На нем была одежда, в которой он пригласил меня на прогулку.
– Оливер.
– Я Альфред, мэм.
– Оливер, я так сожалею. Я не хотела сделать ничего плохого.
Я потянулась к призраку. Оливер стоял и смотрел мертвым взглядом как раз за плечом Альфреда. Дентон смутился от того, что стоял с другой стороны и смотрел на меня сквозь пелену, но Оливер стоял, словно молчаливый упрек, и лишь насмехался надо мной.
– Меня зовут Альфред, мэм. Вы не сделали мне ничего плохого.
Оливер зол на меня? Расстроен тем, что я ускорила его уход из прекрасной жизни? Он растерян? Или я? Состоит ли моя участь в том, чтобы быть заключенной в темноте с призраками, которые когда-то любили меня, а теперь преследуют?
Вдруг привидение Оливера сделало ко мне несколько шагов.
– Оливер, прости меня.
Он подходил ближе. Вдруг в камере появился Коллин с цветами, которые дарил мне на холме, Робер помахивал длинной ивовой тростью, у Фредерика был виноград, а Дентон притронулся к цилиндру, красивый, как на королевском балу.
– Не могу сказать, боялась ли я опасности, исходившей от них, или их злобы, но видеть их в таком состоянии было просто ужасно. Я хотела, чтобы они были живы, чтобы все они жили, дышали, очаровывали, как когда-то. Мне не хотелось умирать из-за их смерти, потому что я всего лишь любила их и делала счастливыми.
Оливер приблизился. Он протянул ко мне руки, я задрожала.
– Прости меня! – заплакала я.
Он подошел ближе.
– Пожалуйста, прости меня.
Я опустилась на колени, а Оливер прошел сквозь меня.
Ощутив холод и ледяной воздух, окружавший его, я вздрогнула. Призраки потянулись ко мне, чтобы увести в свой призрачный мир. Несмотря на озноб, меня прошиб пот, и мне стало еще холоднее.
– Пожалуйста. Я никому из вас не желала зла. Пожалуйста. Вы должны меня понять.
Я тряслась и плакала.
– Оставьте меня, оставьте, я не хочу, чтобы вы тут были.
– Хорошо, мисс Николетта, – проговорил Альфред.
Я впала в забытье. Это их мир? Они хотят показать мне ад перед смертью? Темные пещеры превратились в темный туннель. Я попыталась нащупать стены, но они двигались под руками. По ним извивалось нечто живое. Иногда это был длинный крысиный хвост. Иногда – лицо, мех или острые зубы животного. Я слышала шипение змей и запах плесени. Я закрыла глаза, не желая видеть место, по которому передвигалась.
О Господи, это точно ад для женщин! Здесь – бесконечные туннели, выхода из которых не видно. На пути меня окружали лишь твари и ужас. Господи, вспомни ту Николетту, что играла с куклами, которая любила скатываться на обруче по Песчаной дороге и искала кроликов на лугу, чтобы подсмотреть их нежность. Вспомни ту Николетту. Господи, пожалуйста, спаси меня. Пожалуйста, Господи…
Я открыла глаза. Призраки исчезли. Лишь Альфред стоял на коленях рядом со мной. Он гладил меня по голове и прижимал к моим губам чашку с водой.
– Я редко покидаю тюрьму и окрестности, но ради вас попытаюсь найти лорда Бастона.
– Спасибо, Альфред.
– Надеюсь, подобного с вами больше не случится. Он бросил на меня взгляд и закрыл дверь. Я увидела призрак Дентона. Он прошел через Альберта и приближался ко мне.
– Дентон, ты должен уйти. Уходи, Дентон. Нет, уходи! Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть призрака.
– Господи, помоги мне. Сделай так, чтобы он ушел.
Я произнесла все известные мне молитвы в надежде, что когда открою глаза, Дентон исчезнет, а я смогу прилечь и забыться сном, но крики у моего окна усилились.
– Умри, пособница дьявола!
– Смерть проститутке!
Я окончила молитвы, самое сокровенное общение с Богом, и с трудом подняла голову. Дентон не исчез, теперь к нему присоединились Оливер и Фредерик.
Призраки тянули ко мне свои руки, пытались коснуться меня, будто собирались заняться со мной любовью.
Я пыталась увернуться от их прикосновений. Одни призраки прикасались к моим лодыжкам.
Другие – трогали за грудь, а Фредерик нагнулся, чтобы поцеловать меня.
– Если я всего лишь поцелую тебя, возможно, это удовлетворит меня, – сказал он.
Я вскрикнула, когда надо мной нависло его ужасное мертвое лицо, отбивалась от ледяных рук, но тщетно.
Шли дни, я, то впадала в безумие, то возвращалась к реальности.
По вечерам я слышала пронзительные крики, доносившиеся из других камер, и меня охватывал ужас.
Иногда заключенных мучили согласно ордеру, а иногда над ними издевались начальство или охрана.
Группы из трех или пяти мужчин отправлялись мучить и насиловать заключенную. Избивали ее кнутом, а она, не вытерпев побоев, умоляла их изнасиловать ее.
