должно быть, потому, что медведя ножом забил, а тот тебе бок ободрал. Говори, что ребра из-под мяса наружу лезли, – с того, мол, и ад и все прочее. А к этому сразу добавляй, что тайком перебрался из России и что там кто-то огрел тебя по голове – ну, скажем, бутылкой с самогоном, гирей или колом, вообще чем-нибудь твердым и тяжелым. Паспорт у тебя тоже из России, а не от Петра и не от ангела, понял? От Петра отрекайся, как и он сам отрекся от господа; говори, что и не видел его, ничего о нем не слышал и ничего вообще знать не знаешь. То же самое говори и об ангеле, который вручил тебе паспорт. А спросят, почему ты имя Петра поминал, отвечай, что был-де в России такой Петр – не то поп, не то кузнец. Отчего из России удрал? Соври, что церкви там закрыли и ты за душу свою испугался. Сюда, мол, перебрался ради спасения своей души, ибо здесь церкви есть, да еще новые каждый день строятся, а стало быть – и блаженство здесь. Спросят: почему раньше правду скрывал? А потому что боялся, отвечай: пошлют-де обратно в Россию, где ни церквей, ни блаженства. Будешь этак вот говорить, все умные люди – а умным себя всякий мнит – подумают: ага, мол, значит Россия и есть тот самый ад, о котором ты раньше болтал, а Петр – ну, из полиции кто-нибудь или пограничник.
– Кто же тогда ангел?
– Петра нет, так и ангел ни к чему.
– А что с паспортом будет?
– Говори: купил, и все тут; купил у жида, нынче это в моде насчет жидов. И что другое тоже можешь на них валить. А спросят так, что ответить не сумеешь, говори: не помню, – и добавляй: баба-де моя помнила, да умерла. Жить не могла из-за этой самой памяти. И не забывай одного: чем меньше болтать будешь, тем лучше, ибо люди понимают слова большей частью неверно. Они и молчание, глядишь, поймут иначе, да все же это пореже случается. Поэтому чем меньше слов, тем лучше. А вот о спасении своей души можешь толковать сколько влезет, никто твои речи всерьез не примет.
– Сам-то я принимаю.
– Не беда, что принимаешь, – другие поймут, что все это для приличия. Нынче в спасение души верить – что в руку сморкаться, тот же срам.
– А я сморкаюсь.
– И я тоже, – согласился Антс – Да не все такие избранные, как мы с тобой. Спасения и я жажду, как и ты, да не все-то его хотят. Нынче весь мир в одно верит: чем в земном пекле жарче, тем к раю ближе. Вот и поддают жару народам, и большим и малым…
От беседы с Антсом у Юрки голова кругом пошла. Разве упомнишь все это? Но он быстро успокоился, вспомнив главный Антсов наказ: не сумеешь ответить, говори: не помню; баба помнила, да с того и померла. Теперь и к чиновнику смело идти можно; к тому же Антс обещал замолвить словечко, растолковать – как и что. У чиновника, когда к нему зашел Юрка, на лице играла улыбка, и он весьма любезно сказал:
– В прошлый раз мы дела до конца так и не довели. Сегодня авось лучше поймем друг друга. Итак, во-первых: может быть, ты скажешь, где паспорт раздобыл?
– Купил.
– У кого?
– У жида.
– У Петра, что ли?
– Не помню.
– Тот раз ты сказал, что у Петра.
– То был другой Петр.
– Какой еще другой?
– Не то поп, не то кузнец.
– У него и купил паспорт?
– Паспорт у жида куплен.
– Петр ведь – жид.
– Такого Петра не знаю, не помню.
– А запомнился тебе какой?
– Да вот поп или кузнец.
– Ничего не понимаю, – сказал чиновник. – Ты утверждаешь, что купил паспорт у жида, а вчера сказал, что его зовут Петром. Дальше: у Петра ты свой паспорт купил или нет?
– Нет, у жида.
– Но Петр-то ведь жид?
– Жид, да не тот.
– Не тот, так какой же?
– Забыл.
– Что забыл?
– Как зовут, забыл.
– Так ты не помнишь имени того жида, у которого ты купил паспорт?
– Не помню. Баба помнила, да померла.
– Так, так, теперь понятней стало. Ну, а где же тот жид проживал?
– Забыл.
– И в какой стране он жил, тоже не помнишь?
– В России.
– Ты вместе с бабой из России ушел?
– Вроде бы так.
– Почему же ты сразу не сказал?
– По голове хватили, поэтому.
– Кто хватил?
– Не помню.
– Где хватили?
– Тоже не помню. Баба моя помнила, да с того и померла.
– Но ведь ты все-таки помнишь, где это было, – тут или в России.
– В России.
– Почему ж ты убрался оттуда?
– Хотел обрести блаженство.
– А в России его нет?
– Там церкви позакрывали.
– Откуда же ты знал, что тут церкви открыты?
– Не помню. Баба, может, помнила, да померла.
– Стало быть, ты вместе с бабой сюда за блаженством пожаловал?
– Ага!
– А почему ты раньше про Петра и про ад поминал?
– Боялся, что обратно в Россию ушлют.
– Поэтому и сделал из России ад?
– Вроде бы так.
Чиновник удовлетворенно потер руки, немного подумал и сказал:
– Вот видишь, Юрка, дело не так уж плохо. Сейчас ты уже совсем по-человечески заговорил. Меня еще одна вещь интересует: имя твое на фальшивом паспорте – настоящее или нет?
– Там ведь написано: Юрка.
– Написано, верно! А в России тебя тоже так звали?
– Не помню. Баба помнила.
– Русский язык знаешь?
– Не помню.
Чиновник заговорил по-русски, но Юрка не ответил.
– На каком же языке ты говорил в России?
– Известно, на каком.
– Значит, на родном?
– Вроде бы так.
Путем различных перекрестных вопросов чиновнику удалось настолько разобраться в Юркином деле, что он смог сообщить начальству следующее: налицо переход границы с фальшивым паспортом. Сомнение вызывал лишь один пункт: если Юрка действительно проживал в России, то может ли он совершенно не знать русского языка? А если он понимал по-русски, то мог ли совсем позабыть этот язык из-за того, что его помял медведь или ударили по голове каким-то твердым и тяжелым предметом?
На первую половину этого вопроса давался без долгих рассуждений положительный ответ: известно, что у нас имеется немало русских, которые живут здесь весь свой век, а местного языка все-таки не знают. Почему бы и в России не обойтись этим языком одному из наших земляков, если его имя Юрка и он так силен, что борется с медведями.
Вторая половина вопроса оказалась сложнее. Разрешить ее, не запросив мнения американских специалистов, не решались. Казалось, конечно, немного странным, что Юркино дело приобрело такой размах, но причины к тому были, ибо Америку знали как страну, где сильных людей чаще всего любят колотить по голове, и притом до тех пор, пока они вконец не лишаются рассудка. Даже Европа шлет туда тех своих сынов, кто посильнее, с кем ей самой не управиться, чтобы их там оглушили. Таким образом, именно в Америке должны были лучше всего знать: может ли в результате потери рассудка последовать и потеря памяти.
Однако американцы отправили в Англию каблограмму с просьбой запросить у нас: чем именно Юрку хватили по голове – твердым или мягким предметом? Если твердым, то они, мол, не располагают опытом, ибо глушат своих граждан, а также и чужих, добровольно на это согласившихся, только мягкими предметами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63