- Наши законы были не лучше, - сказала Элура. - Знаешь, Норт, в этом
есть хоть какой-то резон. Наши войны съедали как раз лучших. Сильные,
смелые, умные - они умирали, а какой-нибудь хилый трус мог пережить их
всех.
- Ну и что? Наплевать на все наше и самим быть как... как звери?
- Нет, - тихо сказала Элура. - Мы не сумеем.

А наутро они ушли от реки. Никому до них больше не было дела. День
затих в терпеливом и радостном ожидании, даже ветер заснул, даже птицы не
пели, и не брызгала из-под ног травяная мелочь.
Они рано устроились на ночлег - в первом же пригодном для этого
месте, что-то наспех поели и заснули, как по приказу. А потом проснулись -
тоже как по приказу.
Ночь Трехлуния встала во всей красе: чуть надкушенный диск
серебристой Мун, золотистая четвертушка Фебы и невинный розовый серпик
Офены осветили небо трехцветным огнем, перепутали и смешали трехцветные
тени, растворили тревогу в сияющей тишине.
Руки встретились, пальцы сплелись, жар растекся по телу, и они,
вдвоем, побежали прочь от костра.
Они мчались, летели, плыли, и безумная ночь летела вокруг; сладкий
лепет любви, жаркий трепет желания, воздух, словно огонь, он обжигает
грудь, он обнимает тело тяжелой истомой.
Пламя, трехцветное пламя, сладкая боль желания - и она вдруг поняла,
что срывает с себя одежду. Руки, губы, холод травы, тепло его тела; она
вскрикнула и засмеялась, освободившись от обидного своего, постылого
девства.
И они бежали опять, и падали, и свивались, растворяясь в тепле, в
пламени, в жаркой истоме, а безумная ночь все длилась и длилась, обнимая,
сжигая их, торопя.

В этот день они никуда не ушли. Этот день был просто преддверием
ночи, и они ее ждали без нетерпения: тихая дрема, прикосновения, взгляды,
мысли, слитые, как тепло обнявшихся тел.
Что-то ели, не чувствуя вкуса, отвечали, не слыша, словно их
разделили стеклянной стеной: Норт с Илейной с одной стороны, Элура и Ортан
- с другой, и от этого общая радость их только полнее.
А когда наступила ночь, они встали и разошлись, каждый в свое - в
единственное! - Трехлуние. И опять понесла их безумная ночь, распаляя,
обманывая, торопя, и с лихвой выполняя все обещания.
...А наутро под вечер последнего дня запрета они все-таки добрались
до моря.

Они не сразу увидели море. Черная роща вздыбилась впереди, и Ортан
чуть крепче стиснул ладонь Элуры.
- Брачные угодья! - сказал он чуть слышно. - Тихо! Я должен запеть
прежде, чем нас услышат!
И он опять ушел в темноту, и сухие, короткие мысли-приказы повели их
сквозь спящий лес.
И вдруг пение птицы? голос флейты? чистый серебряный звук родился
вдали. Так бы звучал лунный свет, обрети он голос.
- Лорны! - молча сказал ей Ортан, и она чуть слышно шепнула Норту: -
Это лорны. Молчи!
След в след, настороженно и бесшумно шли они по неподвижному лесу, и
серебряный голос был уже не один. Чистые, раздельные, прозрачные, как
хрустальные нити, свивались и развивались звенящие голоса, взмывали в
безумное небо, рушились вниз, текли, уходили и возвращались. Прозрачная,
радостная печаль, звенящая, обреченная радость. Любовь - это смерть, и нет
надежды тому, кто любит. Любовь - это жизнь, и не дано воскрешения тому,
кто не смог полюбить. Люби - и умри, люби - умри и воскресни. Приди, приди
- и люби, приди - обрети свою смерть и свое воскрешение!
- Стойте! - мыслью велел ей Ортан и вернулся из тьмы. - Ждите! -
велел он мыслью и вышел из чащи. И голос его, глубокий, сильный и звучный,
как темная птица влетел в перезвон серебряных птиц.
Люди не могут так петь - легко и бесхитростно, будто дышат!
- Дети Моря! - пел теплый и плотный земной голос, пел на неведомом
языке, но каждое слово было понятно, будто само родилось в душе. - Дети
Моря! Я пришел в неурочный час, и за это достоин смерти. Но со мною та,
которую я люблю, с кем я встретил свое Трехлуние. Ради Трехлуния подарите
нам эту ночь, пусть решится наша судьба при свете солнца!
И - молчание. Черная тишина - и одинокий голос, как лунный луч из-за
тучи.
- Кто ты?
- Нас четверо. Мы из рода ваших врагов, но мы давно никому не враги.
Мы шли на Остров, и нам пришлось нарушить Закон, чтобы дожить до дней
Соединения. Трехлуние совершилось - пел он, - пускай совершится Закон, но
наши подруги - те, что несут в себе жизнь, молю, не губите их, пусть они
попадут на Остров!
Подбежать, закричать, вмешаться - но что-то внутри приказало: жди!
Такое долгое ожидание - и тот же голос, холодный и чистый, пропел
короткое слово: - Жди!
И вновь взметнулись их голоса, искрясь, сплетаясь, но не сливаясь, и
Ортан мысленно сказал Элуре:
- Вас зовут. Выходи.
И черное море, многоцветное море, сияющее, текущее жидким огнем,
легло перед ними огромной ширью - от неба до неба во все концы.
Опять пропел одинокий голос, и Ортан прижал Элуру к себе.
- Пойдем, - сказал он. - Нам велено ждать вон там, за скалою.

Там, за скалою, не было ветра, был только запах - пронзительный и
чужой.
- Ортан, - тихо сказал Норт. - Кажется, я понял, о чем ты с ними...
Прости, что подвел.
- Ничего, - спокойно ответил Ортан. - Может, эта ночь и не будет
последней.
А Элура холодно улыбнулась: милый мой, ты всего лишь взял меня!
Неужели ты думаешь: я изменилась и не сделаю так, как захочу?
- Ортан, - спросила Илейна, - а почему так грустно? Поют о любви, а
плакать хочется!
- Потому, что они умрут, - ответил Ортан. - Три ночи они сражаются за
любовь, и тот, кто победит, соединится с любимой. А утром он умрет, потому
что лорнам-мужчинам отмерена в жизни одна только ночь любви. Их женщины
живут втрое дольше мужчин, но у них рождается мало женщин.
- Почему? - спросила Илейна. - Как жестоко!
- Иначе они сумели бы жить так, как им хорошо. Пасти свои рыбьи
стада, сражаться с чудовищами из бездны, растить дворцы из кораллов, в
одиночку странствовать по морям... Их стало бы слишком много, и им бы
пришлось сражаться за рыбные пастбища и выводковые лагуны... меняться
самим и изменять мир.
- И они согласились? - спросила Элура. - Или их не спрашивали ни о
чем?
- Их спросили, и они согласились. Они были уже разумны, Элура. Они
знали: если хочешь многое получить, надо от чего-нибудь отказаться.
- Ну и что же они получили?
- Уверенность, - спокойно ответил он. - Безопасность. Они уже не
воюют. Они счастливы и свободны. Они под защитой.
- А гвары? Чем они заплатили за власть над миром?
- Тем, что отказались от власти, - ответил Ортан. - Они ничем не
правят, они просто живут. Они несут в своих умах груз Общей Памяти -
только это и есть у них:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26