Нахмурился, увидев, что он достает из пакета табак и снова набивает трубку. Он снова порылся и достал маленький узкий цилиндрический серебристый предмет. На мгновение мне показалось, что он направляет его на меня.
Я поднял свой щит.
— Ну, Кабот! — с некоторым нетерпением сказал Парп и с помощью этого предмета раскурил трубку.
Я чувствовал себя глупо.
Парп начал удовлетворенно курить. Ему пришлось немного повернуться, чтобы смотреть на меня, так как я не встал точно в указанном им месте.
— Я бы хотел, чтобы ты был более сговорчив, — сказал он.
Постучав по полу концом копья, я встал туда, куда он указал.
Парп захихикал и продолжал курить.
Я молчал, он курил. Потом снова, как и прежде, выбил трубку о край трона, снова наполнил ее. Снова зажег маленькой серебристой зажигалкой и откинулся на спинку трона. Смотрел на купол, так высоко над нами, на уходящую вверх струйку дыма.
— Как тебе понравился путь по Сардару? — спросил Парп.
— Где мой отец? Что случилось с городом Ко-ро-ба? — Голос у меня перехватило. — Где Талена, моя вольная спутница?
— Надеюсь, дорога была приятной, — сказал Парп.
Я почувствовал, как кровь у меня разгорается.
Парп не обращал на это внимания.
— Не у всех этот путь так благополучно заканчивается, — сказал он.
Я сжал копье.
Вся ненависть всех этих лет, которую я накапливал к царям-жрецам, теперь неконтролируемо, медленно, яростно охватывала меня, дикая и свирепая, огонь ярости захватил меня, поглотил, он раздувался, он кипел в моем теле, в моем взгляде, он жег воздух, разделявший меня и Парпа. Я воскликнул:
— Отвечай мне. Скажи то, что я хочу знать!
— В пути по Сардару, — невозмутимо продолжал Парп, — путника прежде всего поджидает негостеприимное окружение, например, суровая погода, особенно зимой.
Я поднял копье, и мои глаза, должно быть, ужасные в прорезях шлема, нацелились в сердце сидевшего на троне человека.
— Говори! — воскликнул я.
— Ларлы, — продолжал Парп, — тоже серьезная помеха.
Я закричал от гнева, готовясь бросить копье, но сдержался: я не мог просто так убить его.
Парп, улыбаясь, попыхивал трубкой.
— Весьма разумно с твоей стороны, — сказал он.
Я мрачно смотрел на него, гнев мой схлынул. Я чувствовал свою беспомощность.
— Понимаешь, ты не можешь причинить мне вреда, — сказал Парп.
Я удивленно смотрел на него.
— Не можешь, — повторил он. — Если хочешь, брось копье.
Я взял копье и бросил его к основанию помоста. Пахнуло жаром; я, ошеломленный, отступил. Потряс головой, чтобы разогнать алые круги перед глазами.
У подножия помоста лежала кучка пепла и несколько капель расплавленной бронзы.
— Вот видишь, — сказал Парп, — оно бы до меня не долетело.
Теперь я понял, какова цель кольца, окружавшего трон.
Снял шлем и положил щит на пол.
— Я твой пленник.
— Вздор, — ответил Парп. — Ты мой гость.
— Меч я сохраню, — сказал я. — Если он тебе нужен, тебе придется отбирать его у меня.
Парп добродушно рассмеялся, его маленькое круглое лицо затряслось на тяжелом троне.
— Уверяю тебя, — сказал он, — мне твой меч не нужен. — Хихикая, он смотрел на меня. — И ты не нужен, — добавил он.
— А остальные?
— Какие остальные?
— Остальные цари-жрецы, — сказал я.
— Боюсь, — ответил Парп, — что я здесь единственный.
— Но ты ведь сказал: «Мы ждем», — возразил я.
— Неужели я так сказал?
— Да.
— Ну, это просто оборот речи.
— Понятно, — сказал я.
Парп, казалось, встревожился, Что-то его отвлекало.
Он взглянул на купол. Становилось поздно. Парп, кажется, начинал нервничать. Он все чаще вертел в руках трубку, просыпал табак.
— Расскажешь ли ты о моем отце, о моем городе, о моей возлюбленной? — спросил я.
— Может быть, — ответил Парп, — но сейчас ты устал от пути.
И правда, я устал и проголодался.
— Нет, — сказал я, — мы будем говорить сейчас.
Почему-то Парп все больше нервничал. Небо над куполом теперь посерело и потемнело. Быстро приближалась горянская ночь, обычно темная, полная звезд.
Где-то далеко, может, сквозь какой-то коридор, ведущий к залу царей-жрецов, я услышал рычание ларла.
Парп, казалось, задрожал на троне.
— Царь-жрец боится ларла? — спросил я.
Парп захихикал, но не так весело, как обычно. Я не понимал причины его беспокойства.
— Не бойся, — сказал он, — они хорошо привязаны.
— Я не боюсь, — спокойно ответил я.
— А я, должен признаться, так и не смог привыкнуть к их ужасному реву.
