Она вдруг поняла, что Джимми жив.
В доме было темно, значит, Берни еще не вернулся. Это хорошо, подумала она. Лиззи нормально относилась к Бернарду и даже, вероятно, его любила. Но она не доверяла ему до такой степени, как доверяла Сью.
– Будешь ужинать? – спросила мадам Дидье. – Я приготовила салат из тропических фруктов, эскалопы по-венски…
– Нет, – перебила ее Лиззи. – Я хочу спать. Она через силу стала подниматься по лестнице.
– Звонил мистер Конуэй, – докладывала Дидье, стоя внизу. – Он прилетит завтра вечером. От мисс Тэлбот нет никаких вестей.
Лиззи переступила порог своей комнаты, щелкнула задвижкой, повалилась на кровать и разрыдалась, предусмотрительно спрятав голову под подушку.
Она не слышала, как скрипнула дверца шкафа. Она вдруг почувствовала на своих плечах тяжелые горячие ладони и стремительно перевернулась на спину.
Джимми сидел на краю кровати, прижимая к губам палец. Его глаза блестели от слез и счастья. Лиззи показалось, будто внутри у нее что-то с болью оборвалось. Она бросилась в его объятия и громко простонала.
Они сидели молча несколько минут. Наконец Джимми прошептал:
– Я так и знал, что ты не поверишь в мою измену. Я бы не смог изменить тебе, Элиза.
– Знаю, – сказала она куда-то ему под мышку.
– Нет, ты ничего не знаешь. Господи, у меня со вчерашнего дня крошки во рту не было. Живот судорогой сводит.
С трудом оторвавшись от Джимми, Лиз вскочила и бросилась к двери.
Мадам Дидье смотрела в своей комнате телевизор. Лиз взяла плетеную корзинку для зелени и фруктов и наполнила до краев всем самым вкусным. Она не забыла прихватить ножи с вилками, два бокала и бутылку вина.
Они пировали в оплетенной розами лоджии. Лиззи поставила кассету с записями испанских песен, которые так полюбила на этом удивительном острове. Когда все было съедено и выпито, их вдруг с невероятной силой потянуло друг к другу. Лиз казалось, что с каждым новым оргазмом она все выше и выше возносится над землей. Они заснули на циновке, переплетенные неразрывно руками, ногами, туловищами.
Проснувшись среди ночи, Джимми долго глядел на зыбкую цепочку далеких огней Punta Salema, потом перевел взгляд на взлохмаченный затылок спавшей у него на плече девушки. Лиззи вздохнула, шевельнулась и прижалась к нему еще тесней.
– Я должен тебе кое-что рассказать. – Шепот Джимми был похож на шелест ветра в листьях.
– Да, – отозвалась она. – Если хочешь.
Он провел языком по ее лбу, щекам. Она вздохнула – это было удивительное ощущение.
– Я знаю, ты не отвернешься от меня после того, что я тебе расскажу.
– Я не смогу без тебя, – сказала она. – Это не от меня зависит.
– У меня на самом деле было много женщин. И мне нравилось делать с ними все, что я хотел. Они любили меня и во всем мне подчинялись. Но это было словно в другой моей жизни, понимаешь?
– Понимаю, – отозвалась она. – Мы такие, какими стали, не можем отвечать за то, что было с нами в наших других жизнях.
– У тебя была только музыка, а я…
– Ты не боялся делать то, чего тебе хотелось, а я боялась. Я мечтала о ласках, поцелуях, представляла себя в объятиях мужчины. Но я настоящая трусиха и сроду бы не осмелилась подойти первой к тому, кто мне нравится.
– Ты замечательная девчонка, – прошептал Джимми ей в самое ухо. – Моя и только моя. Я тоже только твой. До самой смерти.
Они слились в долгом поцелуе. Лиз снова захотелось заняться любовью, но Джимми, вздохнув, сказал:
– Сперва я расскажу тебе то, что хотел, идет? Она положила голову ему на живот и свернулась калачиком. Его фаллос был так близко, и она улавливала исходившие от него магические волны.
– Я ведь не знал, что встречу тебя… Когда отец исчез, мать уехала к себе на родину, в Марокко. Она хотела увезти туда меня, но я сбежал в день отъезда. Понимаешь, я люблю этот остров и не смог бы жить в горах, вдали от океана. Тут круглый год тепло, всегда есть работа и проблем с едой и жильем у меня не было. Когда я подрос, на меня стали заглядываться женщины. Сюда приезжает много богатых леди. У них есть все, кроме любви. Одна из них затянула меня в постель и сделала то, что хотела. Помню, я доставлял ей на виллу свежую зелень, фрукты, овощи. Она давала мне много денег и была ласкова, как мать. Она была американка… Понимаешь, мне было хорошо с ней – я очень тосковал по матери, по ее ласкам. Она говорила, что я хороший, умный мальчик, что напоминаю ей сына, который пропал без вести во Вьетнаме. Еще она говорила, будто это не грех заниматься любовью, а если и грех, она весь его берет на себя и будет вымаливать у Бога прощения. Потом она внезапно уехала. Оставила мне записку, что едет во Вьетнам искать своего сына. Не знаю, нашла она его или нет. Я бы хотел, чтоб нашла… Теперь уж я сам стал обращать внимание на женщин, – продолжал свой рассказ Джимми. – Я попробовал заниматься любовью со своими сверстницами, но мне не понравилось – девчонки показались мне неуклюжими и холодными. Потом я познакомился с итальянкой. Эта леди всегда ходила одна. На нее обращали внимание мужчины – она была очень красивая и еще не старая. Как-то она села за крайний столик над обрывом. Курила и смотрела на океан. Я спросил, не хочет ли она пива или вина. Она заказала кружку пива.
