Не уверен, что они доказали это в своих собственных глазах.
— Кстати, отчасти из-за этих расчетов мы поселили людей на Противоземле, — сказал Миск. — Это интересный вид, и было бы печально, если бы он исчез из вселенной.
— Вероятно, мы должны чувствовать благодарность, — сказал я.
— Нет, мы привезли сюда, на Противоземлю, организмы и с других планет.
— Кое-кого из них я видел.
Миск пожал антеннами.
— Помню пауков в болотных лесах Ара, — продолжал я.
— Пауки вообще мирный народ, за исключением их самок в период спаривания.
— Понятно, — сказал я.
— Путешествия приобретения обычно совершаются на Землю, когда нам нужен свежий материал для наших целей.
— Я был целью одного из таких путешествий, — сказал я.
— Очевидно.
— На равнинах говорят, что цари-жрецы знают все, что происходит на Горе.
— Вздор, — сказал Миск. — Когда-нибудь я покажу тебе смотровую комнату. Четыреста царей-жрецов одновременно управляют сканерами, и мы достаточно хорошо информированы. Например, если нарушается наш закон относительно оружия, мы рано или поздно узнаем об этом, определяем координаты нарушения и приводим в действие механизм огненной смерти.
Я однажды видел, как человек умер огненной смертью. Это был верховный посвященный Ара, на крыше цилиндра справедливости. Я невольно вздрогнул.
— Да, — ответил я, — я бы хотел взглянуть на смотровую комнату.
— Но большую часть сведений мы получаем от своих имплантов. Мы имплантируем в человека контрольную сеть и передающее устройство. Его глаза изменяются таким образом, что все, что он видит, передается на экраны смотровой комнаты. Через имплантов мы можем также говорить и действовать, если активировать из Сардара их контрольную сеть.
— Глаза выглядят по-другому? — спросил я.
— Иногда да.
— А человек по имени Парп имплант? — спросил я, вспомнив его глаза.
— Да, — ответил Миск, — так же, как и человек из Ара, которого ты встретил когда-то на дороге вблизи Ко-ро-ба.
— Но он выбросил свою контрольную сеть и говорил, что хотел.
— Вероятно, какой-то брак при операции.
— А если нет?
— Тогда это интересно, — сказал Миск. — Чрезвычайно интересно.
— Ты сказал, что вы уже четыреста лет знаете Каботов.
— Да, и твой отец, храбрый и благородный человек, однажды уже послужил нам, хотя он этого не знал, а имел дело исключительно с имплантами. Сам он впервые прибыл на Гор больше шестисот лет назад.
— Невероятно! — воскликнул я.
— Со стабилизирующей сывороткой это вполне возможно, — заметил Миск.
Меня эта информация потрясла. Я вспотел. Факел, казалось, дрожит у меня в руке.
— Я уже многие тысячелетия действую против Сарма, — сказал Миск, — и наконец — более трехсот лет назад — мне удалось получить яйцо, из которого вылупился этот самец. — Миск взглянул на царя-жреца на каменном столе. — Тогда, с помощью своего агента-импланта, хотя тот действовал, не понимая своего задания, я приказал твоему отцу написать письмо, которое ты нашел в горах в твоем родном мире.
Голова у меня закружилась.
— Но я ведь тогда даже не родился! — воскликнул я.
— Твой отец получил указание назвать тебя Тарлом; потом, чтобы он не мог тебе рассказать о Противоземле или настроить против нас, он был возвращен на Гор, прежде чем ты вошел в сознательный возраст.
— Я думал, он бросил мою мать.
— Она знала, — ответил Миск. — Хоть родилась она на Земле, но была и на Горе.
— Она никогда мне об этом не говорила.
— Гарантом ее молчания служил Мэтью Кабот — заложник на Горе.
— Моя мать умерла, когда я был совсем молод… — сказал я.
— Да, из-за крошечных микроорганизмов в вашей зараженной атмосфере. Она умерла потому, что ваша бактериология находится в детском состоянии.
Я молчал. Глаза у меня горели, вероятно, от жары или испарений факела мулов.
— Это было трудно предвидеть, — сказал Миск. — Мне жаль.
— Да, — ответил я. Покачал головой и вытер глаза. Я помнил прекрасную одинокую женщину, которую так недолго знал в своем детстве и которая так любила меня. И проклял про себя факел мула за то, что он осветил слезы на глазах воина Ко-ро-ба.
— Почему она не осталась на Горе?
— Ей тут было страшно, — ответил Миск, — и твой отец попросил, чтобы ей разрешили вернуться на Землю; он любил ее и хотел, чтобы она была счастлива; может, он также хотел, чтобы ты узнал свой старый мир.
— Но ведь я нашел письмо в горах, где на случайном месте остановился лагерем.
— Когда стало ясно, где ты остановишься, туда поместили письмо.
— Значит, оно не лежало там больше трехсот лет?
