Эндфилд смотрел на тела и видел нити связей, которые превращали людей в псевдоиндивидуальную массу, единственным назначением которой было вырабатывать энергию для Башен-поглотителей.
В такие минуты Капитан как никогда чувствовал свою отделенность от этого мира. Не фактом обладания черным, блестящим глайдером, в несокрушимой полевой броне которого отражались огни ночного города, не загородным домом под куполом, не деньгами. Джек просто был другим, и его место было рядом с такими же, как он. Из этих поездок у Капитана сложилась мысль настолько дикая, что Джек долго не пускал ее себе в голову. Даже самый средненький пилот из мастеров мог проделать тысячи сложнейших расчетов за время, пока рядовой обыватель успевал хлопнуть глазами. Однажды Быков, который всегда был озабочен доказательством своей исключительности, полностью выполнил за стандартное время тысячу пятьсот разных тестов повышенной сложности на определение коэффициента интеллекта без единой ошибки. И это Глеб-тупица. Скоростное восприятие требовало особой тренировки и было доступно далеко не всем. Жителям городских окраин оно не давалось по определению — из-за высокого уровня неконтролируемого внутреннего напряжения. Хорошо подготовленный, интеллигентный человек из высших классов хотя и не разбивал корабли, не палил из всех орудий в белый свет при мысли, как его обидела тетя Дуся в сопливом возрасте, но и был явно ненужным довеском, который намного замедлял работу системы. Значит, они — другие. Пусть даже не коренным образом отличающиеся, пусть близкие, похожие, разделенные уже не по расовым, религиозным или политическим признакам. Существа вида Homo Sapiens делились теперь на эмоционалей и рационалов — две диаметрально противоположные и непримиримые группы, исповедующие противоположные цели и стремящиеся распространить свой способ жизни и видения мира на всю Вселенную. Это означает, что они враги по определению. Эмоционали заполонили землю и небо. В их мире пилотам Черного Патруля ничего не оставалось, кроме как гибнуть в двадцать с небольшим лет в бессмысленной войне. Поэтому пора проснуться «драконам» и забрать обратно то, что изначально принадлежало им: весь мир и собственную жизнь.
И все же такая жизнь требовала отдушины. Джек всегда поражался официальному названию поселка, где он жил, — «Бухта радости», словно насмешка звучащее на почти безводной планете. Правда, немногочисленные его жители именовали это место «Сухая бухта». Это было первым, что удивило Капитана, когда он увидел, как обозначен этот населенный пункт. Сверхпсихическими способностями Эндфилд старался не пользоваться, и тем более Капитан опасался шарить в архивах и базах данных. Но любопытство и желание хоть как-то действовать сделали свое дело. Однажды, вопреки своему обыкновению рано прилетев в поселок, Джек не стал убивать вечер за чтением старых книг. Наскоро поев, Капитан вылетел прогуляться в окрестностях поселка. Он неторопливо, точно успокаивая вздернутые нервы, пару часов кружил над пустыней, сканируя глубинным радаром границы скальных и осадочных пород, скрытых слоем песка. По этим данным компьютер построил карту местности, какой она была много лет назад.
Действительно, когда-то здесь плескалось море. Оно медленно, в течение долгих столетий наступало на сушу, протягивая языки волн к постройкам с куполами антенн — базе первых поселенцев на тогда еще безымянной планете, у звезды, обозначенной одним лишь буквенно-цифровым индексом астрономического кадастра. Вода не дошла всего лишь 70 метров до станции линейной гиперсвязи, в которую к тому времени превратился один из первых форпостов человека на Победе, когда космический ад разразился в небе, высушил море и разрушил бывший исследовательский комплекс.
Эндфилд предпринял вылазку к развалинам. Они находились несколько дальше, чем он предполагал. Джек облетел вокруг брошенных древних сооружений. Вблизи они оказались совсем ветхими. Построенные до эры полевых композитов, здания сильно пострадали: верхние этажи просели от мощнейших термических ударов, перекрытия и стены пошли рваными трещинами от тектонических волн, когда умирающая планета содрогалась в конвульсиях последних чудовищных землетрясений. Впечатление довершали зияющие темнотой пустые окна нижних этажей, уже почти засыпанные песком, наискось перечеркивающим их четкие черные прямоугольники оранжевой линией уныло ровной поверхности. Старинная станция казалась древним морским лайнером, уходящим под воду в растянутой на тысячелетия агонии. Гравилет Капитана приземлился на крыше. Джек вошел внутрь.
