили, что самое тяжелое ребенок преодолел. Друзья и знакомые тоже подбадривали Труду и Якоба.
Тея Крессманн, только теперь ставшая матерью, при первом же визите принесла для сравнения своего Альберта. Шестинедельный сын Теи и Рихарда весил вдвое больше Бена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Руки прочь!
Марлена рывком высвободилась, и у него в руке остался клок ее куртки. Она помчалась быстрее. Бен обогнал девушку, развернулся и, широко расставив ноги и руки, преградил ей путь.
– Руки прочь! – крикнул он в четвертый раз.
– Проваливай! – крикнула Марлена. – Отвяжись, идиот!
Бен снова протянул к ней руку, и тут Марлена ударила его кулаком. Он тотчас начал пританцовывать на месте, правой рукой выискивая что-то в кармане брюк. Когда он вытащил руку, в ней оказался складной нож. В темноте Марлена не сразу разглядела, что это, а лишь тогда, когда Бен стал размахивать лезвием перед ее глазами. И без того скудный запас слов Бена иссяк, он перешел на невнятные гортанные звуки, из которых различимыми были только два слова: «сволочь» и «холодно».
Первые годы
Когда в морозный день в феврале 73-го года ребенок появился на свет, в деревне никто не верил, что он выживет. В кирхе перед алтарем Девы Марии неделями горели свечи. Весть о несчастье быстро разнеслась по округе. Труда была только на шестом месяце беременности, когда умудрилась упасть на ступеньках, ведущих в кухню, и так неудачно, что с сигнальной сиреной и включенными фарами ее немедленно отвезли в больницу Лоберга. Уже в машине «скорой помощи» младенца извлекли на божий свет, а затем как можно быстрее отправили в крупную кельнскую клинику.
Маленький человечек был едва трех фунтов веса. Каждый, кто знал его родителей, вместе с ними беспокоился за жизнь малыша. Якоб и Труда Шлёссер были честными, порядочными людьми, и жители деревни от всего сердца желали им, чтобы врачи выходили их сына, о рождении которого они так долго мечтали.
Якобу было тридцать два, Труде – на четыре года меньше. Они поженились в 1957 году, но забеременеть Труде долго не удавалось. Только через пять лет после свадьбы на свет появилась Анита, а еще через два года – вторая дочь, Бэрбель. После девочек – никого.
Якоб гордился Анитой. Его старшая дочь росла весьма умным ребенком, непрерывно задавала вопросы, на которые никто не знал ответов. К Бэрбель Якоб испытывал нежность. Несколько флегматичная девочка, далеко не такая смышленая, как сестра. Но Якоб не хотел полагаться на то, что девушки однажды приведут ему правильных зятьев, – при трехстах моргенах земли необходимо было иметь сына.
В конце шестидесятых годов в деревне насчитывалось тринадцать хозяйств: восемь мелких, едва прокармливавших своих владельцев, и пять больших, принадлежавших семьям Шлёссеров, Лесслеров, Крессманнов, Клоев и фон Бургов. Первым по величине, с огромным отрывом от прочих, было владение Рихарда Крессманна. Тысяча пятьсот моргенов – почти половина окрестных земель.
В 1968 году Рихард Крессманн еще не был женат, хотя ему уже перевалило за тридцать. Но о порядке наследования Рихард не волновался. Он был уверен, что при его деньгах с женитьбой можно повременить. Рихард то и дело появлялся с молодыми женщинами в трактире Рупольда, единственном питейном заведении местечка. Лица дам часто менялись. Любая мало-мальски здравомыслящая женщина соглашалась пойти на свидание с Рихардом не более двух раз. Богатый ухажер слишком уж много пил.
Пауль Лесслер владел тремястами двадцатью моргенами. С Якобом Пауля с малых лет связывали самые дружеские отношения. В конце шестидесятых Пауль тоже еще оставался холостяком, но тем не менее надеялся, что это вскоре изменится. Уже десять лет, как он был помолвлен с Хайдемари фон Бург.
Брат Хайдемари Тони и его жена Илла обрабатывали четыреста моргенов земли. Их будущее уже было защищено: в семье рос Уве – маленький сорванец, не дававший Илле ни минуты покоя. Но вероятно, бойкий мальчик был всего лишь отговоркой, Тони и Илла фон Бург всегда жили довольно замкнуто.
Почти триста пятьдесят моргенов принадлежало семье Клоев. О старом Клое и его жене ничего особенно нельзя сказать. Их сын Бруно был еще слишком молод, чтобы думать о женитьбе, однако юноша повсюду, словно черт за бедной душой, таскался за Марией Лесслер, на что с крайним неудовольствием смотрел ее брат Пауль. Бруно Клой, широко известный своими драками, уже в восемнадцать лет сделав беременной одну девушку из Лоберга, доказал, что в состоянии производить на свет сыновей. К великому прискорбию своего отца, обязанного выплачивать алименты.
Для Якоба и Труды месяц за месяцем надежда сменялась разочарованием – шесть долгих лет. Вокруг происходили самые разные события. В марте 1969 года Пауль Лесслер расторг помолвку с Хайдемари фон Бург и в тот же месяц женился на восемнадцатилетней Антонии Северино, а уже через три месяца принял на руки первенца, пока только на несколько минут. Старший сын Пауля появился на свет с пороком сердца. Однако недуг скоро устранили, мальчик поправился, и не прошло и года, как Антония вновь забеременела.
Илла фон Бург после двух сыновей подарила Тони дочь. От Бруно Клоя забеременела еще одна девушка из Лоберга, он получил второго внебрачного сына и основательную, образумившую его на некоторое время трепку от отца.
Рихард Крессманн убедил Тею Альсен, поглядывавшую на молодого аптекаря Эриха Йенсена, что тысяча пятьсот моргенов земли с лихвой компенсируют несколько рюмок шнапса и, без сомнения, имеют большую ценность, чем какая-то аптека. Через шесть недель после бракосочетания Тея уже носилась по всей деревне с вестью, что забеременела прямо в первую брачную ночь. Разумеется, вскоре это оказалось ошибкой.
Якоб и Труда Шлёссер уже почти потеряли надежду. Якобу перевалило за сорок, Труда становилась слишком старой для родов. Но вот он лежал в инкубаторе – долгожданный наследник усадьбы. Они окрестили его Беньямином, однако в разговорах между собой всегда называли Беном. Так звучало более мужественно.
В то время Труда еще водила машину и ежедневно ездила в клинику. Она доставляла молоко, которое младенец получал через желудочный зонд. В каждый приезд Труда целый час проводила рядом с инкубатором, рассматривая жалкий человеческий комочек, у которого, казалось, все косточки просвечивают сквозь тонкую кожу. Труда проливала несколько слезинок и молилась, чтобы Небо проявило милосердие, помогло ему выжить и позволило вырасти. И где-то на небесах ее молитвы были услышаны.
Когда через четыре месяца Шлёссерам разрешили наконец забрать сына домой, малыш весил уже пять фунтов. Пальцы и личико были еще так прозрачны, что рядом с ним никто не осмеливался глубоко вздохнуть. Но врачи говорили, что самое тяжелое ребенок преодолел. Друзья и знакомые тоже подбадривали Труду и Якоба.
Тея Крессманн, только теперь ставшая матерью, при первом же визите принесла для сравнения своего Альберта. Шестинедельный сын Теи и Рихарда весил вдвое больше Бена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98