Прямо из своей громадной кровати с балдахином, в которой она спала одна, Зефирина могла любоваться лазурными волнами.
– А где ваши апартаменты, Фульвио? – спросила, превозмогая себя, Зефирина.
С легкой улыбкой Фульвио ответил:
– Разумеется, в башне тирана…
Зефирина обиженно закусила губу. Башня Диона Сиракузского была самым удаленным от ее комнат местом.
«Почему он все время дразнит меня? – размышляла она. – Я не собираюсь валяться у него в ногах… если только рана не мучит его».
Зефирина наблюдала за Фульвио. Но князь, похоже, совсем поправился. Он ездил верхом, совершал долгие прогулки, на которые ни разу не пригласил Зефирину… и даже ходил купаться в море.
Короче, Фульвио явно восстановил свое здоровье. Надо сказать, он баловал Зефирину нещадно, задаривая ее украшениями и платьями, которые заказывал в Палермо, Мессине, Катанье или Сиракузе. Он постоянно интересовался, довольна ли она своими апартаментами, слугами, климатом. Но по вечерам, учтиво поцеловав ей руки, исчезал из дворца.
Зефирина сохла. Она вскакивала по ночам, надеясь увидеть мужа входящим к ней в спальню. Но ничего не происходило. Просыпаясь утром, она слышала фырканье только что вернувшейся в конюшню лошади Фульвио.
Приходилось признать очевидное: все ночи Фульвио проводил вне замка…
В довершение ко всем своим огорчениям Зефирина узнала от своих служанок, что княгиня Каролина Бигалло прибыла в свой замок в Таормине.
Задыхаясь от ревности, Зефирина тем не менее старалась сохранять безразличный вид, вполне соответствовавший положению жены, которая, никогда не принадлежа мужу, оказалась обманутой.
* * *
Однажды вечером на ужин в палаццо прибыли сицилийские князья, соседи и друзья Фульвио.
Слушая их беседу, Зефирина познакомилась с историей Сицилии. Сама того не желая, несмотря на ужасное настроение, она не смогла удержаться и приняла участие в бурных спорах.
– Я где-то читала, что первыми поселенцами вашего острова были три народа: сикулы, сикамы и элимы… Это так, монсеньор?
С этим вопросом Зефирина обратилась к своему соседу по столу, старому князю Франческо Пилозо, потомку нормандских королей Сицилии, Гийома I и Гийома II.
– Вы правы, княгиня, но эти народы вскоре были изгнаны финикийскими мореплавателями. С приходом греков финикийцы перебрались в Карфаген, один из основанных ими городов…
– А правда, что Пиндар, Эсхил и Платон приезжали пожить в Сицилию? – спросила Зефирина.
– Так говорится в текстах. Тираны сиракузские даже чествовали Пиндара, и я готов в это поверить, княгиня, потому что сам Улисс, согласно «Одиссее», высадился на Сицилию прямо у порога вашего дворца… Смерть Миноса, который преследовал сбежавшего с Крита Делала, произошла тоже здесь, неподалеку. А уж если вспомнить миф об аргонавтах, его события и вовсе разворачивались на нашей горячо любимой Сицилии.
– А как же владычество римлян и византийцев?..
– Да, на некоторое время они покорили остров, но затем их вытеснили остготы, потом арабы в VII веке… Наконец, в 1072 году сюда пришли мои предки, норманны, во главе с Робертом Гискаром и его легендарно храбрым братом Роже…
– Не при их ли мудром правлении, мессир Пилозо, Сицилия разбогатела, началось промышленное изготовление льна, были построены дворцы, замки, соборы?
– Совершенно верно, мадам, – с гордостью подтвердил старый Франческо. – Во времена правления норманнов Сицилия процветала.
– А разве при швабах было не то же самое?
– Должен признать, что после смерти Гийома II Нормандского, когда немецкий император Генрих VI утвердил свои права и завладел островом…
– В 1194 году?
– Именно, мадам, начался довольно удачный период. Сын Генриха и Констанцы, великий Фридрих II Гоген-штауфен оставил по себе воспоминание как об исключительном монархе. До самой своей смерти в 1249 году он безвыездно жил на нашем острове, в окружении великолепного двора, где блистали многие художники. К несчастью, после него воцарилась анархия. Против бастарда Манфреда выступил папа Урбан IV, француз. Ее Величество призвала на помощь Карла Анжуйского, вашего короля Людовика IX (Людовика Святого)… Это был печальный период, да, простит мне Господь, если я вас обижу, анжуйской оккупации…
– Увы, мессир, я знаю, что французы за время своего правления вызвали к себе всеобщую ненависть, закончившуюся знаменитым бунтом и резней, получившей название «сицилийская вечерня».
– После этого события сицилийцы сами обратились за помощью к королю Педро Арагонскому, и тот прислал на остров своего второго сына Фердинанда… С этого времени наша судьба изменилась. Отделившаяся от Неаполитанского королевства Сицилия пережила долгий период нестабильности, отмеченный и жестокой враждой феодалов, и неоднократными эпидемиями черной оспы… И вот, наконец, немногим более ста лет, начиная с правления короля Мартина Арагонского, наш остров получил административную автономию и управляется вице-королем Испании.
– Мессир Пилозо, как же случилось, что вы, знатные сицилийцы, соглашаетесь терпеть высокомерие и диктат каталонской аристократии? – спросила Зефирина, изящно отделяя при этом хребет от лежавшей на ее тарелке жареной рыбы.
– С большим трудом терпим, мадам, гнем спину и ждем лучших времен.
– Выходит, никто и не думает выступать против Карла V? – возмутилась Зефирина.
Присутствующие за столом умолкли, слушая беседу Зефирины и потомка норманнов. Чтобы смягчить неловкость, вызванную последним вопросом молодой женщины, Фульвио громко расхохотался:
– Берегитесь, Пилозо, жена моя – опасный противник в словесных турнирах. Я пока не знаю никого на свете, кто бы мог с нею тягаться…
Повернувшись к Зефирине, Фульвио поднял свой кубок. Гости сделали то же.
– Друзья мои, – сказал Фульвио, – я приготовил для вас сюрприз. Наша дива Мария Соленара, чье пение мне столько раз приходилось слышать в театре Катаньи…
«Ну вот, незачем и спрашивать у Фульвио, где он проводит все вечера: оказывается, он слушает, как блеет эта коза!»
Гости зааплодировали. Зефирине пришлось выслушивать бесконечные рулады этого «к несчастью» прекрасивейшего созданья с великолепными черными волосами и горящими очами, которое без стесненья вовсю строило глазки хозяину дома.
А когда все присутствующие стали хором подпевать какой-то «идиотский» припев со словами о знойном солнце и о страсти, Зефирина думала, что задохнется.
Фульвио бросил в сторону певицы цветок. Та поймала его на лету и поднесла к губам.
Это было уже слишком!
Зефирина с трудом досидела до начала весьма увлекательного выступления сицилийских «пупарос» – кукольников, чьи одетые в костюмы куклы говорили и жестикулировали на фоне крошечного замка, оживляя для зрителей старинные народные сказки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96