А то и попросту спрятал меня на время от гестапо, чтобы затем то ли передать барону фон Брауну, – а я почел бы за честь работать в его команде, о которой много наслышан, – то ли… – развел руками доктор де Ридэ.
– Что «то ли»? – не понял Скорцени.
– Отправить в Новую Швабию. Где тоже нужны авиаконструкторы.
– Вот именно. И где вы сможете возглавить собственную лабораторию.
– Но откуда велено не возвращаться. Никому… не возвращаться.
– Вообще? Никому и никогда?! – нервно зачастил с вопросами Скорцени, понимая, что подступился к одной из самых зловещих тайн «Базы-211».
– Нет, не подумайте, что я пытаюсь выказывать свое неудовольствие. Но, наверное, кто-то должен был сообщить вам об этом.
– Перед вами тот единственный в рейхе человек, с которым вы можете быть откровенным даже по поводу тех грехов своих, в которых не решитесь исповедоваться даже стоя перед Господом.
– Неужели такой человек существует? – неуверенно пробормотал Ридэ, но обращался при этом к самому себе.
– И с какой же мыслью вы расставались с партайгеноссе Герингом?
– Что у маршала есть на меня какие-то виды. Он специально приставил меня к сейфу Новой Швабии, чтобы я был в курсе всех событий, связанных с подземным рейхом и его научно-техническими разработками, а значит, своевременно и грамотно информировал его, выполняя при этом функции научного консультанта.
– Логично.
– На днях из Антарктиды должна прибыть очередная «волчья стая» субмарин гросс-адмирала Деница.
– Уже прибыла, Ридэ. Сегодня.
– Вот как! И прибыла она, следует понимать, под командованием коммодора Вилли Штауфа?
– Подробности мы будем знать после возвращения в замок.
– Они появятся вместе с текстами докладов коммодора Штауфа и начальника службы безопасности «стаи» полковника абвера Клауса Мюкке, – согласился Ридэ.
– Службу безопасности там возглавлял полковник абвера?! С какой стати?! Впрочем, этот вопрос, доктор Ридэ, адресован уже не вам.
– Но позволю себе заметить, что полковник абвера появился в «стае» не случайно. Наверное, вам полезно будет знать, что Геринг всегда предпочитал иметь дело с офицерами абвера, а не СД. Он неплохо ладит с шефом абвера адмиралом Канарисом, который тоже считает, что кому, как не ему, адмиралу, и его людям, среди которых тоже немало бывших морских офицеров, заниматься безопасностью «Фюрер-конвоя». К тому же полковник Мюкке в свое время служил на минном тральщике.
«…А ведь сам Господь свел меня с этим человеком накануне совещания у фюрера, – в который раз благодарил судьбу Скорцени. – Такого объема информации я не смог бы получить ни из какого иного источника».
– Однако мы немного отвлеклись, – произнес он вслух, решив, что доктора Ридэ следует дожимать как можно быстрее, пока он все еще пребывает в состоянии азарта. – Вы так и не досказали… Что еще такого важного должны доставить вам в архив Рейх-Атлантиды вместе с рапортами этих двух господ: Штауфа и Мюкке?
– Сейф.
– Сейф? Что, – очертил Скорцени движением рук нечто большое и четырехгранное, – сам сейф?
– Набитый материалами, связанными с деятельностью «Базы-211» и, возможно, даже… Впрочем…
Скорцени вынул пистолет из кобуры и положил его на стол перед собой.
– Вам не кажется, оберштурмфюрер Родль, что доктор Ридэ опять чего-то недоговаривает? – спросил он.
– Хотя вы его предупреждали, что так вести себя нельзя, – охотно подыграл ему адъютант.
– Об этом нам лучше поговорить тогда, когда я вскрою сейф и увижу, что же мне на самом деле доставили, – неожиданно твердо отреагировал доктор Ридэ. – А что именно я имел в виду, вы, господин Скорцени, и так уже догадались.
Выслушав его, Скорцени признал, что в общем-то он прав: действительно стоит подождать сейфа с коммодорской субмарины, чтобы затем уже разговор получился предметным. В то же время он почувствовал, что пора вернуться к истории, связанной с обер-лейтенантом Шульрихтером.
Наверное, он тут же заставил бы доктора перейти к ней, однако вспомнил, что Ридэ очень прозрачно намекнул на возможность отправки его в «подземный рейх» Антарктиды. А это сразу же меняло отношение к доктору. Скорцени вдруг понял, что у него появляется возможность агентурно усадить своего человечка в самом мозговом центре Рейх-Атлантиды, в среде ее научно-технической элиты, которая в сложных условиях зарождения новой расы и новой цивилизации наверняка будет считаться самой влиятельной.
