– Это была всего лишь версия, и я решила, что не стоит поднимать по этому поводу шум, пока не будет получено подтверждение.
Ламберт смотрел на Уортон немигающим взглядом. Она стояла, думая о том, за что же он так невзлюбил ее с самого первого дня и что кроется за его враждебностью. Тем временем старший инспектор задал новый вопрос:
– А что с часами?
Она ответила:
– Их нашли в комнате Маклеода. Я подумала, что мы сможем выяснить, с кем он там встречался. По той же причине я запросила список гостей.
Он опять окинул ее мрачным взглядом, потом взял со стола одну из папок и ткнул ею в Беверли.
– Возможно, вам повезло, инспектор. – Произнес он это совсем не так, как поздравляют с успехом, скорее это было сказано с неудовольствием. – Один из отпечатков, оставленных на часах, нашелся в картотеке. Поглядите.
Со смесью облегчения и беспокойства Уортон приняла из его рук папку. Меньше всего ей было нужно, чтобы Ламберт пребывал в курсе именно этой линии расследования. Придется заняться литературным творчеством и сочинить красивый рапорт. Впрочем, не было такой вещи, с которой она не справилась бы.
Едва заметным движением головы Ламберт дал понять, что разговор окончен.
Только покинув его кабинет, Беверли открыла папку. Идентифицированный отпечаток принадлежал Адаму Ританду. Что ж, неплохо – но когда она прочитала досье этого самого Ританда, выяснилось, что все не так просто. Адам Ританд не был обыкновенным уголовником, напротив, он являлся отставным сотрудником спецслужб, а это значило, что он прошел серьезную подготовку и прекрасно разбирался в деле организации и проведения всевозможных грязных операций, в том числе шантажа. А возможно, он был профессиональным киллером. Досье на него завели в связи с делом о краже со взломом, имевшим место одиннадцать лет назад, хотя – и это Беверли тоже нашла весьма странным – украдено ничего не было.
Главной проблемой же было то, что Ританд был убит за границей семь с половиной лет назад.
Теперь Беверли Уортон поняла, как был прав Айзенменгер, утверждая, что это дело куда серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд. Раскрытие тайны смерти Миллисент Суит – и в этом Беверли была абсолютно уверена – откроет ей, рядовому инспектору полиции, невероятные перспективы. И она, черт побери, не позволит Ламберту помешать ей. Так или иначе, это будет ее победа, и ничья больше.
Она зашагала по коридору, прижимая папку к груди и улыбаясь. Теперь первым делом следовало найти Лайма.
Этот день определенно был неудачным. Эксперименты по передаче генов снова не получились, и мыши так и не обнаружили признаков неврологического дефицита, которые означали бы, что данную технологию можно использовать для получения множественного склероза. Доктор Соммер, под чьим руководством Карлос проводил эксперименты, не обвинил его прямо в некомпетентности, но намеки на это то и дело проскальзывали в разговоре – именно в действиях Карлоса доктор видел основную причину их неудач.
Вдобавок ко всему головная боль, мучившая Карлоса с утра, не желала униматься, не помогали даже гидратация и нестероидные противовоспалительные таблетки. Дома расслабиться тоже не удалось – Нерис, недовольная тем, что Карлос опять заявился в подпитии и оказался неспособным обеспечить ей должные эротические удовольствия, закатила очередной скандал, разбив о голову Карлоса, и без того больную, две крышки от кастрюль.
Нет, день решительно не удался.
Новость он узнал от приятеля: Тернер умер. Удивившись этому известию, он принялся расспрашивать о подробностях. Насколько ему удалось узнать, умер профессор несколько недель назад – свалился с верхнего этажа многоярусной автопарковки. То ли по неосторожности, то ли решив таким образом свести счеты с жизнью.
Карлос не без сожаления подавил в себе первую реакцию на это известие («Поделом суке») – какое-то время он искренне радовался смерти своего бывшего начальника и только несколько часов спустя вспомнил о Милли.
Он все еще чувствовал привязанность к ней. Теперь, спустя время, ее образ представлялся Карлосу чистым и невинным – пожалуй, он был единственным светлым пятном в череде лиц и событий, положивших конец их пребыванию на Роуне. Он не возлагал на девушку ни капли вины за ту роль, которую ей волей случая пришлось сыграть в его жизни. Он писал ей, пытаясь выразить это чувство, один раз даже наведался в ее убогую квартирку.
И сейчас Карлосу вдруг снова захотелось увидеть ее, узнать, как она и что с ней.
Еще не было шести, когда он позвонил в лабораторию Тернера в надежде поговорить с Милли. Его соединили со Сьюзан Уортин.
Вот уже второй час Елена не отрываясь смотрела в окно. И вовсе не потому, что сегодня из него открывался какой-то совершенно необыкновенный вид, просто она не могла больше ни минуты сидеть за бумагами. В какой-то момент она собралась было послать Седрика Годфри Кодмана с его растратой в триста тридцать девять фунтов шестьдесят семь пенсов куда подальше, но – и, возможно, к счастью, – ей удалось взять себя в руки. Теперь она сидела, обхватив себя за плечи, и смотрела в небо – на что-то далекое и потому непреходящее.
Она чувствовала дрожь во всем теле, но даже не пыталась с ней совладать.
Что-то было ужасно, непоправимо не так.
Раздался стук в дверь, и, прежде чем она успела что-либо ответить, в кабинет вошел Стюарт Карни. Подняв брови, он спросил:
– Елена, у тебя найдется минутка?
Она уже собиралась было ответить отказом, как Стюарт продолжил:
– Я только хотел сказать, что получил информацию, которую ты просила. «Уискотт-Олдрич».
Это меняло дело. Глубоко вздохнув, Елена подавила желание сказать какую-нибудь грубость.
– Конечно, заходи. Кофе будешь?
От кофе Стюарт не отказался, как не отказывался никогда. Однако поговорить с ним о «Уискотт-Олдрич» удалось только после того, как Елена отмела все его попытки завести светскую беседу.
– Знаешь, пришлось попотеть.
Стюарт был симпатичен Елене.
Несколько высоковат, слегка худоват и немного застенчив, но все это, вместе взятое, производило приятное впечатление. Ко всем прочим своим физическим и интеллектуальным достоинствам, Стюарт обладал располагающей улыбкой, которая вкупе с умением вести беседу и неизменно элегантным гардеробом делала его мужчиной, приятным во всех отношениях. Он не раз приглашал Елену скоротать вместе вечерок-другой в баре, иногда она даже принимала эти приглашения, но в ее сознании Стюарт оставался просто другом, и перейти эту границу и вызвать в ней более нежные чувства ему было, видимо, не дано.
– Это заняло больше времени, чем я предполагал. – Повторив эту фразу, он сделал в середине ее маленькую паузу, дабы Елена смогла оценить сложность проделанной им работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115