Хаддад полагал, что угроза им может исходить от какого-нибудь государства – США, Израиля или Саудовской Аравии. Но теперь он понимал, что самую страшную опасность представлял собой стоящий рядом с ним человек. О том же говорили жадность в его взгляде и его вопросы.
– Здесь имеется множество документов, связанных с Библией, – сказал он. – Значительная часть работы Александрийской библиотеки была посвящена ее изучению.
– Мне нужен Ветхий Завет. На древнееврейском. Есть он у вас?
– У нас их три. Две книги предположительно являются копиями. Одна – оригинал.
– Где?
Библиотекарь указал на дверь, через которую они вошли.
– На две комнаты назад. Они находятся в Комнате знаний. Если вы хотите стать Библиотекарем, вам необходимо знать, где и какие хранятся материалы.
– Что говорится в тех Библиях?
Хаддад изобразил непонимание.
– Что вы имеете в виду?
– Я уже кое-что видел. Переписку между Иеронимом и Августином. Их болтовню о том, что Ветхий Завет подделан. Что перевод был неправильным. Здесь были Приглашенные. Четыре человека, и они изучали это. Один – палестинец, пять лет назад. Он потом сказал, что евреи вышли не из Палестины, а откуда-то из Саудовской Аравии. Что ты об этом знаешь?
– Много всего. И те люди были правы. Переводы Библии, какой она признана в наши дни, неверны. Ветхий Завет действительно является летописью евреев, которые в те времена жили не в Палестине. Их родной землей была Западная Аравия. Здесь, в Библиотеке, много материалов, доказывающих истинность этого утверждения. У меня даже имеется семь древних карт, на которых нанесены тогдашние места.
Между глаз Хаддада оказался ствол пистолета.
– Покажи мне их.
– Если вы не знакомы с древнееврейским или арабским языками, они вам мало что скажут.
– Повторяю в последний раз, старикашка: либо делай по-моему, либо сдохнешь. А потом я разберусь с твоими подручными.
Хаддад пожал плечами.
– Я просто хотел помочь.
Сейбр понятия не имел, являются ли разложенные перед ним рукописи и кодексы именно тем, что нужно Альфреду Херманну, да его это и не волновало. Теперь он был намерен руководить всем сам.
– Это труды, написанные во втором веке философами, которые занимались исследованиями в Александрийской библиотеке, – сообщил Библиотекарь. – В те времена евреи только начинали становиться серьезной политической силой в Палестине, доказывая, что они присутствовали в Палестине с древних времен, и утверждая свое якобы священное право на эти земли. Однако эти ученые определили, что в древности евреев там не было. Они изучили хранившиеся в библиотеке древнееврейские тексты Ветхого Завета и выяснили, что истории, передававшиеся евреями устно, сильно отличаются от их интерпретации в текстах, особенно наиболее древних. Похоже, с течением времени эти истории все больше адаптировались к политическим потребностям евреев на их новой родине, которой стала Палестина. Они попросту забыли свое собственное прошлое в Западной Аравии. Если бы не географические названия, оставшиеся неизменными, и не первоначальные тексты Ветхого Завета на древнееврейском, об этом так никто и не узнал бы.
Библиотекарь указал на один из кодексов.
– Этот гораздо более поздний. Пятого века. Именно тогда христиане захотели, чтобы Ветхий Завет был включен в их Библию. Эти труды ясно дают понять, что переводы изменялись таким образом, чтобы привести Ветхий Завет и нарождающийся Новый в соответствие друг с другом. Это была осознанная попытка переменить учение, историю, религию и политику.
Сейбр смотрел на книги…
Библиотекарь указал еще на одну стопку пергаментов, находившуюся в прозрачном пластиковом контейнере.
– Это самая древняя Библия, имеющаяся у нас. Она написана за четыреста лет до Рождества Христова и, разумеется, на древнееврейском. Единственный в мире экземпляр. Насколько мне известно, самый старый экземпляр Библии, имеющийся за пределами этих стен, датируется девятисотыми годами нашей эры. Не это ли вы ищете?
Сейбр ничего не ответил.
– Странный вы человек, – проговорил Библиотекарь.
– Что вы имеете в виду?
– Знаете ли вы, сколько сюда приходило Приглашенных? На протяжении веков их были многие тысячи! Если бы у нас была гостевая книга, она производила бы неизгладимое впечатление. Первым, в двенадцатом веке, стал Ибн Рушд Абу-аль-Валид Мухаммед ибн Ахмед, арабский философ, который критиковал Августина и ставил под сомнение учение самого Аристотеля. Свои исследования он проводил здесь. Хранители тогдашних времен решили, что пришла пора разделить Знание. Но – избирательно. Имен Приглашенных история не помнит. Так, какие-то мужчины и женщины… Но это – те мужчины и женщины, которые когда-то попались на глаза Хранителям и стали Приглашенными. Фома Аквинский, Данте, Петрарка, Бокаччо, Пуссен, Чосер… Вот какие люди бывали здесь, в этой самой комнате.
Здесь писал свои «Опыты» Монтень, здесь же, в Комнате знаний, Фрэнсис Бэкон сформулировал свое знаменитое утверждение: «Все знание – область моего попечения».
– Мне это что-то должно говорить?
Старик развел руками.
– Я лишь пытаюсь познакомить вас со сферой ваших обязанностей. Вы же сами сказали, что собираетесь стать Библиотекарем. В таком случае вам будет оказана огромная честь. Наши с вами предшественники встречались с Коперником и Кеплером, Декартом и Робеспьером, Бенджамином Франклином и даже с самим Ньютоном. Все эти образованнейшие люди получили здесь многие знания, а мир много получил благодаря их способности понимать и распространять эти знания.
– И ни один из них не рассказал о том, что побывал здесь?
– А зачем? Мы не ищем известности. Во многом благодаря этому они и получили всемирное признание. Наша обязанность заключалась в том, чтобы помогать им, оставаясь в тени. Сумеете ли вы продолжить эту традицию?
Поскольку у Сейбра не было ни малейшего намерения позволить кому-либо еще увидеть это место, он задал вопрос, который его действительно интересовал:
– Сколько здесь Хранителей?
– Девять. Наши ряды заметно поредели.
– Где они? Я видел только двоих!
– Монастырь большой. Братия выполняет свои обязанности.
Сейбр махнул пистолетом.
– Вернемся в первую комнату. Мне там нужно кое-что взять.
Старик пошел к выходу.
Сейбр размышлял над тем, не пристрелить ли его прямо сейчас, но Малоун к этому времени, должно быть, уже понял, что происходит. Теперь он либо ждет его в противоположном конце лабиринта, либо пробирается по нему.
Как бы то ни было, старик оказался весьма полезным.
80
Малоун завернул за последний угол и увидел дверь, по обе стороны которой стояли фигуры крылатых львов с человеческими головами. Ему было известно значение этого символа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122