– Надо предупредить Эйлин, чтобы она ни за что не встречалась с ним взглядом».
– Как нынче самочувствие, мистер Иаков Штерн? – спросил преподобный. – Насколько я понимаю, в дороге вы приболели.
– Спасибо, мне уже гораздо лучше, – ответил Иаков, надеясь, что Эйлин, во все глаза смотревшая на преподобного, повернется к нему.
– Не вызывает сомнений, что вы не принадлежите к этой компании; можно поинтересоваться, что привело вас в наш уединенный уголок мира?
– Можно сказать, что я своего рода турист, – скромно ответил Иаков. – Удалился на старости лет от дел и путешествую в свое удовольствие, познавая Запад.
– Что здесь у вас вообще за община? – спросила Эйлин, не в силах справиться с любопытством. – Как я понимаю, вы тут главный, потому и спрашиваю: в чем суть? Какова ваша цель?
Впервые за все время преподобный Дэй обернулся к ней, и она ощутила страшную силу его взгляда, давившего на нее с почти физической силой. Выражение его лица оставалось обычным, даже дружелюбным, но от мощи этих глаз у нее даже скрутило желудок. От ее лица отхлынула кровь, и она торопливо отвела взгляд.
– Служить Богу, мисс Темпл, – смиренно произнес преподобный. – И Сыну Его, Спасителю Иисусу Христу, как подобает всем нам. Прошу прощения, получили ли вы экземпляр нашей листовки? Там содержится вся необходимая гостям информация о нашей общине. Мы вручаем этот текст всем прибывающим.
«Он хочет, чтобы я посмотрела на него, – поняла Эйлин. – Он хочет, а я не должна. Я чувствую, как его разум скребется, словно паук, силясь найти щелку, чтобы забраться мне в голову».
– Прошу прощения за маленькое замечание, – произнес Иаков, чувствуя, что женщине не по себе, и желая отвлечь внимание, – но мне кажется, что этот список слишком детализирован и регламентирует много такого, без чего можно бы обойтись.
Дэй обернулся к Иакову, взгляд его сделался суровым, если не гневным.
– Рекомендую вспомнить о том, сэр, что Всевышний дал нам Свои заповеди.
«Не любит, когда ему противоречат, – подумал Иаков. – Он определенно не привык, чтобы ему противоречили, да и кто в здравом уме отважится спорить с тем, у кого такие жуткие глаза? Ладно, продолжай, чудовище: со мной, стариком, можешь вести себя как угодно, но тронь только волосок на ее голове, и я заставлю тебя проклясть тот день, когда ты появился на свет».
– Заповедей Божьих всего десять, – указал Иаков. – А у вас их пятьдесят.
– Строгое следование Господней воле есть путь нелегкий, требующий от каждого человека немалых усилий, – напыщенно произнес преподобный. – Мы не претендуем на совершенство, мистер Штерн, мы лишь жаждем его.
– Миру следовало бы восторгаться вами за это стремление. Почему же вы укрылись от него?
– Мир… мир пребывает в скверне, чего вы, полагаю, за время своего путешествия не могли не заметить. Мы надеемся построить для себя новый мир, здесь, в пределах нашего града. И мы ожидаем от гостей уважения к нашим усилиям и нашим ценностям, даже если они не во всем с нами согласны.
– Такое уважение подразумевается само собой.
«Спокойствие, Иаков, не провоцируй его».
Взгляд преподобного зажегся пониманием и живым интересом.
– Верна ли моя догадка о том, что в вашем лице, мистер Штерн, я тоже имею дело со служителем Божьим?
На миг Иаков встретился глазами с Эйлин, взгляд которой пытался его предостеречь.
– Можно сказать и так. Я раввин.
– Тогда мне все ясно! – воскликнул преподобный Дэй. – У нас здесь среди прочих пребывает и горстка сынов Израилевых, обращенных, разумеется, на наш путь, но сохранивших при этом свои верования.
– Где-то найдешь, где-то потеряешь. – Иаков пожал плечами.
Преподобный терпеливо улыбнулся.
– Мне бы ни в коем случае не хотелось навязывать своим гостям теологические дискуссии, но, может быть, уважаемый раввин Иаков Штерн согласится посетить меня завтра и обсудить наши разногласия?
– Я рад такой возможности. Но должен предупредить, что обращение в иудаизм – это серьезное предприятие.
– Когда служишь святому действу, – с улыбкой промолвил Дэй, – надо быть готовым ко всему.
Преподобный снова повернулся к Бендиго Римеру, все это время сидевшему неподвижно с таким видом, словно он пребывал в гипнотическом трансе.
– Льщу себя надеждой, мистер Ример, что наше скромное театральное здание вам понравится. – Преподобный поднялся из-за стола.