На следующий день она пришла снова и оставила мне большие чаевые. Так продолжалось несколько дней. За все это время мы с ней обменялись десятком слов, не больше. Потом она не пришла, и я весь день поглядывал на тот столик на отшибе, за который она обычно садилась. Но он почти всегда пустовал – большинство людей предпочитает жаться друг к другу и быть подальше от стихии. Туда, где стоял тот столик, иногда долетали брызги волн. Она появилась, когда я заканчивал работу. Вечером наш бар превращался в ресторан, и посетителей обслуживали молоденькие смазливые девицы, одетые а-ля торреро. На ней было длинное платье, волосы уложены в высокую прическу. На нее смотрели все мужчины, но она шла прямо ко мне.
«Я хочу, чтобы мы с тобой поехали куда-нибудь потанцевать, – сказала она. – Надеюсь, ты не очень устал за день?»
Она повезла меня в дорогой ресторан на берегу океана, и мы чуть ли не до утра протанцевали на открытой площадке. Оба напились – со мной это случилось впервые в жизни, – и женщина, ее звали Изабелла, рассказала, что ее бросил муж, что она хотела покончить с собой, но в последний момент что-то ее удержало от рокового шага. Изабелла жила в отеле неподалеку. Она сказала, я могу у нее переночевать. Там стояла широченная кровать. Я заснул с ходу. Когда я проснулся, она сидела на кресле в лоджии совершенно голая и курила. Солнце только-только показалось из-за океана.
«Оставайся у меня, – сказала Изабелла. – Потом мы вместе уедем в Неаполь. Если захочешь, навсегда».
Мы занимались любовью до изнеможения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
В доме было темно, значит, Берни еще не вернулся. Это хорошо, подумала она. Лиззи нормально относилась к Бернарду и даже, вероятно, его любила. Но она не доверяла ему до такой степени, как доверяла Сью.
– Будешь ужинать? – спросила мадам Дидье. – Я приготовила салат из тропических фруктов, эскалопы по-венски…
– Нет, – перебила ее Лиззи. – Я хочу спать. Она через силу стала подниматься по лестнице.
– Звонил мистер Конуэй, – докладывала Дидье, стоя внизу. – Он прилетит завтра вечером. От мисс Тэлбот нет никаких вестей.
Лиззи переступила порог своей комнаты, щелкнула задвижкой, повалилась на кровать и разрыдалась, предусмотрительно спрятав голову под подушку.
Она не слышала, как скрипнула дверца шкафа. Она вдруг почувствовала на своих плечах тяжелые горячие ладони и стремительно перевернулась на спину.
Джимми сидел на краю кровати, прижимая к губам палец. Его глаза блестели от слез и счастья. Лиззи показалось, будто внутри у нее что-то с болью оборвалось. Она бросилась в его объятия и громко простонала.
Они сидели молча несколько минут. Наконец Джимми прошептал:
– Я так и знал, что ты не поверишь в мою измену. Я бы не смог изменить тебе, Элиза.
– Знаю, – сказала она куда-то ему под мышку.
– Нет, ты ничего не знаешь. Господи, у меня со вчерашнего дня крошки во рту не было. Живот судорогой сводит.
С трудом оторвавшись от Джимми, Лиз вскочила и бросилась к двери.
Мадам Дидье смотрела в своей комнате телевизор. Лиз взяла плетеную корзинку для зелени и фруктов и наполнила до краев всем самым вкусным. Она не забыла прихватить ножи с вилками, два бокала и бутылку вина.
Они пировали в оплетенной розами лоджии. Лиззи поставила кассету с записями испанских песен, которые так полюбила на этом удивительном острове. Когда все было съедено и выпито, их вдруг с невероятной силой потянуло друг к другу. Лиз казалось, что с каждым новым оргазмом она все выше и выше возносится над землей. Они заснули на циновке, переплетенные неразрывно руками, ногами, туловищами.
Проснувшись среди ночи, Джимми долго глядел на зыбкую цепочку далеких огней Punta Salema, потом перевел взгляд на взлохмаченный затылок спавшей у него на плече девушки. Лиззи вздохнула, шевельнулась и прижалась к нему еще тесней.