— Ты царь-жрец, — сказал я, — тебе достаточно поднять руку и уничтожить их.
— Какой прок в мертвом ларле? — спросил в ответ Парп.
Я не ответил.
И удивился, почему мне позволено было пересечь Сардар, найти зал царей-жрецов, предстать перед троном.
Неожиданно послышался далекий, раскатистый звук гонга, глухой, но пронизывающий звук; он доносился откуда-то изнутри.
Парп вскочил, лицо его побледнело.
— Свидание окончено, — провозгласил он. И оглянулся с плохо скрываемым ужасом.
— А что со мной, твоим пленником? — спросил я.
— Моим гостем, — раздраженно поправил Парп, чуть не выронив свою трубку. Он постучал ею о трон и сунул в кисет.
— Твоим гостем? — переспросил я.
— Да, — выпалил Парп, посматривая вправо и влево. — До того времени, пока не придет пора тебя уничтожить.
Я стоял молча.
— Да, — повторил он, глядя на меня, — пока не придет пора тебя уничтожить.
Он смотрел на меня сверху вниз в надвигающейся тьме зала царей-жрецов, и зрачки его глаз на мгновение сверкнули, ярко, как расплавленная медь. И я понял, что не ошибся. У него глаза не такие, как у меня, как у других людей. Я понял, что Парп не человек.
Снова послышался звук большого невидимого гонга, глухой, раскатистый, отдающийся в огромной зале царей-жрецов.
С криком ужаса Парп последний раз дико оглядел зал и скрылся за спинкой трона.
— Подожди! — закричал я.
Но он исчез.
Осторожно косясь на кольцо, я обошел его по периметру и оказался за троном. Ни следа Парпа. Я обошел вокруг всего кольца и снова остановился перед троном. Взял шлем и бросил его к помосту. Он шумно покатился по ступенькам. Я пересек кольцо: по-видимому, после ухода Парпа сделать это можно.
Снова прозвучал далекий гонг, и снова зал царей-жрецов, казалось, наполнился зловещими отголосками. Это был третий удар. Я удивился тому, что Парп так испугался ударов гонга, наступления ночи.
Я осмотрел трон и не нашел за ним ни следа двери. Однако я знал, что выход существует. Хоть я и не касался Парпа, но был уверен, что он так же осязаем и материален, как вы или я. Он просто не мог исчезнуть.
Снаружи наступила ночь.
Сквозь купол я видел три луны Гора и яркие звезды над ними.
Они прекрасны.
Повинуясь порыву, я сел на большой трон в зале царей-жрецов, достал меч и положил его себе на колени.
И вспомнил слова Парпа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Я поднял свой щит.
— Ну, Кабот! — с некоторым нетерпением сказал Парп и с помощью этого предмета раскурил трубку.
Я чувствовал себя глупо.
Парп начал удовлетворенно курить. Ему пришлось немного повернуться, чтобы смотреть на меня, так как я не встал точно в указанном им месте.
— Я бы хотел, чтобы ты был более сговорчив, — сказал он.
Постучав по полу концом копья, я встал туда, куда он указал.
Парп захихикал и продолжал курить.
Я молчал, он курил. Потом снова, как и прежде, выбил трубку о край трона, снова наполнил ее. Снова зажег маленькой серебристой зажигалкой и откинулся на спинку трона. Смотрел на купол, так высоко над нами, на уходящую вверх струйку дыма.
— Как тебе понравился путь по Сардару? — спросил Парп.
— Где мой отец? Что случилось с городом Ко-ро-ба? — Голос у меня перехватило. — Где Талена, моя вольная спутница?
— Надеюсь, дорога была приятной, — сказал Парп.
Я почувствовал, как кровь у меня разгорается.
Парп не обращал на это внимания.
— Не у всех этот путь так благополучно заканчивается, — сказал он.
Я сжал копье.
Вся ненависть всех этих лет, которую я накапливал к царям-жрецам, теперь неконтролируемо, медленно, яростно охватывала меня, дикая и свирепая, огонь ярости захватил меня, поглотил, он раздувался, он кипел в моем теле, в моем взгляде, он жег воздух, разделявший меня и Парпа. Я воскликнул:
— Отвечай мне. Скажи то, что я хочу знать!
— В пути по Сардару, — невозмутимо продолжал Парп, — путника прежде всего поджидает негостеприимное окружение, например, суровая погода, особенно зимой.
Я поднял копье, и мои глаза, должно быть, ужасные в прорезях шлема, нацелились в сердце сидевшего на троне человека.
— Говори! — воскликнул я.
— Ларлы, — продолжал Парп, — тоже серьезная помеха.
Я закричал от гнева, готовясь бросить копье, но сдержался: я не мог просто так убить его.
Парп, улыбаясь, попыхивал трубкой.
— Весьма разумно с твоей стороны, — сказал он.
Я мрачно смотрел на него, гнев мой схлынул. Я чувствовал свою беспомощность.
— Понимаешь, ты не можешь причинить мне вреда, — сказал Парп.
Я удивленно смотрел на него.
