Ну, хорошо, - прибавил
он, видя, что Ио опять собирается перебить его, - пусть будет ВЛ-64. Не все
ли равно, дело не в названии. Так вот я говорил, что никто не думал о
препарате в связи с работой над телом. Ведь мы собирались вынуть мозг. И
вот теперь... Я признаю, что это очень дерзкая мысль, но она осуществима!
Люций был сильно взволнован. Он говорил, не переставая мерить широкими
шагами обширную террасу, увитую зеленью дикого винограда, в доме Нунция,
расположенном у самого моря на южном побережье бывшей Франции.
Его слушателями были четверо.
Один был сам Мунций, другой - старик с совершенно седыми волосами и
проницательным взглядом темных глаз под нависшими лохматыми бровями,
третий - широкоплечий, с почти черным от загара монгольского типа лицом, с
узкими, раскосо поставленными глазами. Четвертый был Ио. Он сидел немного в
стороне и следил за каждым словом своего друга, так же сильно
взволнованный, как и тот. Многое зависело от того, сумеет ли Люций убедить
этих трех людей. Впервые идея, родившаяся в тишине их лаборатории, носилась
на открытый суд. Мнение людей, которые сейчас внимательно слушали Люция,
могло сыграть решающую роль.
Что они думали? На чью чашу весов бросят они всю тяжесть своего
авторитета?...
Старик был неподвижен. Мунций с нахмуренным лицом барабанил пальцами
по ручке кресла. ("Он против нас", - думал Ио.) Человек, похожий на
монгола, не скрывая восхищения, след словами Люция с напряженным вниманием.
Его глаза блестели.
- Первоначально стоявшая перед нами задача вам известна, - продолжал
Люций. - Проверить, могут ли клетки тела ожить после столь длительного
пребывания в совершенно высохшем состоянии. Мы были уверены, что могут. Не
надо вам говорить, как важно для науки получить доказательство. Именно
потому, что это имело громадное, чисто практическое значение, было решено,
что это исследование надо проделать. Вы знаете также, что многие возражал
мотивируя свой протест уважением к человеку и его личной воле. И вы знаете,
что нам удалось доказать правоту наших взглядов. Не только клетки, но и
ткани тела человека, умершего две тысячи по тому назад, сейчас живут. Когда
три года назад после разговора с астрономом Владиленом, который, не будучи
биологом, заметил то что упорно ускользало от нашего внимания, я высказал
свою идею мои товарищи сразу согласились со мной. Даже Ио! Не сердитесь мой
друг! Всем известно, что вас иногда трудно бывает убедить. Но и вы
согласились почти сразу. Весь наш коллектив стал сознательно направлять
работу по новому, до конца еще не осознанному, пути Никто не возражал нам
по существу. Идея увлекла всех. Вы знаете, в чем она заключалась.
Воспользоваться ожившими артериями и венами и ввести в мозг препарат ВЛ-64,
оживить клетки мозга, не вынимая его из черепа. Поистине, это был
грандиозный опыт! И вот теперь, когда перед наукой открылась перспектива
величайшей победы, раздаются голоса, которые говорят нам: "Довольно! Задача
выполнена, и надо дать возможность природе докончить так давно начатое
дело". Нам предлагают прекратить работу и отдать, как они говорят,
последний долг умершему, то есть уничтожить его тело Мы не можем, не должны
с этим соглашаться. Нами достигнуто больше, гораздо больше, чем мы
предполагали вначале. Не только ткани, но и весь организм в целом получил
способность к самообновлению. Мозг из высохшего комочка материи превратился
в обыкновенное мозговое вещество. Комиссия из крупнейших ученых
медицинского института признала, что восстановление превзошло вес ожидания.
Что отличает это тело от живого? То же, что отличает любого только что
умершего. Отсутствие дыхания и централизующей работы мозга. Организм не
работает как единое целое. Но обычный труп не имеет кровообращения, его
ткани разлагаются каждое мгновение все больше и больше. Здесь этого нет.
Кровь нормально циркулирует по телу, правда, пока еще не через сердце, а
искусственным путем. Но это не имеет решающего значения. Сердце можно
восстановить и заставить начать работу, так как это не зависит от мозга. В
том состоянии, в каком оно находится сейчас, это тело может существовать
сколько угодно долгое время. Все были поражены когда увидели его. Человек
как будто спит...
