— Предупредили людей, чтобы не забывали об опасности? — продолжал Набатов.
— Предупредил,— ответил Бирюков и не сдержался: — Кузьма Сергеевич, мы же могли об этом поговорить у вас в кабинете.
Набатов снова не заметил его раздражения и ответил подчеркнуто добродушно:
— Работать-то придется не в кабинете.
Подошел запыхавшийся Николай Звягин и доложил результаты первых промеров. Доложил наизусть и очень подробно. Назвал цифры по каждой скважине: толщину льда, глубину, скорость течения, насыщенность шугой.
Набатов улыбнулся.
— На память. Записывать холодно?
Николай Звягин обиделся, достал из кармана записную книжку и показал страницы, исписанные крупными корявыми цифрами.
— А все-таки холодно,— сказал Набатов, любуясь молодым инженером.
— Холодно,— признался Николай Звягин.
— Так вот, друзья,— сказал Набатов.— Цифры утешительные. Особенно по шуге. Река явно подводит Евгения Адамовича. Все его расчеты на шуге построены.
— На шуге не удержишься. Снесет,—сказал Швидко, по-стариковски хитро подмигивая.
— Правильно! — с удовольствием подтвердил Набатов.— На шуге не удержишься. Поплывут его доводы. Кстати, в этом все мы были уверены. Меня тревожило другое. Толщина льда. Тут я серьезно опасался. Морозы выручили. Думаю, можно выпускать бульдозеры на лед. Как считаете?
— Можно,— решительно сказал Швидко. Бирюков промолчал.
— Сомневаетесь? — спросил Набатов.
— Не то что сомневаюсь, Кузьма Сергеевич, но И уверенности твердой нет. Новое дело, необычное. Если по расчетам судить, толщина льда достаточная...
— Так в чем же дело? — нетерпеливо прервал Швидко.
— А в том, что при стремительном течении неизбежны водовороты. Следовательно, могут быть промоины во льду.
— Люди твои не боятся. Все добровольно вызвались.
— Рисковать своей жизнью легче, чем рисковать чужой. Это ты не хуже меня понимаешь, Терентий Фомич.
— Я и сам сомневаюсь,— признался Набатов.— Давайте попробуем так. Пустим на лед бульдозер без водителя. Трос прикрепим метров на полтораста. Зачалим за мертвяк на берегу. И пусть помолотит часок-другой, поскребет лед. Выдержит —тогда выведем машины на лед без опаски.
— Разрешите мне сказать, Кузьма Сергеевич,— обратился к Набатову Федор Васильевич, до того молча слушавший разговор инженеров.
— Пожалуйста.
— Сама машина нам ничего не скажет. В одном месте проверили, а рядом может быть полынья. Надо проехать вдоль и поперек, чтобы уж потом работать надежно. Разрешите мне. Для страховки кабину снимем. В случае беды выскочить можно.
— Смотря куда выскочить,— не удержался Бирюков.
— На лед, конечно. Мы же договорились с вами, Павел Иванович, что мне пробу снимать.
«Кругом хитрецы,—подумал Набатов.— Возражает, а сам подготовился. И человека подобрал... Сказано мудро: идея, овладевшая массами, становится материальной силой. Идея зимнего перекрытия овладела коллективом строителей. Овладела потому, что рождена самой жизнью. Тем и примечательно паше время, что стремление вперед стало общим стремлением, стремлением всего народа. И любые попытки приглушить поток творческой инициативы народа обречены на провал».
Размышляя так, Набатов в то же время присматривался к бульдозеристу, спокойная уверенность которого пришлась ему по душе. Набатов не любил в равной степени и нерешительных и суматошных людей.
Бульдозерист держался скромно, без рисовки. Чувствовалось, что он осознает всю опасность предстоящей работы и в то же время понимает, что выполнить ее совершенно .необходимо; а раз необходимо, то к чему все лишние разговоры?
— Машину свою знаете? — спросил Набатов.
— Как положено.
— Давно работаете бульдозеристом?
— Полтора месяца.
Набатов, недоумевая, покосился на Бирюкова.
— До этого четыре года на танке. Всю войну «тридцатьчетверку» водил,— пояснил Федор Васильевич.
— Ваше мнение? — спросил Набатов Бирюкова.
— Если начинать, то ему,— ответил Бирюков.
— Конечно, ему! — воскликнул Николай Звягин и тут же осекся: спрашивали-то не его.
— Выходит, мнение единодушное,— заключил Набатов.— Отлично, быть по сему!
Огромный бульдозер стоял на дороге у подножия скалы. Без кабины он казался приземистым и еще более грузным. Устало опущенный массивный нож уперся в мерзлую землю. Солнце плавилось в блестящем вогнутом отвале ножа и разбрызгивало колючие лучи-зайчики.
— Разрешите приступить?.— по-военному четко обратился Федор Васильевич к Бирюкову.
И тот, проникаясь торжественностью момента, ответил так же четко:
— Приступайте!
Тяжелая машина затряслась, отзываясь дрожью на глухую ярость мотора. Нож угрожающе поднялся, и бульдозер двинулся вперед, как могучий, грудастый зубр, ринувшийся на смертельного врага.
Николай Звягин вскочил на сиденье. Федор Васильевич остановил машину.
— Слезайте, Николай Николаич,— строго „сказал он Звягину.— Рисковать без нужды вовсе ни к чему.
Николай Звягин попытался его уговорить.
— Не поведу машину,— пригрозил Федор Васильевич и, видя, как залилось краской лицо Звягина, сказал уже мягче: — Сойдите, Николай Николаич.
И прошу вас, не ходите за мной на лед. У меня же на затылке глаз нету.
Федору Васильевичу не хотелось огорчать Звягина (он сразу понял, что своим отказом не обижает, а именно огорчает Николая), но поступить иначе он не мог. Дело, за которое он взялся, которое ему до- верили, было не просто опасным —оно было чрезвы-чайно важным.
Вчера Набатов сказал ему:
— Смотри, Перетолчин, в оба. Утопишь бульдозер— полбеды. Сам уйдешь под лед — похоронишь не только себя, все наше дело.
— Не тревожьтесь, Кузьма Сергеевич,— сказал он тогда главному инженеру,— я вас не подведу.
— Подводить меня тебе нет расчета,—хмуро ус-мехнулся Набатов.
Федор Васильевич проводил взглядом Николая Звягина, махнул ему рукой и осторожно повел бульдозер вниз по каменной осыпи, припорошенной снегом.
Гусеницы бульдозера коснулись льда и, медленно набегая на него, стянули машину с прибрежных камней.Федор Васильевич рывком послал машину вперед, так же резко дал задний ход, круто развернулся в одну сторону, в другую (с берега казалось, что грузная машина исполняет фигуры какого-то странного танца). Лед выдержал испытание, и Федор Васильевич повел машину на середину реки, к треножникам буровых станков.
Продвигаться приходилось медленно. Ровным лед был только в узкой прибрежной полосе. Чем дальше от берега, тем кучнее громоздились угловатые глыбы льда, и, преодолевая их, бульдозер то вставал на дыбы, то нырял в расщелину между торосами.
Теперь Николай Звягин был уже твердо уверен, что все опасности позади — лед выдержал испытание. Тревога прошла, и Николай уже несколько иронически вспоминал о своем волнении и досадовал, что безропотно подчинился Федору Васильевичу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85