К счастью, старший носильщик быстро сообразил, что кого-то не хватает, и вернулся за нами. Новая дорога – новые впечатления. Когда я пытался вскарабкаться на скользкий пригорок, правое колено неожиданно хрустнуло. Мне показалось, что коленная чашечка соскочила с привычного места. Тогда я попросил у старшего носильщика палку, которую он любезно предлагал мне двумя днями раньше.
Он ободрил меня, сказав, что на вершине мы сделаем получасовой привал. Клэр, находившаяся во власти гриппа, была вынуждена замедлить шаг, чтобы идти вровень со мной. Нас обогнала вторая группа. Первым шел мальчик со своим отцом, за ними английские девушки, а потом – что было совершенно невероятно – родители английских девушек. Когда мы забрались на вершину, привал уже окончился. Все собирали свои вещи. У меня навернулись слезы, которые бесследно исчезли в липкой, темной жиже, покрывавшей лицо. Я не помнил дня, когда мне было бы так же плохо, если не считать вчерашнего.
Дождь прекратился как раз в тот момент, когда мы добрались до молодежного общежития в Вина-Вайна – единственного современного здания на нашем восьмидесятидвухкилометровом пути. В ресторане сотни обычных людей воевали с несколькими безумно улыбавшимися англичанами за пиво.
В последний день пути мы проснулись задолго до рассвета, потому что каким-то чокнутым идиотам захотелось посмотреть на восход солнца над Мачу-Пикчу. Погода выдалась прекрасная. Думаю, если бы не больное колено, простывшая спутница и не четыре часа утра, то мне понравилось бы наше путешествие к древнему храмовому комплексу.
Утренний Мачу-Пикчу завораживает. Разрушенные храмы, оставленные инками после покорения Перу испанцами – одно из самых впечатляющих мест в Южной Америке. Однако, чтобы их увидеть, вовсе не обязательно пускаться в трехдневное странствие. Из Куско сюда ходит поезд – вся дорога занимает не больше двух с половиной часов. Этот поезд ожидало больше людей, чем могло в нем поместиться, но я убил бы кого угодно голыми руками или лучше своей палкой, а не остался бы на платформе. Вместе с местными жителями и их курицами мы набились в вагоны. Старый локомотив ожил, кашлянул и тронулся было с места, как вдруг два последних вагона сошли с рельсов. Мы были в Перу, поэтому вагоны попросту отцепили, и мы продолжили свой путь. Я надеялся, что в тех двух вагонах ехали счастливые тевтонские туристы и теперь они застряли там навсегда.
Третья профессия, которая пока еще жива в Перу, – это показывать-туристам-с-самолета-что-то-интересное-на-земле-про-которое-никто-не-знает-что-это-такое. Линии Нацка – несколько гигантских рисунков из песка, изображавших людей и животных – видны только с воздуха, это дает кое-кому (в том числе и моему брату) основание утверждать, что они являются посланиями для пилотов инопланетных кораблей. Мы пролетели над рисунками в крохотной трехместной «Чессне». Наш пилот был наполовину человеком, а наполовину поджаренной сосиской. Заметив, что я рассматриваю рубцы, покрывающие семьдесят пять процентов поверхности его тела, он сообщил, что это были последствия «неисправности механического насоса», а сам он едва выжил после падения в джунгли Амазонки с высоты три тысячи метров. Когда мы шли на посадку, я спросил:
– Вы ведь проверили механический насос?
Думаю, я не первый задал ему этот вопрос.
Линии оставили мистическое впечатление. Если они действительно были посланиями НЛО, то их можно прочесть как «У нас длинные руки, большие ящерицы и чудовищных размеров макаки. Пожалуйста, захватите с собой собственных кондоров – наши закончились».
Несмотря на то что полет состоялся ранним утром, мы умудрились пропустить последний автобус из Нацка и остались еще на одну ночь в этом городе единственной достопримечательности. Мы ели пряного жареного цыпленка, запивали его охлажденным местным пивом, но, добравшись до Чили, я был рад снова ощутить блага цивилизации.
В Аргентине я получил сообщение от матери, которая просила как можно скорее связаться с братом. Это значило: у меня умер близкий друг. Я всегда подозревал, что этот друг жил с петлей на шее, бродил по чащам воображаемых самообвинений и искал дерево, на котором было бы лучше повеситься. Я чувствовал себя старым и грузным, меня душила чудовищная грусть, которая приходит, когда понимаешь, что былого не вернуть. Приятель моей сестры недавно покончил жизнь самоубийством, я ничем не мог ей помочь, ничем не мог помочь своему приятелю, если он умер, поэтому не стал никому звонить.
Потом пришло еще одно письмо – на сей раз от моей тетушки, она тоже настаивала, чтобы я как можно скорее позвонил своему брату. Я подумал, что она все неправильно поняла и хочет, чтоб я позвонил сестре по поводу ее бывшего приятеля. Я уже сделал это, поэтому опять не стал никому звонить. Тогда снова позвонила мать и сказала, что мне просто необходимо поговорить с братом, но не сообщила почему.
Я позвонил из международного телефонного центра в Буэнос-Айресе. Дозвонился со второй попытки. Брат спросил, как мне понравилось в Аргентине. Я поинтересовался, зачем он меня разыскивал. Брат сказал, что ему есть о чем рассказать. Он собирался жить вместе с Джо.
– Что? С моей бывшей женой Джо?
– Да.
– Что? Ты будешь вместе с ней снимать квартиру, вы будете соседями?
– Нет, я буду жить с ней так же, как ты, когда ты жил с ней.
Я спросил, как долго они встречаются. Около года.
Художник-коммунист Йозль Бергнер, который много работал в театре, однажды сказал, что всегда мечтал посмотреть, как актеры смогли бы играть без декораций: «Именно так я и живу – как будто что-то исчезло, но люди все равно должны делать свое дело».
За моей спиной что-то исчезло, но никто мне не сказал. Я все это время испытывал чувство вины за то, что Джо осталась одна, хотя это было совсем не так. Неожиданно я ощутил себя совершенно свободным, как будто мне сократили срок заключения – ровно на один год. Я не был зол на своего брата, я не был расстроен, но мне хотелось бы, чтобы он рассказал мне об этом раньше. Я смог бы раньше выйти из своей камеры.
Внезапно тихий звон стыда, который звучал в моей голове и мешал жить все эти годы, исчез. Я благословил брата и отправился обедать. Период самобичевания и подсознательных страданий окончился. Я не просто перестал быть злодеем. Теперь я был жертвой: мой брат и моя бывшая жена – как они могли так со мной поступить!
Великолепно.
Глава 12,
в которой мне приходится вернуться и одолжить несколько сотен долларов Керри Пэкеру, поскольку у него настали сложные времена
Брэд так и не смирился с моим уходом. Я уволился, освободил свое рабочее место, забрал все свои документы и отправился на другой конец света, но он продолжал напоминать мне, что я вернусь – просто сам этого пока не осознаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88