Люций остановился у края балюстрады и стал рассеянно срывать листья
винограда. На обширной террасе наступило молчание, только равномерный шум
прибоя нарушал тишину.
Люций снова заговорил, не оборачиваясь:
- Осталось сделать последний шаг. Восстановить сердце, заставить
работать мозг и вернуть дыхание. Превратить смерть в бессознательное
состояние, в глубокий сон. А затем... разбудить мертвого. Впрочем, это уже
неверно - тело не будет мертвым. Двести лет тому назад великий Владилен
предлагал произвести такой опыт, но у него не нашлось подходящего объекта.
У нас не сохраняют тел умерших. Невероятный случай, редчайшая удача дали
нам возможность, в самой решительной форме, сделать то, о чем мечтали
поколения ученых И вот говорят: "Довольно!". Но почему? "Из уважения к
человеку", - отвечают нам. Слабый довод! Нам говорят: "Это жестоко и
ненужно!". Но ведь были и будут смерти случайные, внезапные,
преждевременные. Они вырывают из жизни людей, которые могли бы жить долго.
Как же можно говорить, что опыт не нужен, если он избавит человека от
угрозы случайной смерти, какой бы редкой ни была такая смерть в наше время?
Люций повернулся к слушателям. По выражению их лиц он старался
угадать, какое впечатление произвела его речь. С чувством досады он подумал
о том, что не обладает столь нужным сейчас даром красноречия.
Он был глубоко убежден в своей правоте. Но надо было убедить в этом
других, и в первую очередь тех, кто находился сейчас перед ним.
Как это сделать?...
Мунций встретил взгляд сына и сдвинул брови. Его пальцы сильнее и чаще
забарабанили по ручке кресла. Явное несогласие, написанное на лице отца,
огорчило Люция.
- Ты, отец, - сказал он с горечью, - возглавляешь голоса тех, кто
говорит нам "довольно!". Когда я предлагал первый опыт с оживлением клеток,
ты и тогда был против меня. Но теперь и ты Нс можешь не признать, что этот
опыт принес большую научную победу.
Мунций вскинул гордую голову. Казалось, он ответит резкостью на слова
сына. Но он сдержал вспыхнувший гнев и внешне спокойно сказал:
- Я говорил то, что думал. Я исходил из моральных и этических
принципов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
он, видя, что Ио опять собирается перебить его, - пусть будет ВЛ-64. Не все
ли равно, дело не в названии. Так вот я говорил, что никто не думал о
препарате в связи с работой над телом. Ведь мы собирались вынуть мозг. И
вот теперь... Я признаю, что это очень дерзкая мысль, но она осуществима!
Люций был сильно взволнован. Он говорил, не переставая мерить широкими
шагами обширную террасу, увитую зеленью дикого винограда, в доме Нунция,
расположенном у самого моря на южном побережье бывшей Франции.
Его слушателями были четверо.
Один был сам Мунций, другой - старик с совершенно седыми волосами и
проницательным взглядом темных глаз под нависшими лохматыми бровями,
третий - широкоплечий, с почти черным от загара монгольского типа лицом, с
узкими, раскосо поставленными глазами. Четвертый был Ио. Он сидел немного в
стороне и следил за каждым словом своего друга, так же сильно
взволнованный, как и тот. Многое зависело от того, сумеет ли Люций убедить
этих трех людей. Впервые идея, родившаяся в тишине их лаборатории, носилась
на открытый суд. Мнение людей, которые сейчас внимательно слушали Люция,
могло сыграть решающую роль.
Что они думали? На чью чашу весов бросят они всю тяжесть своего
авторитета?...
Старик был неподвижен. Мунций с нахмуренным лицом барабанил пальцами
по ручке кресла. ("Он против нас", - думал Ио.) Человек, похожий на
монгола, не скрывая восхищения, след словами Люция с напряженным вниманием.
Его глаза блестели.
- Первоначально стоявшая перед нами задача вам известна, - продолжал
Люций. - Проверить, могут ли клетки тела ожить после столь длительного
пребывания в совершенно высохшем состоянии. Мы были уверены, что могут. Не
надо вам говорить, как важно для науки получить доказательство. Именно
потому, что это имело громадное, чисто практическое значение, было решено,
что это исследование надо проделать. Вы знаете также, что многие возражал
мотивируя свой протест уважением к человеку и его личной воле. И вы знаете,
что нам удалось доказать правоту наших взглядов. Не только клетки, но и
ткани тела человека, умершего две тысячи по тому назад, сейчас живут. Когда
три года назад после разговора с астрономом Владиленом, который, не будучи
биологом, заметил то что упорно ускользало от нашего внимания, я высказал
свою идею мои товарищи сразу согласились со мной. Даже Ио! Не сердитесь мой
друг! Всем известно, что вас иногда трудно бывает убедить. Но и вы
согласились почти сразу. Весь наш коллектив стал сознательно направлять
работу по новому, до конца еще не осознанному, пути Никто не возражал нам
по существу. Идея увлекла всех. Вы знаете, в чем она заключалась.