Его окружал хаос искореженных обломков, причудливо загнутых разорванных трубопроводов, снесенных переборок, вырванных с мясом дверей, засыпанных за много веков летучим песком до уровня окон, дыры от лучей, пятна ожогов на стенах, где иттрий-циркониевая тугоплавкая керамика крошилась белесыми крупными кристаллами. Логика и чутье подсказывали Эндфилду, что прогулки в развалинах могут закончиться очень печально, поскольку композит перекрытий из-за высокой температуры потерял до девяноста процентов своей прочности. Учитывая вес песка и давление крупных фрагментов рухнувших конструкций, кое-где было достаточно легкого сотрясения, чтобы вызвать очередной обвал. Капитан долго и с предельной осторожностью перемещался в глубину, выбирая дорогу к внутренним, незасыпанным помещениям. Используя всю силу мускулов, он вращал тугие, плохо поддающиеся маховики аварийных задвижек, наваливаясь всем телом, открывал перекошенные двери, частенько используя в качестве рычага обломки труб, и даже рубил стены мечом, когда пройти не было никакой возможности. Зато Джек все глубже забирался на территорию комплекса. Помещения тут почти не пострадали от ударной и термической волн, однако и здесь температура поднималась выше тысячи градусов. Очевидно, на этих уровнях БИС были жилые или гостиничные секторы. По пятнам сажи на стенах и потолке Эндфилд угадывал, где стояла мебель, висели картины, ковры, портьеры. В ушах звучали обрывки разговоров по вечерам за чашечкой кофе, когда жара сменяется прохладой, под крики ночных птиц и шелест листьев пальм, раскачиваемых легким ветерком. Глаза Джека видели янтарно-желтый песок побережья, лазурную воду бухты, наполненную парусами яхт и серфингов, буйную тропическую зелень, молодые здоровые тела на пляже. В мозгу проносились видения прошедших жизней давно умерших людей: надежды и разочарования, рождения и смерти, радости, горести и сокровенные мысли. Эндфилд понял, что именно за этим он залез сюда, хотя не имел ничего и против того, чтобы найти и забрать себе «говорящую» вещь безумной древности, которая могла бы рассказать о том времени и ее владельцах лучше закопченных стен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
В такие минуты Капитан как никогда чувствовал свою отделенность от этого мира. Не фактом обладания черным, блестящим глайдером, в несокрушимой полевой броне которого отражались огни ночного города, не загородным домом под куполом, не деньгами. Джек просто был другим, и его место было рядом с такими же, как он. Из этих поездок у Капитана сложилась мысль настолько дикая, что Джек долго не пускал ее себе в голову. Даже самый средненький пилот из мастеров мог проделать тысячи сложнейших расчетов за время, пока рядовой обыватель успевал хлопнуть глазами. Однажды Быков, который всегда был озабочен доказательством своей исключительности, полностью выполнил за стандартное время тысячу пятьсот разных тестов повышенной сложности на определение коэффициента интеллекта без единой ошибки. И это Глеб-тупица. Скоростное восприятие требовало особой тренировки и было доступно далеко не всем. Жителям городских окраин оно не давалось по определению — из-за высокого уровня неконтролируемого внутреннего напряжения. Хорошо подготовленный, интеллигентный человек из высших классов хотя и не разбивал корабли, не палил из всех орудий в белый свет при мысли, как его обидела тетя Дуся в сопливом возрасте, но и был явно ненужным довеском, который намного замедлял работу системы. Значит, они — другие. Пусть даже не коренным образом отличающиеся, пусть близкие, похожие, разделенные уже не по расовым, религиозным или политическим признакам. Существа вида Homo Sapiens делились теперь на эмоционалей и рационалов — две диаметрально противоположные и непримиримые группы, исповедующие противоположные цели и стремящиеся распространить свой способ жизни и видения мира на всю Вселенную. Это означает, что они враги по определению. Эмоционали заполонили землю и небо. В их мире пилотам Черного Патруля ничего не оставалось, кроме как гибнуть в двадцать с небольшим лет в бессмысленной войне. Поэтому пора проснуться «драконам» и забрать обратно то, что изначально принадлежало им: весь мир и собственную жизнь.