— Не можешь, — повторил он. — Если хочешь, брось копье.
Я взял копье и бросил его к основанию помоста. Пахнуло жаром; я, ошеломленный, отступил. Потряс головой, чтобы разогнать алые круги перед глазами.
У подножия помоста лежала кучка пепла и несколько капель расплавленной бронзы.
— Вот видишь, — сказал Парп, — оно бы до меня не долетело.
Теперь я понял, какова цель кольца, окружавшего трон.
Снял шлем и положил щит на пол.
— Я твой пленник.
— Вздор, — ответил Парп. — Ты мой гость.
— Меч я сохраню, — сказал я. — Если он тебе нужен, тебе придется отбирать его у меня.
Парп добродушно рассмеялся, его маленькое круглое лицо затряслось на тяжелом троне.
— Уверяю тебя, — сказал он, — мне твой меч не нужен. — Хихикая, он смотрел на меня. — И ты не нужен, — добавил он.
— А остальные?
— Какие остальные?
— Остальные цари-жрецы, — сказал я.
— Боюсь, — ответил Парп, — что я здесь единственный.
— Но ты ведь сказал: «Мы ждем», — возразил я.
— Неужели я так сказал?
— Да.
— Ну, это просто оборот речи.
— Понятно, — сказал я.
Парп, казалось, встревожился, Что-то его отвлекало.
Он взглянул на купол. Становилось поздно. Парп, кажется, начинал нервничать. Он все чаще вертел в руках трубку, просыпал табак.
— Расскажешь ли ты о моем отце, о моем городе, о моей возлюбленной? — спросил я.
— Может быть, — ответил Парп, — но сейчас ты устал от пути.
И правда, я устал и проголодался.
— Нет, — сказал я, — мы будем говорить сейчас.
Почему-то Парп все больше нервничал. Небо над куполом теперь посерело и потемнело. Быстро приближалась горянская ночь, обычно темная, полная звезд.
Где-то далеко, может, сквозь какой-то коридор, ведущий к залу царей-жрецов, я услышал рычание ларла.
Парп, казалось, задрожал на троне.
— Царь-жрец боится ларла? — спросил я.
Парп захихикал, но не так весело, как обычно. Я не понимал причины его беспокойства.
— Не бойся, — сказал он, — они хорошо привязаны.
— Я не боюсь, — спокойно ответил я.
— А я, должен признаться, так и не смог привыкнуть к их ужасному реву.
— Ты царь-жрец, — сказал я, — тебе достаточно поднять руку и уничтожить их.
— Какой прок в мертвом ларле? — спросил в ответ Парп.
Я не ответил.
И удивился, почему мне позволено было пересечь Сардар, найти зал царей-жрецов, предстать перед троном.
Неожиданно послышался далекий, раскатистый звук гонга, глухой, но пронизывающий звук; он доносился откуда-то изнутри.
Парп вскочил, лицо его побледнело.
— Свидание окончено, — провозгласил он. И оглянулся с плохо скрываемым ужасом.
— А что со мной, твоим пленником? — спросил я.
— Моим гостем, — раздраженно поправил Парп, чуть не выронив свою трубку. Он постучал ею о трон и сунул в кисет.
— Твоим гостем? — переспросил я.
— Да, — выпалил Парп, посматривая вправо и влево. — До того времени, пока не придет пора тебя уничтожить.
Я стоял молча.
— Да, — повторил он, глядя на меня, — пока не придет пора тебя уничтожить.
Он смотрел на меня сверху вниз в надвигающейся тьме зала царей-жрецов, и зрачки его глаз на мгновение сверкнули, ярко, как расплавленная медь. И я понял, что не ошибся. У него глаза не такие, как у меня, как у других людей. Я понял, что Парп не человек.
Снова послышался звук большого невидимого гонга, глухой, раскатистый, отдающийся в огромной зале царей-жрецов.
С криком ужаса Парп последний раз дико оглядел зал и скрылся за спинкой трона.
— Подожди! — закричал я.
Но он исчез.
Осторожно косясь на кольцо, я обошел его по периметру и оказался за троном. Ни следа Парпа. Я обошел вокруг всего кольца и снова остановился перед троном. Взял шлем и бросил его к помосту. Он шумно покатился по ступенькам. Я пересек кольцо: по-видимому, после ухода Парпа сделать это можно.
Снова прозвучал далекий гонг, и снова зал царей-жрецов, казалось, наполнился зловещими отголосками. Это был третий удар. Я удивился тому, что Парп так испугался ударов гонга, наступления ночи.
Я осмотрел трон и не нашел за ним ни следа двери. Однако я знал, что выход существует. Хоть я и не касался Парпа, но был уверен, что он так же осязаем и материален, как вы или я. Он просто не мог исчезнуть.
Снаружи наступила ночь.
Сквозь купол я видел три луны Гора и яркие звезды над ними.
Они прекрасны.
Повинуясь порыву, я сел на большой трон в зале царей-жрецов, достал меч и положил его себе на колени.
И вспомнил слова Парпа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74