Воспользоваться ожившими артериями и венами и ввести в мозг препарат ВЛ-64,
оживить клетки мозга, не вынимая его из черепа. Поистине, это был
грандиозный опыт! И вот теперь, когда перед наукой открылась перспектива
величайшей победы, раздаются голоса, которые говорят нам: "Довольно! Задача
выполнена, и надо дать возможность природе докончить так давно начатое
дело". Нам предлагают прекратить работу и отдать, как они говорят,
последний долг умершему, то есть уничтожить его тело Мы не можем, не должны
с этим соглашаться. Нами достигнуто больше, гораздо больше, чем мы
предполагали вначале. Не только ткани, но и весь организм в целом получил
способность к самообновлению. Мозг из высохшего комочка материи превратился
в обыкновенное мозговое вещество. Комиссия из крупнейших ученых
медицинского института признала, что восстановление превзошло вес ожидания.
Что отличает это тело от живого? То же, что отличает любого только что
умершего. Отсутствие дыхания и централизующей работы мозга. Организм не
работает как единое целое. Но обычный труп не имеет кровообращения, его
ткани разлагаются каждое мгновение все больше и больше. Здесь этого нет.
Кровь нормально циркулирует по телу, правда, пока еще не через сердце, а
искусственным путем. Но это не имеет решающего значения. Сердце можно
восстановить и заставить начать работу, так как это не зависит от мозга. В
том состоянии, в каком оно находится сейчас, это тело может существовать
сколько угодно долгое время. Все были поражены когда увидели его. Человек
как будто спит...
Люций остановился у края балюстрады и стал рассеянно срывать листья
винограда. На обширной террасе наступило молчание, только равномерный шум
прибоя нарушал тишину.
Люций снова заговорил, не оборачиваясь:
- Осталось сделать последний шаг. Восстановить сердце, заставить
работать мозг и вернуть дыхание. Превратить смерть в бессознательное
состояние, в глубокий сон. А затем... разбудить мертвого. Впрочем, это уже
неверно - тело не будет мертвым. Двести лет тому назад великий Владилен
предлагал произвести такой опыт, но у него не нашлось подходящего объекта.
У нас не сохраняют тел умерших. Невероятный случай, редчайшая удача дали
нам возможность, в самой решительной форме, сделать то, о чем мечтали
поколения ученых И вот говорят: "Довольно!". Но почему? "Из уважения к
человеку", - отвечают нам. Слабый довод! Нам говорят: "Это жестоко и
ненужно!". Но ведь были и будут смерти случайные, внезапные,
преждевременные. Они вырывают из жизни людей, которые могли бы жить долго.
Как же можно говорить, что опыт не нужен, если он избавит человека от
угрозы случайной смерти, какой бы редкой ни была такая смерть в наше время?
Люций повернулся к слушателям. По выражению их лиц он старался
угадать, какое впечатление произвела его речь. С чувством досады он подумал
о том, что не обладает столь нужным сейчас даром красноречия.
Он был глубоко убежден в своей правоте. Но надо было убедить в этом
других, и в первую очередь тех, кто находился сейчас перед ним.
Как это сделать?...
Мунций встретил взгляд сына и сдвинул брови. Его пальцы сильнее и чаще
забарабанили по ручке кресла. Явное несогласие, написанное на лице отца,
огорчило Люция.
- Ты, отец, - сказал он с горечью, - возглавляешь голоса тех, кто
говорит нам "довольно!". Когда я предлагал первый опыт с оживлением клеток,
ты и тогда был против меня. Но теперь и ты Нс можешь не признать, что этот
опыт принес большую научную победу.
Мунций вскинул гордую голову. Казалось, он ответит резкостью на слова
сына. Но он сдержал вспыхнувший гнев и внешне спокойно сказал:
- Я говорил то, что думал. Я исходил из моральных и этических
принципов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120