Любопытно: вскоре после того, как Канацзучи начал вести наблюдение с этого пункта, он стал свидетелем явного сбоя в поведении людей в белом, как будто контроль, под которым они все находились, был кем-то упущен. Некоторые замирали посреди улицы, другие падали на колени, несколько человек определенно испытывали сильную боль. Однако продолжалось все это считанные минуты: контроль восстановился, и люди в белом немедленно вернулись к своим делам, словно ничего и не случилось.
Когда он вошел в конюшню, там не было ни души. При свете единственной зажженной лампы он вышел во внутренний двор, где стояли фургоны странствующих артистов, остановился и прислушался. Никого. Японец осторожно раздвинул полотно задней части фургона, в котором ехал, и увидел наведенный прямо на него винтовочный ствол.
– Эйлин просила тебя не убивать, – сказал мужчина.
Курок уже был взведен, палец лежал на спусковом крючке, и Канацзучи понимал, что, как бы ни была стремительна атака, выстрелить этот человек успеет.
– Я и сам не хочу, – продолжал незнакомец. – Но если потребуется – убью.
Канацзучи взглянул ему в глаза. Серьезный человек. Ничем не выдал своего присутствия в фургоне. Умеет прятаться и, вне всякого сомнения, умеет убивать.
– Чего ты хочешь?
– Они захватили Иакова. Эйлин говорит, он для чего-то тебе нужен и ты хочешь заполучить его обратно. Это правда?
– Да.
– Тогда мне потребуется твоя помощь.
Японец кивнул. Мужчина убрал палец со спускового крючка и снял курок со взвода, но оружия не опустил.
– Где он? – спросил Канацзучи.
– В том большом кирпичном здании.
– Мы должны его оттуда забрать.
– Как раз это я и надеялся от тебя услышать. Ищешь это? – Незнакомец бросил ему «косца».
Японец поймал меч и вложил его в ножны одним неуловимым движением. Руки, сжимавшие ружье, не дрогнули.
– Меня зовут Фрэнк.
– Канацзучи.
– Кана… Это по-английски что-нибудь значит?
– Это значит «молот».
– Ага, вот оно как, – промолвил Фрэнк, опуская наконец ствол. – Ну что ж, Молот, пойдем устроим здесь маленький переполох.
Канацзучи отступил в сторону, и Фрэнк выбрался из фургона. Они осторожно присматривались один к другому: сближавшие их обостренное профессиональное чутье и общее дело уравновешивались великолепно развитым у обоих инстинктом самосохранения. Каждый ждал, когда другой сделает первое движение; наконец, словно партнеры в танце, оба повернулись и направились к конюшне.
– При въезде они забрали у меня личное оружие, но винтовка, лежавшая в седельной суме, осталась. Да и заглянуть мне за голенище у них ума не хватило. – Фрэнк прикоснулся к рукояти запасного кольта. – Становится неспокойно. Ты ведь тоже это чуешь?
– Да.
– Похоже, это уродское шоу подходит к переломному моменту.
– Переломи шею, устрани голову, и тело упадет.
– О, ну это как раз по твоей части.
– Прошу прощения?
– Молот, это что-то вроде шутки.
Японец задумался, потом кивнул.
– Понял.
Они остановились, не дойдя нескольких шагов до конца переулка. Смех, донесшийся следом за аплодисментами со стороны театра, неожиданно стих, сменившись жутковатой тишиной. Окна обоих этажей Дома надежды светились, широкое парадное крыльцо охраняли по меньшей мере шесть караульных.
– Похоже, этот преподобный Дэй и есть тот, кого мы ищем, – произнес Фрэнк, чиркая спичкой о стенку сарая и раскуривая сигару с обрезанным концом.
– Дом охраняют двенадцать человек, у заднего входа только трое, – сообщил Канацзучи, наблюдавший за передвижениями.
– Дом обходят?
Канацзучи кивнул.
– Меняются каждый час.
Фрэнк посмотрел на часы.
– У меня имеются соображения насчет того, как проникнуть в дом.
Пока они шли через главную улицу, он объяснил своему напарнику, в чем эти соображения состоят. И тот с ними согласился.
Они свернули в очередной переулок и приблизились к задним дверям Дома надежды. На крыльце сидели трое караульных, вооруженных винчестерами и кольтами. Макквити сделал пять шагов вперед, держа руки вверх. Канацзучи следовал за ним с пистолетом Фрэнка за поясом. «Косец» был убран с глаз подальше, за спину под одежду, а стволом винтовки японец подталкивал Фрэнка в спину.
Караульные – мужчины в свободной черной одежде – настороженно уставились на них, затем дружно поднялись с крыльца.
– Этот человек забрался в конюшню, – сообщил Канацзучи.
– Сказано же тебе было, сукин сын косоглазый, – произнес заплетающимся языком Фрэнк и качнулся, точно пьяный, – я хотел убедиться, что о моей лошади позаботились как следует…
– Заткнись! – бросил главный охранник.
– У нее на прошлой неделе были колики, тут внимание требуется, а эти чертовы конюхи вечно…
Канацзучи ударил его по затылку прикладом, да так, что сбил Фрэнка с ног, и тот упал перед ступенями. Трое охранников с любопытством смотрели на поверженного ковбоя, опустив ружья. Тот схватился руками за живот и застонал, делая вид, будто его сейчас вырвет.
– Один из гостей? – спросил чернорубашечник.
– Да. Вот, напился, – ответил Канацзучи.
– Надо его протрезвить.
Когда двое стражников нагнулись, чтобы подтянуть Фрэнка за руки, он выхватил длинный нож Канацзучи. Вскочив на ноги, Макквити толкнул одного из них плечом в грудь, припечатал к колонне, затем вонзил в него нож позади левого уха. Мужчина умер, не издав ни звука.
Позади дважды раздался свистящий шелест – что-то вроде звука дождевых струй, – а когда Оленья Кожа обернулся, то увидел, что оба караульных упали и их головы откатились в сторону. При этом меч Канацзучи уже вернулся в ножны.
Черт возьми! Этот малый определенно знал свое дело!
Канацзучи бросил Фрэнку его ружье; тот поймал его одной рукой, после чего обменял длинный нож на свой пистолет.
Японец вложил вакидзаси в ножны, Оленья Кожа убрал кольт в кобуру. Они двинулись к задней двери и замерли с обеих сторон от нее.
– Не стоило бить меня так сильно, – проворчал Фрэнк.
– Так натуральнее.
– Хорошо, что мне не пришлось изображать мертвеца.
Никто не появился – ни один из караульных на стычку не отреагировал. Фрэнк толкнул дверь, она оказалась открытой.
Коридор освещали тусклые лампы, толстые ковры заглушали шаги. По всему дому была расставлена обитая бархатом мебель, над лестницами висели хрустальные люстры – и ни одной плевательницы. Роскошь, да и только: почище, чем в борделе в Сент-Луисе.
Из гостиной слева от них, раздвижные двери которой оставались полуоткрытыми, донесся властный голос. Находившиеся внутри четверо чернорубашечников получали указания от человека, явно обладавшего властью, – высокого блондина с заметным иностранным акцентом. Это была та самая шайка, прибытие которой Фрэнк видел сегодня.
– …В телеграмме сказано, что они сошли с поезда в Прескотте и пересели на лошадей сегодня после полудня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123