А Сарм протягивал к ней антенны, чтобы она могла расчесывать тонкие золотые волоски.
Почему-то это занятие Вики раздражало меня, и я, несомненно, не сумел этого скрыть: и Сарм все чаще давал ей в моем присутствии такой приказ, и я с гневом заметил, как она этому радуется.
Однажды я гневно крикнул ей:
— Прирученный мул!
— Молчи, раб, — горячо ответила она. Потом посмотрела на меня и весело рассмеялась. — За это ты сегодня ляжешь спать голодным.
Улыбаясь про себя, я вспомнил, как однажды, будучи хозяином, чтобы проучить ее, не дал ей еды на ночь. Теперь я останусь голодным, но, сказал я себе, я это заслужил. Пусть подумает над моими словами, Вика из Трева, прирученный мул!
Мне хотелось обнять ее и прижать к груди, откинуть ее голову, прижаться губами к ее губам, как я целовал, когда был ее хозяином.
Я выбросил эти мысли из головы.
Тем временем медленно, но неотвратимо война стала поворачиваться не в пользу Сарма. Самым значительным происшествием стал приход целой делегации царей-жрецов во главе с самим Куском, которые сдались Миску и захотели воевать на его стороне. Это решение, очевидно, явилось результатом долгих размышлений и обсуждений среди царей-жрецов, которые первоначально поддержали Сарма, потому что он перворожденный, но возражали против его способов ведения войны, особенно против обращения с мулами, использования гравитационного оружия, попытки распространить заразные болезни и наконец против отвратительного и ужасного, с точки зрения царей-жрецов, освобождения золотых жуков. Куск и его последователи пришли к Миску, когда в войне все еще было равновесие, и нельзя было усомниться в том, что из решение продиктовано не личными соображениями и интересами. Больше того, в тот момент казалось, что они по принципиальным соображениям присоединились к проигрывающей стороне. Но после этого другие цари-жрецы, пораженные поступком Куска, начали говорить о необходимости кончить войну, а многие переходили линию фронта. В отчаянии Сарм собрал свои силы, оборудовал семьдесят дисков и устремился на позиции Миска. Очевидно, войска Миска этого ждали, и корабли Сарма были остановлены у баррикад и попали под сильный огонь с ближайших крыш. Вернулось только четыре диска.
Стало ясно, что Сарм перешел к обороне, потому что я слышал приказ об охране ближайших к штабу туннелей. Однажды я услышал звук выстрела из серебряной трубы не более чем в нескольких сотнях ярдов. Я с яростью рвал цепи и ошейник, державшие меня в беспомощности, когда судьба войны решалась на улицах.
Потом наступила тишина, и я решил, что наступление Миска отбито.
Порцию грибов мне срезали на две трети. И я заметил, что цари-жрецы теперь не кажутся такими золотыми, какими я их знал, грудь и живот у них приобрели коричневатый оттенок. Я знал, что это ассоциируется с жаждой.
Я понял, что только теперь начинает сказываться отсутствие припасов с плантаций и пастбищ.
Наконец Сарм дал мне понять, почему мне сохранили жизнь.
— Говорят, между тобой и Миском роевая правда, — сказал он. — Посмотрим, так ли это.
— Что это значит? — спросил я.
— Если между вами роевая правда, — ответил Сарм, сворачивая свои антенны, — Миск будет готов умереть за тебя.
— Не понимаю.
— Его жизнь за твою, — сказал Сарм.
— Никогда! — ответил я.
— Нет, — воскликнула Вика, стоявшая позади. — Он мой!
— Не бойся, маленький мул, — сказал Сарм. — Мы возьмем жизнь Миска, а ты получишь своего раба.
— Сарм предатель, — сказал я.
— Сарм царь-жрец, — ответил он.
31. МЕСТЬ САРМА
Было назначено место встречи.
Одна из площадей на территории, контролировавшейся силами Сарма.
Миск должен был один прийти на эту площадь и там встретиться со мной и Сармом. Никто не должен был брать с собой оружие. Миск сдастся Сарму, а я — теоретически — получу свободу.
Но я знал, что Сарм не собирается выполнять свою часть условий, что он намерен убить Миска, тем самым сломить сопротивление оппозиции и сохранить меня рабом для Вики или, что еще вероятнее, убить и меня, хотя при этом он и вызовет разочарование своего прирученного мула.
Когда с меня сняли цепи, Сарм сообщил мне, что маленький ящичек, который он несет, активирует мою контрольную сеть, и при первой же попытке неповиновения он повысит напряжение и буквально сожжет мой мозг.
Я сказал, что понимаю.
Интересно, что сказал бы Сарм, узнав, что Парп и Куск на самом деле не подвергли меня имплантации.
Несмотря на договоренность об отсутствии оружия, Сарм подвесил к ремню переводчика, так чтобы спереди не было видно, серебряную трубу.
К моему удивлению, прирученный мул Сарма, Вика из Трева, захотела сопровождать своего золотого хозяина. Вероятно, боялась, что он убьет меня и лишит мести, которой она так долго ждала. Он вначале отказал ей, но она так упрашивала, что он наконец согласился.
— Я хочу увидеть торжество своего хозяина! — просила она, и этот аргумент, казалось, тронул золотого Сарма, и Вика оказалась членом нашей группы.
Меня заставили идти в десяти шагах перед Сармом, который держал в передней конечности контрольный ящик. Сарм верил, что может контролировать мой мозг. Вика шла рядом с ним.
Наконец вдали на площади показался Миск.
Какую нежность испытал я в этот момент к золотому гиганту: ведь он, царь-жрец, отдавал свою жизнь за мою, просто потому что мы однажды соприкоснулись антеннами, что мы были друзьями, потому что между нами роевая правда.
Он остановился, и мы остановились.
А потом мы медленно пошли навстречу друг другу по плитам площади в тайном рое царей-жрецов.
Когда мы были еще за пределами досягаемости серебряной трубы, но достаточно близко, как я надеялся, чтобы Миск меня услышал, я побежал вперед, высоко вскинув руки.
— Уходи! — закричал я. — Это ловушка! Уходи!
Миск остановился.
В переводчике Сарма за мной послышалось:
— За это ты умрешь, мул.
Я повернулся и увидел Сарма. Все его огромное, подобное золотому лезвию тело дрожало от гнева. Маленькие хватательные крюки на передних конечностях крутили ручку ящика.
— Умри, мул, — сказал Сарм.
Но я продолжал спокойно стоять перед ним.
Сарму потребовалось мгновение, чтобы понять, что его обманули; он отшвырнул ящичек, который разбился о камни площади.
Я стоял, готовый к огню серебряной трубы; Сарм достал ее и направил мне в грудь.
— Ну, хорошо, — сказал он, — пусть будет серебряная труба.
Я напрягся, ожидая вспышки пламени, этого неудержимого потока, который сожжет мою плоть.
Сарм нажал спуск, я услышал негромкий щелчок, но труба не выстрелила. Сарм снова отчаянно нажал на спусковой механизм.
— Не стреляет! — послышалось из транслятора Сарма; он был потрясен.
— Да, — воскликнула Вика, — я разрядила ее сегодня утром!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74