21
Январь 1939 года. Антарктида.
Внутренний Мир. Страна атлантов.
Казалось, прошло не более мгновения с той поры, когда фон Риттер в последний раз услышал голос Эфирного Наставника, как вдруг он обнаружил себя стоящим перед высоким троном Правителя Внутреннего Мира, по обе стороны от которого не на таком возвышении и в более низких креслах – по шестеро с каждой стороны – восседали члены Высшего Совета.
Барон сразу же обратил внимание, что среди присутствовавших не было ни одной женщины. И что всем мужчинам было под сорок – рослые, плечистые, одетые в одинаковые серебристые комбинезоны и, словно шлемами времен спартанского царя Леонида, украшенные гривами светлых волос, они разительно были похожи друг на друга. Их удлиненные лица – с широкими, слегка выпяченными и заметно раздвоенными подбородками, прямыми римскими носами и прочими классически-римскими атрибутами, были покрыты светло-шоколадным загаром, оттенявшим их зрелую молодость, волевые черты характера и отменное, спартанское здоровье.
– Вы будете молчать и слушать, слушать и молчать, – узнал фон Риттер голос Консула и, повернув голову вправо, увидел, что тот сидит в специально отведенном для него кресле, располагавшемся чуть в сторонке от крайнего члена Высшего Совета и чуть более отдаленном в глубину этой Золотой Пирамиды Жизни. «Очевидно, – подумалось командиру «Швабенланда», – эта сравнительно небольшая пирамидка, внутри которой мы сейчас находимся, является одной из нескольких мини-пирамид, расположенных под сводами той огромной мега-пирамиды, рядом с которой парил в воздухе наш летающий диск.
– И говорить будете только тогда, – продолжал тем временем посланник Шамбалы, – когда вам высочайше будет позволено.
«А ведь у них тут не просто монархия, – делился сам с собой первыми умозаключениями фон Риттер, – а жесточайшая диктатура, сравнимая разве что со временами Нерона».
– Представитель внешнего мира барон фон Риттер, – вдруг донесся до командира «Швабенланда» не мысленный, а вполне реальный, слышимый голос. Акустика в Золотой Пирамиде Жизни был таковой, что ей позавидовала бы любая консерватория мира. Голос Правителя – зычный, властный и в то же время совершенно бесстрастный, доносился как бы отовсюду, оказывая этой всепроникающей полифонией гипнотически-внушающее воздействие, парализуя его мысли и действия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
– Что «то ли»? – не понял Скорцени.
– Отправить в Новую Швабию. Где тоже нужны авиаконструкторы.
– Вот именно. И где вы сможете возглавить собственную лабораторию.
– Но откуда велено не возвращаться. Никому… не возвращаться.
– Вообще? Никому и никогда?! – нервно зачастил с вопросами Скорцени, понимая, что подступился к одной из самых зловещих тайн «Базы-211».
– Нет, не подумайте, что я пытаюсь выказывать свое неудовольствие. Но, наверное, кто-то должен был сообщить вам об этом.
– Перед вами тот единственный в рейхе человек, с которым вы можете быть откровенным даже по поводу тех грехов своих, в которых не решитесь исповедоваться даже стоя перед Господом.
– Неужели такой человек существует? – неуверенно пробормотал Ридэ, но обращался при этом к самому себе.
– И с какой же мыслью вы расставались с партайгеноссе Герингом?
– Что у маршала есть на меня какие-то виды. Он специально приставил меня к сейфу Новой Швабии, чтобы я был в курсе всех событий, связанных с подземным рейхом и его научно-техническими разработками, а значит, своевременно и грамотно информировал его, выполняя при этом функции научного консультанта.
– Логично.
– На днях из Антарктиды должна прибыть очередная «волчья стая» субмарин гросс-адмирала Деница.
– Уже прибыла, Ридэ. Сегодня.
– Вот как! И прибыла она, следует понимать, под командованием коммодора Вилли Штауфа?
– Подробности мы будем знать после возвращения в замок.
– Они появятся вместе с текстами докладов коммодора Штауфа и начальника службы безопасности «стаи» полковника абвера Клауса Мюкке, – согласился Ридэ.
– Службу безопасности там возглавлял полковник абвера?! С какой стати?! Впрочем, этот вопрос, доктор Ридэ, адресован уже не вам.
– Но позволю себе заметить, что полковник абвера появился в «стае» не случайно. Наверное, вам полезно будет знать, что Геринг всегда предпочитал иметь дело с офицерами абвера, а не СД. Он неплохо ладит с шефом абвера адмиралом Канарисом, который тоже считает, что кому, как не ему, адмиралу, и его людям, среди которых тоже немало бывших морских офицеров, заниматься безопасностью «Фюрер-конвоя». К тому же полковник Мюкке в свое время служил на минном тральщике.
