– Девчонки! – Тот, винодел, тоже разглядел нашу сладкую парочку с сиротливо опустевшей сырной тарелкой. – А вы, случаем, не сиротки? Давайте дядя Боря вас жвачкой угостит!
Не дожидаясь ответа, он громко протопал в наш угол и припечатал к столешнице несколько новеньких банкнот. А именно – четыре. По двести евро.
– В расчете! – гордо хлопнул он по плечу акулу пера. – Отдал сироткам восемьсот. С тебя – полтинник.
– Бог подаст, – ухмыльнулась соседка сзади. – А вообще-то, мог сироткам и тысчонку дать, не обеднел бы!
– Нет базара! – над столом снова возникла загорелая волосатая рука и на бумажную кучку красиво спланировала еще одна банкнота. Точно такая же. – Это вам на пепси-колу, девчата.
Я окаменела. Во-первых, совершенно не понимала, как себя полагается вести в такой ситуации, а во-вторых, очень боялась, что коллега меня признает. Тогда уж точно я прославлюсь, только раньше времени и не в том качестве.
Однако, после того как деньги были отданы, интерес к нам у посетителей бара иссяк совершенно. Видно, куршевельские сиротки интересовали бомонд ровно столько же, сколько и русские. С перепуга я одним большим глотком осушила кофейную чашку, а Юлька, кажется, не найдя в ситуации ничего сверхъестественного, сгребла со стола импортные деньги и, скомкав, сунула в нагрудный карман.
– Ты что? – зашипела я, поперхнувшись кофейной гущей.
– А что? – ясно и невинно посмотрела на меня воспитанница. – Папа всегда даже копеечку на улице подбирает и Аллаха за щедрость благодарит. Говорит, если человеку за копейкой лень нагнуться, то рубль ему точно не попадется.
Да. Все-таки дети олигархов относятся к деньгам намного проще, чем мы, бедные родственники.
Тут подали пиццу, и я чисто автоматически (кто из нас во время нервного стресса полностью контролирует свои действия?) умяла половину огромной круглой лепешки. Причем даже не поняла, с чем именно был сей итальянский фаст-фуд.
Мы дождались, пока соотечественники покинут заведение, заказали еще по соку, отсидев контрольные пятнадцать минут, и потопали в отель.
– Видишь, Дашка, а ты не верила, что тут деньги просто так сыплются! Раз – и тысяча евриков!
Честно говоря, если бы эта тысяча лежала в моем кармане, я бы чувствовал себя не в пример спокойнее и благодушнее. С другой стороны, кто тут распорядитель кредитов?
– Дай сюда, – протянула я строгую и справедливую руку, – потеряешь.
Юлька, расценив мои действия как совершенно естественные, выудила из кармана мятые бумажки и сунула мне в ладонь.
– Пятьсот мои!
Кто бы стал спорить.
* * *
К девяти вечера мы практически повторили вчерашний, то бишь утренний, маскарад. По нашему общему мнению, сегодня мы выглядели даже лучше: за два куршевельских дня альпийское солнышко приласкало наши мордахи нежным розово-шоколадным загаром.
На мой взыскательный вкус, если мне чего-то и недоставало, то изящного изумрудного колье на открытой шее. Оно очень бы подошло к моим глазам. Но изумруды – дело наживное. Тем более в свете открывшихся перспектив.
Марат позвонил от портье и сказал, что ждет в машине. И тут выяснилась совершенно непредусмотренная деталь: верхней одежды, которая могла бы прикрыть наши вполне раздетые фигуры, ни у меня, ни у Юльки не было. Куртки, в которых мы приехали, вполне годились под джинсы, а вот надеть их с вечерним платьем. Юлька-то, впрочем, могла, все-таки на ней были брючки, а я?
Тоска и безнадега, темные, как небо за окном, только без всяких звездных проблесков, накрыли мое оглушенное бедой существо.
– Как я пойду? По снегу на шпильках? С голыми плечами?
Племяшка лишь огорченно пожала плечами.
– Все, сходили в ресторан, съездили в Куршевель, приобщились к высшему обществу. – Я злобно сбросила туфли и забралась с ногами в глубокое кресло. – Иди, Юлька, чего тебе со мной тут пропадать? Хоть расскажешь потом.
Племяшка было дернулась к двери, но тут же, пристыженная собственной совестью, грустно плюхнулась в соседнее кресло:
– Нет уж, я тебя не брошу.
Мы синхронно вздыхали и шмыгали носами.
«Хорошо, что у меня сумку сперли, – думала я. – Хоть есть на что сослаться. А то и оправданий бы не было».
Марат позвонил вновь минут через десять.
– Дядя Маратик, простите, мы никуда не можем пойти, – залопотала Юлька. – Я вам не говорила, но у нас в Женеве сумка пропала, а там были наши зимние вещи, ну, шубки норковые, моя и Дашина. Поэтому мы тут совершенно голые, а сами понимаете, не можем же мы пойти в ресторан в лыжных костюмах. Хотели сегодня что-нибудь купить, да не успели. Весь день в фан-парке провели. То boardercross, то free riding, то tandem boarding.
Я грустно внимала Юлькиному вранью, проклиная собственное головотяпство: ну что бы нам сегодня не заглянуть в бутики? На маленькую норковую шубку денег бы наскребли.
– Да? – вдруг обрадованно выдохнула Юлька. – Ладно, ждем. – Она повернула ко мне вдохновенную физиономию: – Дядя Марат сейчас к нам поднимется. Сказал, что что-нибудь придумает.
Мое услужливое воображение тут же нарисовало дивную картину: Марат в смокинге и ослепительной шелковой сорочке врывается к нам в номер, падает на колени и бросает к мои ногам шикарное горностаевое манто.
– Алло, дюймовочки! – постучали в дверь. – Можно?
Не вставая с кресла, я картинно подалась к двери, вся – порыв, вся – ожидание и трепет.
– О чем печаль? – улыбнулся вошедший Марат. – Нашли проблему – шубу украли! Чего днем-то не сказали? Сейчас уже все закрыто. А я Ильдару пообещал, что сегодня вечером за вами пригляжу. – Он заговорщически подмигнул мне. – Так что пошли. Авто у дверей. Со ступенек, так и быть, на руках снесу.
– Здорово! – обрадовалась Юлька. – Да меня не надо, я в сапожках, вот только Дашу.
– На то и рассчитано, – глубокомысленно произнес Марат.
Честно говоря, я бы не возражала, если бы он взял меня на руки прямо сейчас и так и понес, через помпезные холлы, по вальяжной лестнице, то есть на виду у вельможных постояльцев. Их, поди, сейчас на нашем пути – пруд пруди.
Марату, я видела (все-таки не девочка, понимаю кое-что), хотелось ровно того же, ну, может, только конечная цель выглядела несколько иначе.
Под его ласкающим взглядом я изящно вставила ноги в туфли, встала, умышленно качнувшись на каблуках, то есть дала ему возможность поддержать меня сильной мужской рукой, а заодно и ощутить гибкость и тонкость моего стана. Мы степенно прошествовали вниз, не встретив на пути ни единого человека. Куда они все делись? Спят, что ли? На ступеньках Марат легко поднял меня на руки и тут же бережно усадил на заднее сиденье просторной машины. Если б Юлька не болталась рядом, тоже желая втиснуться в ароматное, источающее феромоны кожаное нутро, то он точно бы нырнул вслед за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63