— Конечно, нет, — сказал Миск, — опасность случайного обнаружения была бы слишком велика.
— Письмо было уничтожено, и я чуть не погиб вместе с ним.
— Ты был предупрежден, что нужно избавиться от письма, — сказал Миск.
— Оно было на огненном замке и должно было вспыхнуть через двадцать анов после того, как его вскроют.
— Да оно взорвалось, как бомба.
— Тебя предупредили, что от него нужно избавиться, — повторил Миск.
— А игла компаса? — спросил я, вспомнив, как ее странное поведение испугало меня.
— Очень просто изменить направление магнитного поля.
— Но я вернулся на то же место, с которого бежал.
— Испуганный человек, теряя ориентировку, движется кругами, — сказал Миск. — Но это не имело значения. Если бы ты не вернулся, я бы отыскал тебя. Я думаю, ты почувствовал, что тебе не уйти, и из гордости вернулся на место, где обнаружил письмо.
— Я просто испугался, — сказал я.
— Простого испуга не бывает.
— Войдя в корабль, я потерял сознание.
— Это была анестезия.
— Корабль управлялся с Сардара?
— Им можно было управлять отсюда, но я не хотел рисковать.
— Значит, на нем был экипаж?
— Да.
Я посмотрел на Миска.
— Да, — подтвердил Миск, — я сам был на корабле. Уже поздно, сейчас период сна. Ты устал.
Я покачал головой.
— Ничего не было оставлено на волю случая.
— Случайности не существует, — сказал Миск, — существует незнание.
— Этого ты не можешь знать.
— Да, — согласился Миск, — этого я не могу знать. — Концы его антенн склонились ко мне. — Тебе нужно отдохнуть.
— Нет — сказал я. — Случайно ли меня поместили в комнату Вики из Трева?
— Сарм что-то заподозрил. Это он направил тебя туда, чтобы ты поддался ее чарам, чтобы она покорила тебя, подчинила своей воле, превратила тебя, как она поступала с сотнями мужчин, в раба рабыни, раба девушки.
— Неужели это правда?
— Сотни мужчин, — сказал Миск, — позволяли приковать себя к ногам ее кровати, откуда она, чтоб они не умерли, бросала им остатки пищи, как будто они прирученные слины.
У меня в крови вновь вспыхнула ненависть к Вике, я хотел бы схватить и трясти ее, пока не лопнут кости, а потом швырнуть к своим ногам.
— Что с ними стало? — спросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Кстати, отчасти из-за этих расчетов мы поселили людей на Противоземле, — сказал Миск. — Это интересный вид, и было бы печально, если бы он исчез из вселенной.
— Вероятно, мы должны чувствовать благодарность, — сказал я.
— Нет, мы привезли сюда, на Противоземлю, организмы и с других планет.
— Кое-кого из них я видел.
Миск пожал антеннами.
— Помню пауков в болотных лесах Ара, — продолжал я.
— Пауки вообще мирный народ, за исключением их самок в период спаривания.
— Понятно, — сказал я.
— Путешествия приобретения обычно совершаются на Землю, когда нам нужен свежий материал для наших целей.
— Я был целью одного из таких путешествий, — сказал я.
— Очевидно.
— На равнинах говорят, что цари-жрецы знают все, что происходит на Горе.
— Вздор, — сказал Миск. — Когда-нибудь я покажу тебе смотровую комнату. Четыреста царей-жрецов одновременно управляют сканерами, и мы достаточно хорошо информированы. Например, если нарушается наш закон относительно оружия, мы рано или поздно узнаем об этом, определяем координаты нарушения и приводим в действие механизм огненной смерти.
Я однажды видел, как человек умер огненной смертью. Это был верховный посвященный Ара, на крыше цилиндра справедливости. Я невольно вздрогнул.
— Да, — ответил я, — я бы хотел взглянуть на смотровую комнату.
— Но большую часть сведений мы получаем от своих имплантов. Мы имплантируем в человека контрольную сеть и передающее устройство. Его глаза изменяются таким образом, что все, что он видит, передается на экраны смотровой комнаты. Через имплантов мы можем также говорить и действовать, если активировать из Сардара их контрольную сеть.
— Глаза выглядят по-другому? — спросил я.
— Иногда да.
— А человек по имени Парп имплант? — спросил я, вспомнив его глаза.
— Да, — ответил Миск, — так же, как и человек из Ара, которого ты встретил когда-то на дороге вблизи Ко-ро-ба.
— Но он выбросил свою контрольную сеть и говорил, что хотел.
— Вероятно, какой-то брак при операции.
— А если нет?
— Тогда это интересно, — сказал Миск. — Чрезвычайно интересно.
— Ты сказал, что вы уже четыреста лет знаете Каботов.
— Да, и твой отец, храбрый и благородный человек, однажды уже послужил нам, хотя он этого не знал, а имел дело исключительно с имплантами. Сам он впервые прибыл на Гор больше шестисот лет назад.