Охранники проявляли жестокость и по отношению к мужчинам. Наносили им увечья, выбивали зубы, насиловали.
В соседней камере сидела мать по имени Абигейл Морс, приговоренная полгода назад за неудачную вакцинацию своего пятилетнего ребенка Тори, умершего от горячки. Ее часто били кнутом – я слышала ее крики. Иногда мне трудно было сказать, когда кричала я, а когда – она. Не знаю, были ли ее крики самыми печальными, или мои, отражавшиеся эхом от стен по ночам.
Я тщетно молилась о том, чтобы кто-нибудь пришел мне на помощь. Однажды поздно вечером Эмиль Хатчетт, помощник охранника, пришел ко мне в камеру.
– Николетта, ты очень хорошенькая.
Я ожидала, внутри у меня будто тикали часы. Зазвенели ключи, вошли трое мужчин.
Эмиль, так звали одного из них, выступил вперед. Вид у него был неопрятный, не хватало одного переднего зуба, а еще один был заменен деревяшкой. Густые брови почти срослись на переносице, лицо заросло щетиной. Правда, он не был одет в лохмотья, как двое охранников, пришедших с ним.
– Это – Майкл и Терренс, – представил их Эмиль.
Майкл был высоким, худым, с рыжими волосами и пухлыми губами. Терренс – полным, с грязными черными волосами и болезненно-одутловатым лицом.
– Николетта, – сказал Эмиль, – мы пришли поиграть с тобой в одну игру.
– Я люблю играть, – ответила я.
Мужчины связали мне руки.
– Подождите. Прежде объясните мне правила игры. Может, мои правила вам больше понравятся.
– Вряд ли, – ответил Эмиль. – Тебе и так понравится. Ребята, вы согласны?
– Конечно.
– Итак, мисс Николетта, мы разденем вас и привяжем к стене. А потом выпорем.
Эмиль и Майкл держали в руках кнуты.
– У вас есть на это ордер?
– Разумеется, но мы не захватили его с собой. Поверьте, бумаги в порядке.
– Не сомневаюсь.
– Мы прекратим пороть вас, как только вы об этом попросите.
– Попросите меня, – предложил Терренс.
– Мне бы тоже этого хотелось, – сказал Эмиль.
– Спасибо, что объяснили игру, – отозвалась я.
– Эмиль, меня зовут Эмиль.
– Да, Эмиль. Я придумала кое-что другое.
– Говорите, мисс Николетта.
– Понимаете, я не похожа на других женщин. Поэтому вам придется это учесть. Понимаете? Вы можете стать моими последними мужчинами в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Оливер.
– Я Альфред, мэм.
– Оливер, я так сожалею. Я не хотела сделать ничего плохого.
Я потянулась к призраку. Оливер стоял и смотрел мертвым взглядом как раз за плечом Альфреда. Дентон смутился от того, что стоял с другой стороны и смотрел на меня сквозь пелену, но Оливер стоял, словно молчаливый упрек, и лишь насмехался надо мной.
– Меня зовут Альфред, мэм. Вы не сделали мне ничего плохого.
Оливер зол на меня? Расстроен тем, что я ускорила его уход из прекрасной жизни? Он растерян? Или я? Состоит ли моя участь в том, чтобы быть заключенной в темноте с призраками, которые когда-то любили меня, а теперь преследуют?
Вдруг привидение Оливера сделало ко мне несколько шагов.
– Оливер, прости меня.
Он подходил ближе. Вдруг в камере появился Коллин с цветами, которые дарил мне на холме, Робер помахивал длинной ивовой тростью, у Фредерика был виноград, а Дентон притронулся к цилиндру, красивый, как на королевском балу.
– Не могу сказать, боялась ли я опасности, исходившей от них, или их злобы, но видеть их в таком состоянии было просто ужасно. Я хотела, чтобы они были живы, чтобы все они жили, дышали, очаровывали, как когда-то. Мне не хотелось умирать из-за их смерти, потому что я всего лишь любила их и делала счастливыми.
Оливер приблизился. Он протянул ко мне руки, я задрожала.
– Прости меня! – заплакала я.
Он подошел ближе.
– Пожалуйста, прости меня.
Я опустилась на колени, а Оливер прошел сквозь меня.
Ощутив холод и ледяной воздух, окружавший его, я вздрогнула. Призраки потянулись ко мне, чтобы увести в свой призрачный мир. Несмотря на озноб, меня прошиб пот, и мне стало еще холоднее.
– Пожалуйста. Я никому из вас не желала зла. Пожалуйста. Вы должны меня понять.
Я тряслась и плакала.
– Оставьте меня, оставьте, я не хочу, чтобы вы тут были.
– Хорошо, мисс Николетта, – проговорил Альфред.
Я впала в забытье. Это их мир? Они хотят показать мне ад перед смертью? Темные пещеры превратились в темный туннель. Я попыталась нащупать стены, но они двигались под руками. По ним извивалось нечто живое. Иногда это был длинный крысиный хвост. Иногда – лицо, мех или острые зубы животного. Я слышала шипение змей и запах плесени. Я закрыла глаза, не желая видеть место, по которому передвигалась.
