– огрызнулся Леонид. – Я же не в мартен лезу, а наоборот!
– Если б в мартен, кто бы спорил, – утешил видный налоговик. – А так ты тут хозяин, обязан уступить место гостям.
– Тебе, что ли? – поинтересовался, как теперь выяснилось, легендарный Леха-хозяин. – Ни за что! И так всю кровь выпил!
– Зачем мне? – пожал плечами надзорник. – Вон, кинематограф хочет! – Он ткнул пальцем в нежно улыбающегося киношника, в компании которого мы сюда прибыли.
– Совсем сдурел? – хозяин покрутил у виска толстым пальцем. – Он же этот. Ну. А княжна у нас – баба!
– Поэтому он ее и утопил! – обрадованно крикнул кинодеятель.
До меня эта истина, изреченная с предельным пафосом, доходила долго. Видно, сказывались непосильные эмоциональные перегрузки куршевельского сезона. А когда я все же поняла.
Блин! Вот она, разгадка! А историки головы ломают, чего да как! С другой стороны. Неужели великий атаман предпочитал однополую любовь? Весьма неожиданный расклад, весьма.
Когда я очнулась от своих мыслей, Стенька Разин уже был назначен. Киношник азартно убеждал режиссера, что гомосексуализм легендарного разбойника можно воплотить в совершенно гениальном фильме.
– Это «Оскар», понимаешь? «Золотой лев»! «Золотой медведь»! «Золотой орел»! «Золотая Ника»!
Практюк внимательно слушал, соглашаясь и, видимо, выстраивая в голове мизансцены будущего шедевра.
Назначенный Стенькой известный актер, секс-символ прошлых лет, в широких атласных шароварах и алой, в цвет паруса, рубахе, влез в утлый челн.
– Княжну – в студию! – повелительно рыкнул он.
Княжной оказалась певица Набокова, страшно возбужденная, веселая и пьяная. Дородное тело исторической аристократки было запеленуто в черно-золотое длинное платье, на коротких волосах едва держалось некое подобие короны, исторгавшее легкую звездчатую кисею в виде фаты.
– Наконец-то! Первая настоящая драматическая роль! – возвестила царская дочь вставшей кружком публике.
Оглядев ее мощные телеса, я, честно говоря, оценила шансы на благополучный исход плавания как явно сомнительные.
Стенька красиво встал на фоне алого паруса.
– Плыви, мой челн, по воле волн! – раздался одухотворенный писк кинодеятеля. Режиссер Практюк смахнул скупую слезу.
Княжна довольно ловко шагнула в челн. В этот исторический момент грянула разудалая песня.
– Из-за острова, на стрежень.
По-моему, великое народное произведение исполнял хор МВД. По крайней мере, налоговый бонза напрягся почти по стойке «смирно».
Публика торжественно подхватила знакомые слова. Хор ширился и рос. Привлеченные общей объединяющей идеей, к нашей группе стали прибиваться другие гости, слаженно и воодушевленно включаясь в общее пение. Даже моя Юлька что-то тихонько пищала сбоку.
– Заворачивай эту шлюху в ковер! – крикнул актеру Леха. Одновременно помощники в гидрокостюмах ловко отпихнули плавсредство от речного берега.
Челн качнулся, едва не зачерпнув воды, княжна заверещала, однако умница секс-символ, с ходу вошедший в роль, точным ударом кулака сбил распутную возлюбленную на дно лодки и тут же стал прикрывать ее полами разметавшегося по бортикам ковра.
– …На переднем Стенька Разин, обнявшись, сидит с княжной. – голосил народный хор.
– Куда ты меня кидаешь? – заорала возмущенная певица. – Сказали же, играем по тексту песни. Мы с тобой обниматься и целоваться должны! Леша, скажи ему!
Стеньку, однако, было уже не унять. Вот что значит сила характера и национальный размах!
Он еще раз грозным кулаком успокоил воспрянувшую было княжну, на манер конверта упаковал в ковер и поставил сверху ногу в мягком остроносом сапожке, демонстрируя полную и безоговорочную победу над низменными страстями.
– …Средь казаков слышен ропот…
Ропота и возмущения соратников по освободительной борьбе Стенька дожидаться не стал, показав политическую мудрость и дальновидность. Мощно расправил плечи, ухнул и попытался перехватить княжну поперек туловища. Увы, захват не вышел. Рук секс-символа просто не хватило. Желая упаковать княжну покомпактнее, атаман склонился над бездыханным телом. И в этот момент из недр ковра стремительной пращой вылетела босая голая нога, влепив разбойному казаку прямо в лоб каменную пятку. Разин недоуменно качнулся, взмахнул руками, пытаясь удержать потерянное равновесие. Устрашившаяся безвременной смерти коварная княжна стремительно и мощно стала высвобождаться из пут, раскачивая упитанными бедрами утлую посудину. Еще миг, и она освободилась из коврового плена, полногрудая, красивая, с мстительным огнем в глазах.
– Ах ты, гад! – боднула она очумевшего атамана головой между ног.
Стенька громко всхлипнул, согнувшись от несправедливой боли, княжна добавила увесистый тумак по разбойничьей шее, челн, накренившись, черпанул воды и плавно завалился набок, покрывая черным, как оказалось, резиновым дном героев народного эпоса.
– А-а-а! – заорала, выныривая, княжна. – Спасите, тону!
– Я тебе, сука, щас покажу, как по яйцам бить, – выросло из речной пучины возмездие в образе секс-символа.
В пузырящейся воде началась потасовка, сопровождаемая нецензурными выражениями, надо думать, из старозаветного лексикона разбойничьего воинства.
Народный хор заинтересованно стих, а фонограмма продолжала усиленно надрываться. Наконец Леха сделал какой-то знак, музыка смолкла.
– Выдь на Волгу! Чей стон раздается? – громко и прочувствованно вопросил кинопродюсер.
– Какую песню испортили! – сплюнул прямо на дерущихся разочарованный хозяин.
– А нам-то что делать? – подала голос ближняя русалка.
– Чему обучены, – рыкнул Леха. Не глядя, протянул руку назад и вылил в рот стакашек с коньяком, предупредительно вставленный кем-то в ладонь. С горя.
Русалки оживились, перекинулись парой фраз и, как по команде, не обращая внимания на историческую баталию, вершащуюся прямо под носом, попрыгали в воду. Вернее, опустились, потому как воды оказалось им ровно под перепонки от хвостов.
Публика вожделенно застыла, ожидая чего-то необычного. И дождалась. Первая русалка ухватила за ногу близстоящего налоговика и, сильно дернув за штанину, заставила булькнуть в речку головой вперед. Такая же судьба от сильных и длинных русалочьих рук постигла азиатского «форбса», коммуникационного магната, телеведущего и прочих именитых гостей.
Синяя речка мигом превратилась в переполненное корыто, шумное и веселое. Кроме рыбок, порскнувших к самому устью, никто не испугался. Тут же появились официанты и стали предлагать крошечные подносики с водкой-коньяком (по вкусу) и канапушки с черной икрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63