«…А ведь сам Господь свел меня с этим человеком накануне совещания у фюрера, – в который раз благодарил судьбу Скорцени. – Такого объема информации я не смог бы получить ни из какого иного источника».
– Однако мы немного отвлеклись, – произнес он вслух, решив, что доктора Ридэ следует дожимать как можно быстрее, пока он все еще пребывает в состоянии азарта. – Вы так и не досказали… Что еще такого важного должны доставить вам в архив Рейх-Атлантиды вместе с рапортами этих двух господ: Штауфа и Мюкке?
– Сейф.
– Сейф? Что, – очертил Скорцени движением рук нечто большое и четырехгранное, – сам сейф?
– Набитый материалами, связанными с деятельностью «Базы-211» и, возможно, даже… Впрочем…
Скорцени вынул пистолет из кобуры и положил его на стол перед собой.
– Вам не кажется, оберштурмфюрер Родль, что доктор Ридэ опять чего-то недоговаривает? – спросил он.
– Хотя вы его предупреждали, что так вести себя нельзя, – охотно подыграл ему адъютант.
– Об этом нам лучше поговорить тогда, когда я вскрою сейф и увижу, что же мне на самом деле доставили, – неожиданно твердо отреагировал доктор Ридэ. – А что именно я имел в виду, вы, господин Скорцени, и так уже догадались.
Выслушав его, Скорцени признал, что в общем-то он прав: действительно стоит подождать сейфа с коммодорской субмарины, чтобы затем уже разговор получился предметным. В то же время он почувствовал, что пора вернуться к истории, связанной с обер-лейтенантом Шульрихтером.
Наверное, он тут же заставил бы доктора перейти к ней, однако вспомнил, что Ридэ очень прозрачно намекнул на возможность отправки его в «подземный рейх» Антарктиды. А это сразу же меняло отношение к доктору. Скорцени вдруг понял, что у него появляется возможность агентурно усадить своего человечка в самом мозговом центре Рейх-Атлантиды, в среде ее научно-технической элиты, которая в сложных условиях зарождения новой расы и новой цивилизации наверняка будет считаться самой влиятельной.
21
Январь 1939 года. Антарктида.
Внутренний Мир. Страна атлантов.
Казалось, прошло не более мгновения с той поры, когда фон Риттер в последний раз услышал голос Эфирного Наставника, как вдруг он обнаружил себя стоящим перед высоким троном Правителя Внутреннего Мира, по обе стороны от которого не на таком возвышении и в более низких креслах – по шестеро с каждой стороны – восседали члены Высшего Совета.
Барон сразу же обратил внимание, что среди присутствовавших не было ни одной женщины. И что всем мужчинам было под сорок – рослые, плечистые, одетые в одинаковые серебристые комбинезоны и, словно шлемами времен спартанского царя Леонида, украшенные гривами светлых волос, они разительно были похожи друг на друга. Их удлиненные лица – с широкими, слегка выпяченными и заметно раздвоенными подбородками, прямыми римскими носами и прочими классически-римскими атрибутами, были покрыты светло-шоколадным загаром, оттенявшим их зрелую молодость, волевые черты характера и отменное, спартанское здоровье.
– Вы будете молчать и слушать, слушать и молчать, – узнал фон Риттер голос Консула и, повернув голову вправо, увидел, что тот сидит в специально отведенном для него кресле, располагавшемся чуть в сторонке от крайнего члена Высшего Совета и чуть более отдаленном в глубину этой Золотой Пирамиды Жизни. «Очевидно, – подумалось командиру «Швабенланда», – эта сравнительно небольшая пирамидка, внутри которой мы сейчас находимся, является одной из нескольких мини-пирамид, расположенных под сводами той огромной мега-пирамиды, рядом с которой парил в воздухе наш летающий диск.
– И говорить будете только тогда, – продолжал тем временем посланник Шамбалы, – когда вам высочайше будет позволено.
«А ведь у них тут не просто монархия, – делился сам с собой первыми умозаключениями фон Риттер, – а жесточайшая диктатура, сравнимая разве что со временами Нерона».
– Представитель внешнего мира барон фон Риттер, – вдруг донесся до командира «Швабенланда» не мысленный, а вполне реальный, слышимый голос. Акустика в Золотой Пирамиде Жизни был таковой, что ей позавидовала бы любая консерватория мира. Голос Правителя – зычный, властный и в то же время совершенно бесстрастный, доносился как бы отовсюду, оказывая этой всепроникающей полифонией гипнотически-внушающее воздействие, парализуя его мысли и действия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128