Из дальней комнаты донесся хриплый стон — ветер? животное? человек? Де Сад, не обратив на странный звук никакого внимания, подошел к камину, подбросил совком углей и начал быстро, нетерпеливо раздеваться.
Из сундука у стены колдун достал накидку из грубого домотканого полотна, расшитую тонким шелком. По краю шел орнамент в виде языков пламени и каббалистических знаков, а сзади на фоне треугольника из черного шелка была вышита серебром козлиная голова с рубинами вместо глаз. Казалось, драгоценные камни светились сами собой. Де Сад набросил накидку на плечи и так, полуодетый, рылся в сундуке, пока не нашарил то, что искал, — плеть с рукоятью из человеческой берцовой кости, обтянутой черной кожей. В кончики длинных кожаных хвостов были вставлены свинцовые шарики, наносившие жертве страшные раны.
Герцог отнес плеть на стол и отложил в сторону, чтобы приготовить странный напиток. Он насыпал в серебряный кубок шоколаду, добавил туда порошок из высушенных жуков и несколько капель гашиша. Затем долил до половины красного вина, настоянного на полыни, и маленьким золотым венчиком взбил смесь в пену. После этого, взяв кубок и плеть, прошел в соседнюю комнату.
В центральной комнате, от пола до потолка обтянутой черным бархатом, единственным источником света была лампада из красного стекла на северной стене, под перевернутым распятием. Поставив на алтарь кубок и положив рядом с ним плеть, герцог взял свечу, зажег ее от лампады и медленно двинулся по кругу, зажигая курильницы и свечи, обрамлявшие несколько алтарей поменьше вдоль стен комнаты.
Здесь была Черная Дева, коронованная звездами… лицо ее искажала сладострастная усмешка, а руками она поддерживала обнаженные груди. Рядом с ней стояла странная фигура — полукозел-получеловек. Между его рогов пылал факел, а из чресл поднимался чудовищный фаллос в виде двух переплетенных змей. За ним виднелось изображение Люцифержа Рофокало, Владыки Здешнего Мира, триумфально взмывающего из огня на черных крылах.
Теперь в хорошо освещенной комнате фигура на перевернутом распятии была ясно видна. Тело распятого покрывали глубокие алые рубцы, а терновый венец охватывал голову… осла с разинутой в реве пастью.
От курильниц стал завитками подниматься к потолку дымок, наполняя комнату ароматом мяты, белены, паслена и дурмана. Герцог окинул взглядом помещение и довольно усмехнулся. Если бы о существовании этой комнаты стало известно, ему грозила бы смерть, ибо существовали вещи, которых не потерпело бы даже Корсиканское Чудовище, ныне правящее Францией. Но в скором времени, даже если грешки де Сада и станут известны миру, это уже не будет иметь никакого значения, поскольку труды последних двух лет, в течение которых он тщательно исполнял обряды и приносил жертвы, завершатся сегодня ночью последним, финальным жертвоприношением.
Отвернувшись от алтаря, де Сад ощупью нашел в стене потайную дверь, спрятанную за тяжелым бархатом. Отодвинув задвижку, он ступил в маленькую келейку.
— Как вы чувствуете себя нынче вечером, сестра Мари? — с искренним интересом осведомился он.
Женщина в келье жалобно застонала и буквально вывалилась наружу, на свет. Ее блеклые волосы были грязны и спутаны, обнаженное тело покрывали гноящиеся раны. Она была девственницей — важнейшее условие для любого жертвоприношения. Незаконная дочь некоего английского лорда, который пристроил ее на воспитание в монастырь Сакре-Кер. Де Сад сумел забрать ее оттуда три месяца назад.
— Господом Богом молю вас, мсье… — заплакала пленница.
— Да-да. Вы молите, а я не принимаю ваши мольбы, ибо так следует поступать сильному по отношению к слабым, — укоризненно ответил де Сад. Не обращая внимания на смрад, исходивший от девушки, он легко поднял ее, поставил на ноги и повел к алтарю.
После многих дней заточения в полной темноте даже такой слабый свет ослеплял юную послушницу. Она подняла исхудавшую руку, слишком слабую для какого-либо сопротивления. Когда герцог подтолкнул девушку к алтарю, она вцепилась в его накидку, чтобы не упасть. Глаза ее заплыли, а губы распухли, покрывшись коркой запекшейся крови.
— Сюда, дитя мое, — ласково сказал герцог, поднося к ее губам кубок. — Выпейте. Это придаст вам сил.
Гризайль больше суток не давал пленнице воды, так что она жадно сделала несколько глотков мерзкого напитка, прежде чем ощутила его вкус. Когда она почувствовала горечь и попыталась сопротивляться, де Сад схватил ее за волосы, а другой рукой прижал кубок к ее губам, заставив выпить отраву. Ей не удалось пролить слишком много. Когда кубок опустел, он отшвырнул его прочь и положил девушку на алтарь, смахнув с него плеть.
Напиток подействовал почти сразу же. Сопротивление жертвы ослабло, она только чуть шевелила руками и ногами, так что герцогу не составило труда привязать ее к алтарю шелковыми веревками, заранее прикрепленными к бронзовым кольцам по углам.
— Да проклянет тебя Бог! — и несчастная плюнула мучителю в лицо. Глаза ее, полные слез, все же горели непокорством.
— О да, надеюсь, — рассеянно ответил де Сад. Подняв с пола горшочек, он начал поливать тело девушки красной жидкостью.
* * *
— Астарот, Асмодей, властители, призываю вас принять жертву мою. Люциферж Рофокало, владыка сокровища, услышь мою мольбу. Я приношу тебе жертву, зову тебя на пир, омерзительный Владыке Небесному. В пустыне этой приношу я тебе плоть вместо хлеба и кровь вместо вина, дабы утолил ты мой собственный голод. Адонай, Адонай, Адонай…
При каждом повторении этого имени плеть поднималась и вновь падала на распростертое на алтаре окровавленное тело. Сестра Мари была еще жива, поскольку для де Сада было важно, чтобы жертва не умерла по крайней мере до окончания церемонии.
В течение первого часа девушка исступленно молилась, призывая Матерь Пресвятую и всех святых и ангелов спасти ее. Затем она только кричала, а теперь у нее уже не было сил даже на это.
Всякий раз, как де Сад повторял свои заклинания, в комнате становилось все холоднее. Свечи, прежде ярко горевшие, оплыли, и теперь на их фитилях чуть теплились странные синие огоньки, а дым курильниц опустился вниз и затянул низ комнаты странным, неуместным здесь туманом, скрывшим от взгляда знаки и письмена, нацарапанные и начертанные тут и там на полу.
От жажды и истощения тело герцога было сковано тяжестью, словно его пытались удержать мятежные слуги, но жажда познать тайные наслаждения преисподней влекла дьяволопоклонника, и он продолжал обряд. Это было величайшее из всех жертвоприношений, совершенных де Садом за долгие месяцы. Юная девственница, которую силой заставили нарушить обеты, униженная, доведенная мучениями почти до сумасшествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93