Но кто может сказать, что мы недостойны столь роскошных нарядов? Джульетта, по слухам, являлась незаконной дочерью сенатора и одной из самых высокородных замужних дам Венеции. Бернардина, как и большинство из нас, пребывала в полном неведении относительно своей родословной. Она уверяла, что смутно вспоминает, как жила на пиратском корабле, где она и потеряла глаз в морском сражении. Но Клаудия сказала нам, что, вероятнее всего, глаз Бернардины был поврежден при родах из-за сифилиса. Сама Клаудия происходила из очень богатой саксонской семьи. Ее родители совместно владели пятью замками и весьма обширными земельными угодьями. Пожалуй, подобные наряды были ее повседневной одеждой.
А я? А я… Никаких слухов относительно меня, Анны Марии даль Виолин, не ходило в приюте, зато, стоило мне закрыть лицо драгоценной маской и преобразиться с головы до ног, как множество шепотков зародилось где-то внутри меня самой. Может, это и есть истинная личина Анны Марии, воспитанницы «Ospedale della Piet?»? А сиротские отрепья – лишь маскарадный костюм? А потом мне пришел в голову еще один вопрос: а не может ли случиться, чтобы кто-то из моих родителей или оба разом оказались на этом балу?
Дежурная привратница чудесным образом исчезла; все, что осталось от сестры Челестины (монашки, приходящей в Пьету, чтобы продолжать музыкальные занятия), – это тыл ее черной сутаны, удалявшийся в глубь темного коридора. Мне отчетливо послышался звон монет в ее карманах.
Нас, разодетых в пух и прах, по очереди вынесли через выходящие на канал ворота, спустили по ступенькам и усадили в королевскую гондолу, разубранную красным бархатом и парчой. Сотни свечей озаряли ее словно бы золотистым дневным светом, хотя над la Serenissima горели яркие звезды. В прозрачном небе сиял лунный серп, и, клянусь, выглядел он так, словно его во славу короля обмакнули в расплавленное серебро.
Вначале, пока гондола скользила по Большому каналу в сторону дворца Фоскарини, вокруг царило безмолвие. Усеянное звездами зеркало водной глади едва рябило под усилиями искусных гребцов, бросавших на нас изумленно-откровенные взгляды.
Однако эта прогулка в великолепной гондоле напомнила поездку в телеге по грязному сельскому проселку, когда довелось сравнить ее с пышностью палаццо Фоскарини.
Королю вольно было пребывать в убеждении, что он путешествует инкогнито; меж тем в Венеции не осталось никого, кто бы не знал о его высоком статусе, поэтому никаких средств не жалели, дабы должным образом приветствовать высокого гостя. Когда перед нами распахнулись двери большого салона во дворце Фоскарини, ручаюсь, не у одной меня перехватило дыхание.
Ярусы люстр из муранского стекла. Потолки, высокие как небосвод, расписанные фигурами богов и богинь, подобных лицами хозяевам дома. Хитросплетенные узоры резьбы. Все вокруг украшено инкрустациями и драгоценными камнями, навощено до глянца, блистает и благоухает. Свечи обернуты пунцовым шелком, а льющееся от них яркое сияние по праву могло бы посрамить дневное светило.
Благородное общество – все, разумеется, в масках – расступилось с почтительными поклонами при появлении короля со свитой. Мы же четверо вышагивали, вздернув подбородки и стараясь выглядеть царственно и иноземно, хотя я избегала встречаться взглядом с Джульеттой – знала, что мы обе тут же прыснем со смеху. Маэстро беспрестанно вертел головой, желая прочитать на лицах впечатление толпы, и был, видимо, польщен столь явным успехом – своим и нашим.
Затем музыканты начали гавот, и король, посмеиваясь под маской, закружил в танце прокуроршу Мочениго в черном платье, украшенном перьями и бриллиантами. Она уже бывала в приюте и даже разговаривала с некоторыми из нас через решетку parlat?rio. Я не сомневалась, что она тут же распознала, кто мы такие.
Со стороны их танец выглядел так, будто король танцует с величественной и опасной хищной птицей. Ходили слухи, будто эта дама была в интимной связи с Великим Инквизитором, и я подумала, отдавал ли маэстро себе отчет в собственной дерзости, не только увезя нас тайком из ospedale, но и продемонстрировав свою неосмотрительность высшим и сильным людям города.
Музыка кончилась, король поцеловал Мочениго руку, обернулся – и тут же был представлен синьоре Катерине Кверини, гордости всей Венеции. Я, конечно, была наслышана о ее красоте и богатствах. И доныне, как в прежние времена, некоторые взрослые участницы coro пользуются покровительством знатных семейств, которые присылают им в дар продукты и вещи, приглашают пожить у себя, когда нужно оправиться от болезни, и берут их с собой в загородные поездки во время vilagiatura. В таких случаях все чада и домочадцы грузятся на барки и плывут к одному из загородных имений на реке Бренте. Когда эти старшие участницы coro бывают в настроении, они потчуют нас захватывающими историями из жизни господ.
Синьора Кверини была излюбленной темой таких пересудов. Но теперь я видела, что молва явно ее недооценила: она была воплощением грациозности даже сейчас, когда стояла неподвижно. Да и все присутствующие тоже застыли на месте, подобно сонму мотыльков, замершему на мгновение, прежде чем ринуться к ярчайшему из фонарей, когда-либо виденных ими. Даже король, похоже, был ослеплен.
Ни одна пара не двинулась с места, пока они танцевали – с явным и обоюдным удовольствием.
Но вдруг случилось невероятное: клавесин внезапно подавил собой весь оркестр. Я никогда не слышала подобной игры – так быстро летали по клавишам пальцы музыканта. Все начали вглядываться, кто дерзнул затмить короля, исполнявшего столь изящный танец с синьорой Кверини. Но, как ни странно, этот поступок ничуть не рассердил ни самого монарха, ни его партнершу – они кружились все быстрее и быстрее, словно захваченные смерчем, запрокинув головы и хохоча. «Ах, вот бы испытать такое!» – мелькнула у меня мысль.
Тут я услышала, как маэстро пробормотал: «Боже правый, да это же Гендель!», а кто-то рядом с ним рассмеялся:
– Это не кто иной, как наш славный саксонец – или же сам дьявол!
И маэстро, и все вокруг обернулись на этот голос.
– Скарлатти! – изумился маэстро. – Ты ли это? Неужели все музыканты царства Божия сегодня здесь?
Но ответ Скарлатти – о, весьма остроумный! – утонул в удивленных и, я бы даже сказала, испуганных восклицаниях толпы, поскольку от синьоры Кверини во все стороны стали разлетаться жемчужины – точь-в-точь как капли воды с собаки, когда она отряхивается после купания в жаркий летний день. La Delia Кверини вначале пыталась ловить их на лету, но потом лишь развела свои прелестные руки и откинула назад голову, кружась и кружась до тех пор, пока весь жемчуг ее убора не слетел с порванных нитей и не рассыпался по полу бальной залы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72