– Да, превосходно, сэр, – промолвил Ример, тронутый такой заботой. – Замечательные условия, большое спасибо.
– Прекрасно. Не могу выразить, с каким нетерпением будем ждать сегодня вечером вашего представления.
С этими словами преподобный Дэй деланно поклонился и быстро покинул комнату. Иаков приложил руку ко лбу, где неожиданно возникла сильная пульсирующая боль. Озабоченная Эйлин поспешила к нему.
Остальные артисты, чувствовавшие себя так, будто им битый час пришлось сдерживать дыхание, дружно вздохнули, испытывая невероятное облегчение.
Ходящая Одиноко тихо постучалась в дверь купе. Ответа не последовало, но только она собралась постучать снова, как дверь распахнулась и в проеме с пистолетом в руке возник разъяренный непрошеным вторжением Джек Спаркс. Женщина спокойно ждала, когда он заговорит.
– Что тебе нужно?
– Можно мне войти?
– Зачем?
Она смотрела на него, мягко опробуя стену гнева, возведенную им вокруг себя. Джек опустил глаза, сунул револьвер в кобуру и придержал дверь, дав гостье войти, после чего закрыл ее и щелкнул замком.
Она села, следя за своим дыханием, чтобы от нее не исходило никаких тревожных посылов. Спустя несколько напряженных мгновений Джек уселся напротив.
– Я хочу рассказать тебе про мой сон, – сказала индианка и снова глубоко вздохнула: начиналось самое главное. – В моем сне земля предстает моей матерью, а небо – отцом. Они существуют отдельно, но живут рядом, соприкасаясь на линии горизонта. Из гармонии их единения в мире появились животные, в коих явлены образы богов, разделяющих землю и небо. Люди – последние из появившихся существ, ибо их сотворение заняло больше всего времени.
– Почему?
– На людях лежит больше ответственности.
– Что это значит?
– Они единственные, кому дарованы равно и свет и тьма. Животные повинуются своим богам без вопросов, им не приходится выбирать между добром и злом. Люди должны внимать обеим сторонам. Они единственные, кому приходится решать…
– Решать что?
– Решать, какая сторона в них сильнее.
Она на миг встретилась с ним взглядом и успела заметить полыхнувший в его глазах гнев.
– Это он прислал тебя сюда? – спросил Джек, кивнув на стену, за которой находилось купе Дойла.
– Я всего лишь рассказываю тебе мой сон, – мягко произнесла она и выжидающе умолкла.
– Ладно, – не сразу ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Как нынче самочувствие, мистер Иаков Штерн? – спросил преподобный. – Насколько я понимаю, в дороге вы приболели.
– Спасибо, мне уже гораздо лучше, – ответил Иаков, надеясь, что Эйлин, во все глаза смотревшая на преподобного, повернется к нему.
– Не вызывает сомнений, что вы не принадлежите к этой компании; можно поинтересоваться, что привело вас в наш уединенный уголок мира?
– Можно сказать, что я своего рода турист, – скромно ответил Иаков. – Удалился на старости лет от дел и путешествую в свое удовольствие, познавая Запад.
– Что здесь у вас вообще за община? – спросила Эйлин, не в силах справиться с любопытством. – Как я понимаю, вы тут главный, потому и спрашиваю: в чем суть? Какова ваша цель?
Впервые за все время преподобный Дэй обернулся к ней, и она ощутила страшную силу его взгляда, давившего на нее с почти физической силой. Выражение его лица оставалось обычным, даже дружелюбным, но от мощи этих глаз у нее даже скрутило желудок. От ее лица отхлынула кровь, и она торопливо отвела взгляд.
– Служить Богу, мисс Темпл, – смиренно произнес преподобный. – И Сыну Его, Спасителю Иисусу Христу, как подобает всем нам. Прошу прощения, получили ли вы экземпляр нашей листовки? Там содержится вся необходимая гостям информация о нашей общине. Мы вручаем этот текст всем прибывающим.
«Он хочет, чтобы я посмотрела на него, – поняла Эйлин. – Он хочет, а я не должна. Я чувствую, как его разум скребется, словно паук, силясь найти щелку, чтобы забраться мне в голову».
– Прошу прощения за маленькое замечание, – произнес Иаков, чувствуя, что женщине не по себе, и желая отвлечь внимание, – но мне кажется, что этот список слишком детализирован и регламентирует много такого, без чего можно бы обойтись.
Дэй обернулся к Иакову, взгляд его сделался суровым, если не гневным.
– Рекомендую вспомнить о том, сэр, что Всевышний дал нам Свои заповеди.
«Не любит, когда ему противоречат, – подумал Иаков. – Он определенно не привык, чтобы ему противоречили, да и кто в здравом уме отважится спорить с тем, у кого такие жуткие глаза? Ладно, продолжай, чудовище: со мной, стариком, можешь вести себя как угодно, но тронь только волосок на ее голове, и я заставлю тебя проклясть тот день, когда ты появился на свет».