— Невероятно! — воскликнул я.
— Со стабилизирующей сывороткой это вполне возможно, — заметил Миск.
Меня эта информация потрясла. Я вспотел. Факел, казалось, дрожит у меня в руке.
— Я уже многие тысячелетия действую против Сарма, — сказал Миск, — и наконец — более трехсот лет назад — мне удалось получить яйцо, из которого вылупился этот самец. — Миск взглянул на царя-жреца на каменном столе. — Тогда, с помощью своего агента-импланта, хотя тот действовал, не понимая своего задания, я приказал твоему отцу написать письмо, которое ты нашел в горах в твоем родном мире.
Голова у меня закружилась.
— Но я ведь тогда даже не родился! — воскликнул я.
— Твой отец получил указание назвать тебя Тарлом; потом, чтобы он не мог тебе рассказать о Противоземле или настроить против нас, он был возвращен на Гор, прежде чем ты вошел в сознательный возраст.
— Я думал, он бросил мою мать.
— Она знала, — ответил Миск. — Хоть родилась она на Земле, но была и на Горе.
— Она никогда мне об этом не говорила.
— Гарантом ее молчания служил Мэтью Кабот — заложник на Горе.
— Моя мать умерла, когда я был совсем молод… — сказал я.
— Да, из-за крошечных микроорганизмов в вашей зараженной атмосфере. Она умерла потому, что ваша бактериология находится в детском состоянии.
Я молчал. Глаза у меня горели, вероятно, от жары или испарений факела мулов.
— Это было трудно предвидеть, — сказал Миск. — Мне жаль.
— Да, — ответил я. Покачал головой и вытер глаза. Я помнил прекрасную одинокую женщину, которую так недолго знал в своем детстве и которая так любила меня. И проклял про себя факел мула за то, что он осветил слезы на глазах воина Ко-ро-ба.
— Почему она не осталась на Горе?
— Ей тут было страшно, — ответил Миск, — и твой отец попросил, чтобы ей разрешили вернуться на Землю; он любил ее и хотел, чтобы она была счастлива; может, он также хотел, чтобы ты узнал свой старый мир.
— Но ведь я нашел письмо в горах, где на случайном месте остановился лагерем.
— Когда стало ясно, где ты остановишься, туда поместили письмо.
— Значит, оно не лежало там больше трехсот лет?
— Конечно, нет, — сказал Миск, — опасность случайного обнаружения была бы слишком велика.
— Письмо было уничтожено, и я чуть не погиб вместе с ним.
— Ты был предупрежден, что нужно избавиться от письма, — сказал Миск.
— Оно было на огненном замке и должно было вспыхнуть через двадцать анов после того, как его вскроют.
— Да оно взорвалось, как бомба.
— Тебя предупредили, что от него нужно избавиться, — повторил Миск.
— А игла компаса? — спросил я, вспомнив, как ее странное поведение испугало меня.
— Очень просто изменить направление магнитного поля.
— Но я вернулся на то же место, с которого бежал.
— Испуганный человек, теряя ориентировку, движется кругами, — сказал Миск. — Но это не имело значения. Если бы ты не вернулся, я бы отыскал тебя. Я думаю, ты почувствовал, что тебе не уйти, и из гордости вернулся на место, где обнаружил письмо.
— Я просто испугался, — сказал я.
— Простого испуга не бывает.
— Войдя в корабль, я потерял сознание.
— Это была анестезия.
— Корабль управлялся с Сардара?
— Им можно было управлять отсюда, но я не хотел рисковать.
— Значит, на нем был экипаж?
— Да.
Я посмотрел на Миска.
— Да, — подтвердил Миск, — я сам был на корабле. Уже поздно, сейчас период сна. Ты устал.
Я покачал головой.
— Ничего не было оставлено на волю случая.
— Случайности не существует, — сказал Миск, — существует незнание.
— Этого ты не можешь знать.
— Да, — согласился Миск, — этого я не могу знать. — Концы его антенн склонились ко мне. — Тебе нужно отдохнуть.
— Нет — сказал я. — Случайно ли меня поместили в комнату Вики из Трева?
— Сарм что-то заподозрил. Это он направил тебя туда, чтобы ты поддался ее чарам, чтобы она покорила тебя, подчинила своей воле, превратила тебя, как она поступала с сотнями мужчин, в раба рабыни, раба девушки.
— Неужели это правда?
— Сотни мужчин, — сказал Миск, — позволяли приковать себя к ногам ее кровати, откуда она, чтоб они не умерли, бросала им остатки пищи, как будто они прирученные слины.
У меня в крови вновь вспыхнула ненависть к Вике, я хотел бы схватить и трясти ее, пока не лопнут кости, а потом швырнуть к своим ногам.
— Что с ними стало? — спросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74