– Я должен тебе кое-что рассказать. – Шепот Джимми был похож на шелест ветра в листьях.
– Да, – отозвалась она. – Если хочешь.
Он провел языком по ее лбу, щекам. Она вздохнула – это было удивительное ощущение.
– Я знаю, ты не отвернешься от меня после того, что я тебе расскажу.
– Я не смогу без тебя, – сказала она. – Это не от меня зависит.
– У меня на самом деле было много женщин. И мне нравилось делать с ними все, что я хотел. Они любили меня и во всем мне подчинялись. Но это было словно в другой моей жизни, понимаешь?
– Понимаю, – отозвалась она. – Мы такие, какими стали, не можем отвечать за то, что было с нами в наших других жизнях.
– У тебя была только музыка, а я…
– Ты не боялся делать то, чего тебе хотелось, а я боялась. Я мечтала о ласках, поцелуях, представляла себя в объятиях мужчины. Но я настоящая трусиха и сроду бы не осмелилась подойти первой к тому, кто мне нравится.
– Ты замечательная девчонка, – прошептал Джимми ей в самое ухо. – Моя и только моя. Я тоже только твой. До самой смерти.
Они слились в долгом поцелуе. Лиз снова захотелось заняться любовью, но Джимми, вздохнув, сказал:
– Сперва я расскажу тебе то, что хотел, идет? Она положила голову ему на живот и свернулась калачиком. Его фаллос был так близко, и она улавливала исходившие от него магические волны.
– Я ведь не знал, что встречу тебя… Когда отец исчез, мать уехала к себе на родину, в Марокко. Она хотела увезти туда меня, но я сбежал в день отъезда. Понимаешь, я люблю этот остров и не смог бы жить в горах, вдали от океана. Тут круглый год тепло, всегда есть работа и проблем с едой и жильем у меня не было. Когда я подрос, на меня стали заглядываться женщины. Сюда приезжает много богатых леди. У них есть все, кроме любви. Одна из них затянула меня в постель и сделала то, что хотела. Помню, я доставлял ей на виллу свежую зелень, фрукты, овощи. Она давала мне много денег и была ласкова, как мать. Она была американка… Понимаешь, мне было хорошо с ней – я очень тосковал по матери, по ее ласкам. Она говорила, что я хороший, умный мальчик, что напоминаю ей сына, который пропал без вести во Вьетнаме. Еще она говорила, будто это не грех заниматься любовью, а если и грех, она весь его берет на себя и будет вымаливать у Бога прощения. Потом она внезапно уехала. Оставила мне записку, что едет во Вьетнам искать своего сына. Не знаю, нашла она его или нет. Я бы хотел, чтоб нашла… Теперь уж я сам стал обращать внимание на женщин, – продолжал свой рассказ Джимми. – Я попробовал заниматься любовью со своими сверстницами, но мне не понравилось – девчонки показались мне неуклюжими и холодными. Потом я познакомился с итальянкой. Эта леди всегда ходила одна. На нее обращали внимание мужчины – она была очень красивая и еще не старая. Как-то она села за крайний столик над обрывом. Курила и смотрела на океан. Я спросил, не хочет ли она пива или вина. Она заказала кружку пива.
На следующий день она пришла снова и оставила мне большие чаевые. Так продолжалось несколько дней. За все это время мы с ней обменялись десятком слов, не больше. Потом она не пришла, и я весь день поглядывал на тот столик на отшибе, за который она обычно садилась. Но он почти всегда пустовал – большинство людей предпочитает жаться друг к другу и быть подальше от стихии. Туда, где стоял тот столик, иногда долетали брызги волн. Она появилась, когда я заканчивал работу. Вечером наш бар превращался в ресторан, и посетителей обслуживали молоденькие смазливые девицы, одетые а-ля торреро. На ней было длинное платье, волосы уложены в высокую прическу. На нее смотрели все мужчины, но она шла прямо ко мне.
«Я хочу, чтобы мы с тобой поехали куда-нибудь потанцевать, – сказала она. – Надеюсь, ты не очень устал за день?»
Она повезла меня в дорогой ресторан на берегу океана, и мы чуть ли не до утра протанцевали на открытой площадке. Оба напились – со мной это случилось впервые в жизни, – и женщина, ее звали Изабелла, рассказала, что ее бросил муж, что она хотела покончить с собой, но в последний момент что-то ее удержало от рокового шага. Изабелла жила в отеле неподалеку. Она сказала, я могу у нее переночевать. Там стояла широченная кровать. Я заснул с ходу. Когда я проснулся, она сидела на кресле в лоджии совершенно голая и курила. Солнце только-только показалось из-за океана.
«Оставайся у меня, – сказала Изабелла. – Потом мы вместе уедем в Неаполь. Если захочешь, навсегда».
Мы занимались любовью до изнеможения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101