Счастье Культяпки заканчивалось.
Темпус предоставил коню самостоятельно отыскивать путь. Когда тот
подъехал к трактиру, Темпус бросил поводья и сказал: - "Стой". Каждый, кто
подумал бы, что этот жеребец оставлен именно для того, чтобы его украли,
тут же познакомился бы с характером этой породы, которую вывели в Сиро и
которая вела свою родословную от Треса.
В "Единороге" было несколько посетителей, большинство из которых
храпело, навалившись на столы. Карманы их были опустошены, а их самих
должны были вот-вот выбросить на улицу.
Культяпка находился за стойкой, его широкие плечи были тяжело
опущены. Он мыл кружки, одновременно наблюдая за происходящим в бронзовом
зеркале, которое установил над стойкой.
Темпус прошел, громко стуча каблуками по полу и громыхая доспехами:
ради этого случая он достал одежду из сундука, которой вряд ли
когда-нибудь еще пришлось бы воспользоваться. Атлетическое тело Ластела
пришло в состояние боевой готовности и стало мягко поворачиваться
навстречу Темпусу. Ластел невозмутимо уставился на почти божественный
образ в накидке из леопардовой шкуры и в шлеме с кабаньими клыками. На
человека был надет лакированный панцирь; при нем был лук из козлиного
рога, украшенный золотом.
- Во имя Азиуны, скажи, кто ты? - проревел Культяпка, который, как и
все бодрствующие посетители, поспешил отступить подальше.
- Я, - сказал Темпус, подходя к стойке и снимая шлем, из-под которого
по плечам рассыпались волосы медового цвета, - Темпус. Мы никогда раньше
не встречались. - Он протянул руку, на запястье которой был надет золотой
браслет.
- Маршал, - осторожно догадался Культяпка, хмуря брови. - Приятно
узнать, что ты на нашей стороне, но ты не можешь входить сюда... Мой...
- Я здесь, Ластел. Когда ты по какой-то необъяснимой причине
отсутствовал, я часто бывал здесь, и меня любезно обслуживали бесплатно.
Но сегодня я здесь не для того, чтобы есть или пить с теми, кто принимает
меня за своего. Есть люди, которые знают, где ты был, Ластел, и почему, и
что один человек снял насланное на тебя проклятье. В самом деле, если ты
хочешь, то можешь выяснить это. - Дважды Темпус назвал Культяпку его
настоящим именем, которое не знал никто из придворных и жителей Лабиринта.
- Маршал, пойдем в мою комнату. - Ластел пугливо метнулся за стойку.
- У меня нет времени, торговец наркотиками. Сыновья Мизраита - Стефаб
и Марип, а также Маркмор - все трое и еще другие были убиты женщиной по
имени Сайма, которая сейчас находится в подземелье, ожидая приговора. Я
решил, что тебе необходимо знать это.
- Зачем ты говоришь это мне? Ты хочешь, чтобы я освободил ее? Сделай
это сам.
- Никто, - сказал цербер, - не может никого освободить из дворца. Я
отвечаю за его безопасность. Если бы она совершила побег, то мне пришлось
бы очень долго объяснять Кадакитису, как это могло произойти. Сегодня же я
собираюсь встретиться здесь с пятьюдесятью моими старыми друзьями из
гильдии наемников. И я не хотел бы, чтобы произошло что-то такое, что
испортило бы нашу встречу. Кроме того, я не пригласил ни одного человека,
которому не верил бы на слово, а если такой и найдется, то пусть идет на
все четыре стороны. - Он усмехнулся, как Дьявол, сделав широкий жест
рукой. - У тебя здесь заведено подавать кое-что дополнительное. Половину
наркотика ты, конечно, уступишь мне. Как только ты увидишь моих людей,
тебе будет легче судить о том, что может случиться, если они выйдут из
повиновения. Обдумай свое решение. Большинство людей, которых я подбиваю
на что-либо, находят выгодным работать в союзе со мной. Если ты также
сочтешь это приемлемым для себя, то мы назначим время и все обсудим.
Ни явный смысл сказанного, ни скрытая за ним тайна, ни таящаяся в нем
угроза не сломили человека, который не хотел, чтобы в Лабиринте его
называли "Ластел". Он промычал:
- Ты взбалмошный человек. Ты не сделаешь этого. Я не могу! Что
касается наркотика, я не знаю ничего ни о... каком... наркотике.
Человек ушел, а Ластел трясся от ярости, думая что он слишком долго
пробыл в чистилище: это нанесло вред его нервам!
4
Когда прохладные сумерки опустились на Лабиринт, в "Единороге"
появился Шедоуспан. Культяпки не было видно: за стойкой стоял Двупалый.
Он сидел, прислонившись к стене, в позе, в которой обычно любят
сидеть балагуры, и наблюдал за дверью, ожидая, когда толпа станет гуще, а
языки развяжутся, и какой-нибудь проводник каравана расхвастается, потеряв
осторожность. Наемники не представляли для вора интереса, чего нельзя было
сказать об опасных партнершах, этих женщинах из дворца Кадакитиса. Он не
хотел быть втянутым в интригу; с каждой секундой его волнение возрастало.
В конце концов он пришел к выводу, что все свои дела нужно делать с
большой осторожностью, иначе к следующему Дню Ильса его капиталы не только
не пополнятся, а вообще исчезнут.
Ганс был темным, как чугун, взгляд его был острым, как у ястреба, он
был вооружен изогнутым арбалетом, украшенным бронзой, и колчаном со
стрелами. Он носил ножи в тех местах, где носит их профессионал, а
сапфиры, золото и малиновые одежды предназначались для того, чтобы отвести
любопытные глаза от смертоносных клинков.
Он был порождением Санктуария: он принадлежал этому городу и считал,
что не существует ничего такого, чем этот город мог бы его удивить. Но
когда в город пришли наемники, как приходят клиенты к проститутке, он был
обижен, как может быть обижен незаконнорожденный ребенок шлюхи, когда
впервые узнает, каким образом мать кормит его.
Теперь стало легче - он понял новые правила.
Одно из них было таким: встань и уступи им свое место. Но своего
места он не уступал никому. Он готов был прибегнуть к силе, но где-нибудь
в другом месте, а если бы появился кто-нибудь из знакомых, то предпочел бы
избежать приветствия. Сегодня он не хотел вспоминать ничего уже забытого;
он не видел ни одного человека, ради встречи с которым захотел бы
пошевелить рукой. Поэтому, когда семеро наемников закрыли султанами и
шкурами, эфесами и кольчугами вход в таверну, он приготовился защищать
свое место и осмотрелся. Но они всей компанией прошли к стойке, хотя один
из них в черном плаще, грудь, голова и запястья которого были закованы в
железо, прямо показал на него, вытянув руку, подобно человеку, целящему
стрелой.
Человек немного поговорил с Двупалым, снял шлем с гребнем из конских
волос, выкрашенных в кроваво-красный цвет, а потом направился к столу
Ганса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74