И все же такая жизнь требовала отдушины. Джек всегда поражался официальному названию поселка, где он жил, — «Бухта радости», словно насмешка звучащее на почти безводной планете. Правда, немногочисленные его жители именовали это место «Сухая бухта». Это было первым, что удивило Капитана, когда он увидел, как обозначен этот населенный пункт. Сверхпсихическими способностями Эндфилд старался не пользоваться, и тем более Капитан опасался шарить в архивах и базах данных. Но любопытство и желание хоть как-то действовать сделали свое дело. Однажды, вопреки своему обыкновению рано прилетев в поселок, Джек не стал убивать вечер за чтением старых книг. Наскоро поев, Капитан вылетел прогуляться в окрестностях поселка. Он неторопливо, точно успокаивая вздернутые нервы, пару часов кружил над пустыней, сканируя глубинным радаром границы скальных и осадочных пород, скрытых слоем песка. По этим данным компьютер построил карту местности, какой она была много лет назад.
Действительно, когда-то здесь плескалось море. Оно медленно, в течение долгих столетий наступало на сушу, протягивая языки волн к постройкам с куполами антенн — базе первых поселенцев на тогда еще безымянной планете, у звезды, обозначенной одним лишь буквенно-цифровым индексом астрономического кадастра. Вода не дошла всего лишь 70 метров до станции линейной гиперсвязи, в которую к тому времени превратился один из первых форпостов человека на Победе, когда космический ад разразился в небе, высушил море и разрушил бывший исследовательский комплекс.
Эндфилд предпринял вылазку к развалинам. Они находились несколько дальше, чем он предполагал. Джек облетел вокруг брошенных древних сооружений. Вблизи они оказались совсем ветхими. Построенные до эры полевых композитов, здания сильно пострадали: верхние этажи просели от мощнейших термических ударов, перекрытия и стены пошли рваными трещинами от тектонических волн, когда умирающая планета содрогалась в конвульсиях последних чудовищных землетрясений. Впечатление довершали зияющие темнотой пустые окна нижних этажей, уже почти засыпанные песком, наискось перечеркивающим их четкие черные прямоугольники оранжевой линией уныло ровной поверхности. Старинная станция казалась древним морским лайнером, уходящим под воду в растянутой на тысячелетия агонии. Гравилет Капитана приземлился на крыше. Джек вошел внутрь.
Его окружал хаос искореженных обломков, причудливо загнутых разорванных трубопроводов, снесенных переборок, вырванных с мясом дверей, засыпанных за много веков летучим песком до уровня окон, дыры от лучей, пятна ожогов на стенах, где иттрий-циркониевая тугоплавкая керамика крошилась белесыми крупными кристаллами. Логика и чутье подсказывали Эндфилду, что прогулки в развалинах могут закончиться очень печально, поскольку композит перекрытий из-за высокой температуры потерял до девяноста процентов своей прочности. Учитывая вес песка и давление крупных фрагментов рухнувших конструкций, кое-где было достаточно легкого сотрясения, чтобы вызвать очередной обвал. Капитан долго и с предельной осторожностью перемещался в глубину, выбирая дорогу к внутренним, незасыпанным помещениям. Используя всю силу мускулов, он вращал тугие, плохо поддающиеся маховики аварийных задвижек, наваливаясь всем телом, открывал перекошенные двери, частенько используя в качестве рычага обломки труб, и даже рубил стены мечом, когда пройти не было никакой возможности. Зато Джек все глубже забирался на территорию комплекса. Помещения тут почти не пострадали от ударной и термической волн, однако и здесь температура поднималась выше тысячи градусов. Очевидно, на этих уровнях БИС были жилые или гостиничные секторы. По пятнам сажи на стенах и потолке Эндфилд угадывал, где стояла мебель, висели картины, ковры, портьеры. В ушах звучали обрывки разговоров по вечерам за чашечкой кофе, когда жара сменяется прохладой, под крики ночных птиц и шелест листьев пальм, раскачиваемых легким ветерком. Глаза Джека видели янтарно-желтый песок побережья, лазурную воду бухты, наполненную парусами яхт и серфингов, буйную тропическую зелень, молодые здоровые тела на пляже. В мозгу проносились видения прошедших жизней давно умерших людей: надежды и разочарования, рождения и смерти, радости, горести и сокровенные мысли. Эндфилд понял, что именно за этим он залез сюда, хотя не имел ничего и против того, чтобы найти и забрать себе «говорящую» вещь безумной древности, которая могла бы рассказать о том времени и ее владельцах лучше закопченных стен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145