О Господи, это точно ад для женщин! Здесь – бесконечные туннели, выхода из которых не видно. На пути меня окружали лишь твари и ужас. Господи, вспомни ту Николетту, что играла с куклами, которая любила скатываться на обруче по Песчаной дороге и искала кроликов на лугу, чтобы подсмотреть их нежность. Вспомни ту Николетту. Господи, пожалуйста, спаси меня. Пожалуйста, Господи…
Я открыла глаза. Призраки исчезли. Лишь Альфред стоял на коленях рядом со мной. Он гладил меня по голове и прижимал к моим губам чашку с водой.
– Я редко покидаю тюрьму и окрестности, но ради вас попытаюсь найти лорда Бастона.
– Спасибо, Альфред.
– Надеюсь, подобного с вами больше не случится. Он бросил на меня взгляд и закрыл дверь. Я увидела призрак Дентона. Он прошел через Альберта и приближался ко мне.
– Дентон, ты должен уйти. Уходи, Дентон. Нет, уходи! Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть призрака.
– Господи, помоги мне. Сделай так, чтобы он ушел.
Я произнесла все известные мне молитвы в надежде, что когда открою глаза, Дентон исчезнет, а я смогу прилечь и забыться сном, но крики у моего окна усилились.
– Умри, пособница дьявола!
– Смерть проститутке!
Я окончила молитвы, самое сокровенное общение с Богом, и с трудом подняла голову. Дентон не исчез, теперь к нему присоединились Оливер и Фредерик.
Призраки тянули ко мне свои руки, пытались коснуться меня, будто собирались заняться со мной любовью.
Я пыталась увернуться от их прикосновений. Одни призраки прикасались к моим лодыжкам.
Другие – трогали за грудь, а Фредерик нагнулся, чтобы поцеловать меня.
– Если я всего лишь поцелую тебя, возможно, это удовлетворит меня, – сказал он.
Я вскрикнула, когда надо мной нависло его ужасное мертвое лицо, отбивалась от ледяных рук, но тщетно.
Шли дни, я, то впадала в безумие, то возвращалась к реальности.
По вечерам я слышала пронзительные крики, доносившиеся из других камер, и меня охватывал ужас.
Иногда заключенных мучили согласно ордеру, а иногда над ними издевались начальство или охрана.
Группы из трех или пяти мужчин отправлялись мучить и насиловать заключенную. Избивали ее кнутом, а она, не вытерпев побоев, умоляла их изнасиловать ее.
Охранники проявляли жестокость и по отношению к мужчинам. Наносили им увечья, выбивали зубы, насиловали.
В соседней камере сидела мать по имени Абигейл Морс, приговоренная полгода назад за неудачную вакцинацию своего пятилетнего ребенка Тори, умершего от горячки. Ее часто били кнутом – я слышала ее крики. Иногда мне трудно было сказать, когда кричала я, а когда – она. Не знаю, были ли ее крики самыми печальными, или мои, отражавшиеся эхом от стен по ночам.
Я тщетно молилась о том, чтобы кто-нибудь пришел мне на помощь. Однажды поздно вечером Эмиль Хатчетт, помощник охранника, пришел ко мне в камеру.
– Николетта, ты очень хорошенькая.
Я ожидала, внутри у меня будто тикали часы. Зазвенели ключи, вошли трое мужчин.
Эмиль, так звали одного из них, выступил вперед. Вид у него был неопрятный, не хватало одного переднего зуба, а еще один был заменен деревяшкой. Густые брови почти срослись на переносице, лицо заросло щетиной. Правда, он не был одет в лохмотья, как двое охранников, пришедших с ним.
– Это – Майкл и Терренс, – представил их Эмиль.
Майкл был высоким, худым, с рыжими волосами и пухлыми губами. Терренс – полным, с грязными черными волосами и болезненно-одутловатым лицом.
– Николетта, – сказал Эмиль, – мы пришли поиграть с тобой в одну игру.
– Я люблю играть, – ответила я.
Мужчины связали мне руки.
– Подождите. Прежде объясните мне правила игры. Может, мои правила вам больше понравятся.
– Вряд ли, – ответил Эмиль. – Тебе и так понравится. Ребята, вы согласны?
– Конечно.
– Итак, мисс Николетта, мы разденем вас и привяжем к стене. А потом выпорем.
Эмиль и Майкл держали в руках кнуты.
– У вас есть на это ордер?
– Разумеется, но мы не захватили его с собой. Поверьте, бумаги в порядке.
– Не сомневаюсь.
– Мы прекратим пороть вас, как только вы об этом попросите.
– Попросите меня, – предложил Терренс.
– Мне бы тоже этого хотелось, – сказал Эмиль.
– Спасибо, что объяснили игру, – отозвалась я.
– Эмиль, меня зовут Эмиль.
– Да, Эмиль. Я придумала кое-что другое.
– Говорите, мисс Николетта.
– Понимаете, я не похожа на других женщин. Поэтому вам придется это учесть. Понимаете? Вы можете стать моими последними мужчинами в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65