Мужской голос в трубке пробормотал в ответ что-то невнятное, видимо извинения, но продолжал настаивать. Елена не верила собственным ушам, слушая объяснения, что человек по имени Аласдер Райли-Дей не работает в отделе кадров и, тем более, не является его начальником.
Елена не знала, как на все это реагировать. Не поверить? Разозлиться? Испугаться? Заплакать?
– Хорошо. – Она взяла себя в руки. – Кто ваш начальник отдела кадров?
– Саманта Карпус.
– Могу ли я поговорить с ней?
Ее соединили не с начальником отдела, а с ее секретарем, но это не имело значения. Секретарь повторил Елене то же самое: в отделе кадров «Кронкхайт-Кэнэд», равно как и в штате компании вообще, нет человека по имени Аласдер Райли-Дей.
И никогда не было.
В большом возбуждении и с неменьшим недоумением в голосе позвонила Белинда. Она получила результаты первых анализов тканей Миллисент Суит и горела желанием рассказать о них Айзенменгеру.
– Ну и?…
– Ну как вам сказать, они довольно сложные, – начала она, потом замолчала и после паузы продолжила: – Вернее, очень странные…
Айзенменгера кольнуло предчувствие – слабое, но обнадеживающее.
– Мы можем увидеться? Я хочу знать все подробности.
– Можно встретиться завтра во время первого перерыва. У меня столько работы…
Они договорились встретиться в больничной столовой.
Джастин Нильсен всю ночь проработала над диссертацией, и, несмотря на усталость, ее переполняло радостное возбуждение. Она закрыла ноутбук, когда небо над ночными силуэтами нью-йоркских небоскребов окрасилось на востоке в розоватые тона. Звуки пробуждавшегося города становились все отчетливее; поначалу разрозненные, гудки редких автомобилей постепенно сливались в единый уличный шум. Глядя на город из своего закутка в лаборатории, располагавшейся на семнадцатом этаже Колумбийского университета, она чувствовала себя выше всего этого. Университет, конечно, находился не в самой фешенебельной части города, но все-таки именно здесь наиболее остро ощущались ритм и душа Нью-Йорка, и Джастин, сравнительно недавно пополнившая ряды его жителей, пребывала в приподнятом настроении.
Она подхватила свою сумочку, накинула лямку ноутбука на плечо и направилась к лифтам. Людей вокруг было немного, и большинство тех, кто попадался ей на пути, не обращали на Джастин никакого внимания, что очень ее устраивало. У нее еще со времен колледжа выработалась привычка работать по ночам – почему-то именно это время суток было для нее наиболее продуктивным. Кроме того, ночная работа гармонировала и с ее личной жизнью: сейчас она поедет домой, выспится, встретится с Рико, они посидят в какой-нибудь недорогой забегаловке, и потом она вернется в университет, чтобы продолжить работу над диссертацией.
Еще одно преимущество ночной работы – метро. В ранние часы народу там немного, какой маршрут ни выбери. На ее линии в вагонах почти всегда оставались свободные места, но дело было даже не в этом. Вечерние поездки Джастин считала опасными, некоторые припозднившиеся пассажиры внушали девушке страх, хотя кто-то из знакомых однажды сказал ей, что как раз собственный страх и является наибольшей опасностью. Возможно, это было и так – по крайней мере, за время ее недолгой жизни в Нью-Йорке к Джастин никто не приставал.
В этот день поездка также прошла без происшествий, и Джастин поднялась на поверхность неподалеку от своего дома в северном Бруклине целой и невредимой. Ей оставалось лишь перейти улицу, подняться на второй этаж и сделать два шага, чтобы оказаться перед дверью, за которой ее ждал отдых. Поверхность двери украшали три замочные скважины. Справившись с первыми двумя замками, Джастин вставила ключ в третий, повернула его, толкнула дверь и вошла в квартиру. Прогремевший за этим взрыв унес жизни пятерых людей, в том числе пятилетнего мальчика из квартиры наверху. Тела Джастин Нильсен так и не нашли.
– Инспектор!
Возглас прокатился по коридору, насквозь пропахшему политурой, потом и хлоркой, отдался эхом во всех направлениях и в итоге превратился в нестройный, но громкий хор. Не узнать голос было невозможно. Ламберт. По пути к шефу Уортон пришлось миновать трех констеблей и женщину-клерка, на лицах которых она успела прочитать самые разные чувства – от любопытства до сочувствия. Все знали, что отношения между нею и Ламбертом далеки от безоблачных.
– Сэр?
– Я хочу поговорить с вами. Сейчас.
Даже для Ламберта это прозвучало слишком резко. Беверли собралась было выслушать очередную порцию нелестных слов в свой адрес, но вдруг поняла, что явно недооценила накал, прозвучавший в голосе Ламберта. С утра она собиралась совершить обход местных питейных заведений – разумеется, не с целью как следует напиться, а в порядке подготовки к предстоящей операции по пресечению торговли контрабандными сигаретами. Сделать это ей приказал сам Ламберт, но ничего необычного в подобном распоряжении не было, Беверли уже успела привыкнуть к его капризам. Взглянув в глаза начальнику, она догадалась, о чем пойдет речь, резко развернулась на каблуках и молча прошагала мимо заинтересованных зрителей, не обращая внимания на их косые взгляды.
Войдя в свой кабинет, Ламберт плюхнулся в кресло. Под тяжестью тела старшего инспектора этот видавший виды предмет мебели, весь в пятнах и дырках, жалобно скрипнул. Беверли вошла следом за шефом и подчеркнуто плотно закрыла за собой дверь, готовясь к отражению атаки.
– Что происходит, инспектор Уортон? – Ламберт произнес это тоном человека, которому все отлично известно, но Беверли рискнула уйти от прямого ответа.
– Сэр?
– Давайте не будем, инспектор. – Кресло под Ламбертом издало жалобный писк. Указывая на две папки, лежавшие перед ним, он продолжил: – Несанкционированное проникновение в компьютерную базу данных. Несанкционированные криминалистические анализы. Это то, что мне известно. Что еще?
Лайм. Доказать нельзя, но это все равно что доказывать таблицу умножения. Беверли никогда не утруждала себя доказательствами очевидного. Она трижды вздохнула и скрестила пальцы за спиной.
– Это дело Маклеода, сэр.
Ламберт нахмурился:
– И что с этим делом?
Угон автомобилей под заказ, переправка их за границу по хорошо отлаженному каналу. Маклеод зарабатывал на этом десятки тысяч фунтов в месяц.
– У меня появилась информация, что Маклеод провел ночь в Глазго, в отеле «Претендер». Я сочла необходимым это проверить.
Старший инспектор ей не поверил, но Беверли было на это наплевать. Значение имело лишь то, сможет ли он доказать обратное.
– К чему такая секретность? Где ваш рапорт? – Ламберт прекрасно понимал, что бесполезно допытываться у Беверли об источнике информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115