Я молчала.
- Чего же я, по-твоему, могу от тебя хотеть? – Губы сложились в усмешку. - Сущей безделицы, - вздохнул красавец, - тело, сердце и душу.
- Почему ещё и не посмертие в придачу?
- Оно мне не к чему.
- Отпустите меня, - не смело попросила я, стараясь не глядеть в узкие, точно лезвия, зрачки. Стоило посмотреть оборотню в глаза и сердце заходилось.
- Куда же ты предлагаешь мне тебя отпустить? – участливо спросил мужчина. Мягко. В его тоне мне померещились сочувствие.
В растерянности я не знала, что отвечать.
- Где ты живешь? - продолжал допрашивать он.
- Не знаю.
- Где твои родители?
- Их нет. – Со вздохом ответила я.
- Хоть имя-то у тебя есть? - Чувственные, нервные губы характерно изгибались, время от времени приоткрывая острые концы резцов.
- Нет. Вернее, я его не знаю.
- Не женщина, а сплошная загадка! Но у любого существа, пусть даже у дворняжки из подворотни, должно быть имя. Огонь, подвластный тебе, мои сородичи из Клана называют Красный цветком. Так и запишем, куколка. А то, что ни имени, ни родителей, ни прошлого у тебя нет, это к лучшему. Вот что скажу, - продолжал Миар*рон, - я отшлифую грани твоего дара, о котором, по - счастью, ты мало знаешь, но который виден любому, мало-мальски сведущему в магии. Я превращу тебя в уникальное оружие, равного которому не будет под тремя лунами.
Рывком меня подняли на ноги. Всей кожей я ощутила жар ладоней:
- Иди за мной.
Длинный коридор вывел в темную, окруженную колоннами, залу. В центре, на круглом постаменте, возвышался удивительный ансамбль: белоснежная женская фигура и обнимающий её уродливый великан с лицом, напоминающим причудливую смесь кабана, медведя и химеры.
Невольно передернув плечами, я поинтересовалась, что это такое?
- Хантр*Руам, - лаская длинными пальцами бесчувственный мрамор, выдохнул Миа*рон. – Бог боли, смерти и запретных страстей.
- Мило.
- Во славу его, с именем его тысячи племен обнажали оружие, стремясь напоить клинок кровью врага. Летописи клана, в котором я родился, повествуют о великих победах, одержанных в его честь, во славу его имени.
- О поражениях, полагаю, ваши летописи скромно умалчивают?
- Скорее всего, - согласился оборотень. – В переводе на твой язык Хантр*Руам означает: Пожиратель Плоти. По легенде именно Руам приведет в Мирь*Тон – Лэо Хозяйку Бездны - Литу*эль.
- Это её изображение?
- Да.
Внимательнее приглядевшись к названной богине, я не нашла в Хозяйке Бездны ничего занимательного. Обыкновенное традиционно изображение вполне тривиальной особы. На мой субъективный взгляд - излишне пышной. Мужчинам таким формы нравятся. Но причем здесь богини?
- И кто она такая? - Пришлось поинтересоваться, раз именно этого, от меня, по-видимому, ждали.
Оборотень прищурился:
- Ты не знаешь легенду о Хозяйке Бездны?
- Нет.
- Согласно древним сказкам, она хранит рубежи между мирами. Когда демоница воплотиться в наш мир, Врата останутся без присмотра, оковы рухнут. Ну, а дальше, как всегда в таких случаях: бла-бла-бла. Мир рухнет, спасутся лишь праведники. На всех остальных ляжет жестокая, неотвратимая кара. У всякого народа есть подобные страшные сказочки на сон грядущий. В них справедливость, пусть и жестокая, рано или поздно торжествует. Должны же несчастные получать удовлетворение за то, что прозябают, в то время как другие живут на полную катушку?
- А этот Хантр*Руам, – спросила я, - он-то здесь причем?
- Он просто зверь, жестокий и кровожадный. Как говорится, без лишних тараканов в голове. Справедливость для него ничто. И мир, кстати, тоже.
- Это хорошо?
- Отлично. Кстати, тебе оказана огромная честь: ни одна женщина, ни лицезрела сего грозного лика.
- Они не многое потеряли.
Неожиданно чеканные строгие черты исказилось. Между губами промелькнули острые клыки, из глотки отчетливо вырвалось рычание:
- Ты всего лишь человек, девчонка! Частичка целого, чему имя – люди. Все представители вашего племени – слабаки. Цель вашего существования сводится к одному - жратве. Чтобы вы не делали, за любым поступком, чем бы он не казался, на самом деле стоит желание сожрать кусок больше, чем у соседа. По сути своей вы больше животные, чем любое другое. Человеку никогда не понять красоту подлинного величия Добра и Зла, Света и Тьмы. Величия того, чьи острые когти вонзаются в теплую плоть, разрывая её на части! На ча-ссс –ти! Ты не можешь з-знна-тть, что за вкус у человеческого мяса и крови! Какое наслаждение стирать с земли ваши постные душонки!
Будто загипнотизированная, я смотрелась в острые зрачки. Зверь, голодный, беспощадный, стоял в трех шагах, и ничто нас не разделяло: стальных прутьев Судьба не поставила. Тигр был волен нападать, в то время как у меня шанса защититься, практически, не было.
Неизвестно откуда в руках у Миа*рона оказался стилет. Лезвие, тонкое, как игла, ослепительно сверкало.
- Что ты видишь? – Вкрадчиво прошелестел голос.
- Оружие.
Свет, сосредоточенный на лезвии, завораживал. Холод острия - пугал.
Точным, как прыжок хищника, отточенным движением, кинжал послали ко мне. Уклониться я уже не успевала. Интуитивно отпуская от себя Силу, сути которой понимала не лучше, чем сложные законы мироустройства, непонятную нотную грамоту или запутанную юридическую казуистику, превратила её в пылающий ветер. Под его дуновением пространство менялось, растягивалось, звуки искажались, цвета линяли, стекая с предметов. В движение пришло все.
Только стилет застыл, искря, переливаясь, синим, ослепительным цветом.
В том, другом, наизнанку вывернутом мире, вытянуть руку, перехватить рукоятку кинжала, послать его обратно, оказалось просто.
Миа*рон уклонился потому, что не был человеком. Человек на его месте лежал бы мертвым.
Ветер стих, окружающий мир встал на место.
Оружие по рукоятку ушло в изображение Пожирателя Плоти. Оборотню пришлось приложить усилие, чтобы извлечь его из камня. Когда это удалось, оказалось, что тонкое металлическое жало обкрошилось и потрескалось, утратив кровожадное сияние.
По каменному ансамблю пошла тонкая сеть множественных трещинок.
- Невероятно, - нелюдь бросил на меня взгляд, в котором промелькнуло восхищение. – Вы меня приятно удивили, маэра.
- Невероятно? – Повторила я непослушными, сухими губами, возмущенная до глубины души. – Невероятно то, что ты напал на меня, без всякого предупреждения, повода, смысла!!!
Оборотень поморщился:
- Умерь-ка экспрессию, детка. Только в балладах противник заранее предупреждает о нападении. Баллады можно слушать. Только к чему им верить? Внезапность атаки – почти стопроцентная гарантия успеха. Глупо этим пренебрегать. Это, во-первых. Во-вторых, - в любом поступке смысл есть всегда. Просто не у всякого хватает прозорливости этот смысл разглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88