– Заповедей Божьих всего десять, – указал Иаков. – А у вас их пятьдесят.
– Строгое следование Господней воле есть путь нелегкий, требующий от каждого человека немалых усилий, – напыщенно произнес преподобный. – Мы не претендуем на совершенство, мистер Штерн, мы лишь жаждем его.
– Миру следовало бы восторгаться вами за это стремление. Почему же вы укрылись от него?
– Мир… мир пребывает в скверне, чего вы, полагаю, за время своего путешествия не могли не заметить. Мы надеемся построить для себя новый мир, здесь, в пределах нашего града. И мы ожидаем от гостей уважения к нашим усилиям и нашим ценностям, даже если они не во всем с нами согласны.
– Такое уважение подразумевается само собой.
«Спокойствие, Иаков, не провоцируй его».
Взгляд преподобного зажегся пониманием и живым интересом.
– Верна ли моя догадка о том, что в вашем лице, мистер Штерн, я тоже имею дело со служителем Божьим?
На миг Иаков встретился глазами с Эйлин, взгляд которой пытался его предостеречь.
– Можно сказать и так. Я раввин.
– Тогда мне все ясно! – воскликнул преподобный Дэй. – У нас здесь среди прочих пребывает и горстка сынов Израилевых, обращенных, разумеется, на наш путь, но сохранивших при этом свои верования.
– Где-то найдешь, где-то потеряешь. – Иаков пожал плечами.
Преподобный терпеливо улыбнулся.
– Мне бы ни в коем случае не хотелось навязывать своим гостям теологические дискуссии, но, может быть, уважаемый раввин Иаков Штерн согласится посетить меня завтра и обсудить наши разногласия?
– Я рад такой возможности. Но должен предупредить, что обращение в иудаизм – это серьезное предприятие.
– Когда служишь святому действу, – с улыбкой промолвил Дэй, – надо быть готовым ко всему.
Преподобный снова повернулся к Бендиго Римеру, все это время сидевшему неподвижно с таким видом, словно он пребывал в гипнотическом трансе.
– Льщу себя надеждой, мистер Ример, что наше скромное театральное здание вам понравится. – Преподобный поднялся из-за стола.
– Да, превосходно, сэр, – промолвил Ример, тронутый такой заботой. – Замечательные условия, большое спасибо.
– Прекрасно. Не могу выразить, с каким нетерпением будем ждать сегодня вечером вашего представления.
С этими словами преподобный Дэй деланно поклонился и быстро покинул комнату. Иаков приложил руку ко лбу, где неожиданно возникла сильная пульсирующая боль. Озабоченная Эйлин поспешила к нему.
Остальные артисты, чувствовавшие себя так, будто им битый час пришлось сдерживать дыхание, дружно вздохнули, испытывая невероятное облегчение.
Ходящая Одиноко тихо постучалась в дверь купе. Ответа не последовало, но только она собралась постучать снова, как дверь распахнулась и в проеме с пистолетом в руке возник разъяренный непрошеным вторжением Джек Спаркс. Женщина спокойно ждала, когда он заговорит.
– Что тебе нужно?
– Можно мне войти?
– Зачем?
Она смотрела на него, мягко опробуя стену гнева, возведенную им вокруг себя. Джек опустил глаза, сунул револьвер в кобуру и придержал дверь, дав гостье войти, после чего закрыл ее и щелкнул замком.
Она села, следя за своим дыханием, чтобы от нее не исходило никаких тревожных посылов. Спустя несколько напряженных мгновений Джек уселся напротив.
– Я хочу рассказать тебе про мой сон, – сказала индианка и снова глубоко вздохнула: начиналось самое главное. – В моем сне земля предстает моей матерью, а небо – отцом. Они существуют отдельно, но живут рядом, соприкасаясь на линии горизонта. Из гармонии их единения в мире появились животные, в коих явлены образы богов, разделяющих землю и небо. Люди – последние из появившихся существ, ибо их сотворение заняло больше всего времени.
– Почему?
– На людях лежит больше ответственности.
– Что это значит?
– Они единственные, кому дарованы равно и свет и тьма. Животные повинуются своим богам без вопросов, им не приходится выбирать между добром и злом. Люди должны внимать обеим сторонам. Они единственные, кому приходится решать…
– Решать что?
– Решать, какая сторона в них сильнее.
Она на миг встретилась с ним взглядом и успела заметить полыхнувший в его глазах гнев.
– Это он прислал тебя сюда? – спросил Джек, кивнув на стену, за которой находилось купе Дойла.
– Я всего лишь рассказываю тебе мой сон, – мягко произнесла она и выжидающе умолкла.
– Ладно, – не сразу ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123