Шарль Корде, французский наемный убийца, был тогда одет как подмастерье крысолова, а сейчас наряжен по последней моде — от бутылочно-зеленого приталенного сюртука до шелкового полосатого жилета и сапог для верховой езды с высокими каблуками и с белой окантовкой поверху.
— Так что вы тут делаете, милейший? — спросил Корде.
— Дышу, — хрипло ответил Уэссекс, закашлявшись при попытке заговорить.
Корде протянул ему руку и помог встать.
— А ты что скажешь, девочка? — обратился Корде к Анни. Ее недавних помощников нигде не было видно, а сам Корде, казалось, вовсе не боится великанши.
— Мы нашли его на обряде вуду, и нам он не понравился, — сказала Анни. — Тогда я решила малость придушить его.
Корде переводил взгляд с Уэссекса на Анни и обратно, явно не зная, плакать ему или смеяться.
— Ладно, малышка, это была хорошая мысль. Но я этого человека знаю, и он не станет говорить ни с кем, кто попытается приставать к нему. Так что я его заберу и узнаю, что у него на уме, ладно?
Обняв Уэссекса за плечи — как ради поддержки, так и для того, чтобы показать свою благосклонность, — Корде повернул его, и они вместе пошли к лагерю, о существовании которого Уэссекс только догадывался. Он представлял собой любопытное зрелище — кучку палаток и хижин, старательно замаскированных, чтобы никто не мог их издали увидеть. Палатка, в которую повел его Корде, внутри оказалась неожиданно хорошо обставленной. Она невероятно напоминала штаб полевого командира, даже подробная карта была пришпилена в центре стола. Уэссекс глянул на нее — это оказалась карта Нового Орлеана и прилегавших к нему плантаций. Вся поверхность ее была утыкана разноцветными булавками и флажками.
— Вот, выпейте, — Корде сунул в руки Уэссекса стакан виски. Герцог с благодарностью выпил, на сей раз лишь чуть-чуть закашлявшись. Он отдал стакан Корде и сел на стул.
— Удивляюсь, что ваш напарник вас не выручил. Хотя я не думаю, что пуля могла бы повредить Анни. Она крепкая тетка.
Корде заговорил по-английски гораздо лучше, когда немного успокоился, но мимолетное упоминание о Костюшко мало утешило Уэссекса.
— Похоже, после нашей последней встречи с деньгами у вас стало получше, — заметил Уэссекс, кивая на сюртук Корде.
— А, это… — с отвращением сказал тот. — Я возвысился в этом мире с тех пор, как мы в последний раз встречались с вами, ваша светлость. Я теперь личный секретарь губернатора Нового Орлеана.
— Вы? — Уэссекс не сумел скрыть изумления. Корде скривился и отбросил с глаз непослушные рыжеватые пряди.
— Черный жрец заставил. То есть это он так думает. Шарантон, чтобы дьявол его в пекло уволок, думает, что я, — Корде развел руками, не сумев подобрать нужного слова, — пустое место. Так что он использует меня в своих планах и ведет со мной доверительные разговоры. Думаю, моя душа никогда больше не будет чиста.
— Ну, уж от вас-то разговоров о чистой душе я никак не ожидал, Корде, — насмешливо проговорил Уэссекс. — Скольких вы убили?
— Да не намного больше, чем вы, ваша светлость. — Гамбит с небрежным изяществом опустился в кресло, щедро налил себе виски и пододвинул бутыль гостю. — Итак, вы хотите меня спросить о планах этого паука. Потому и шли за мной от «Облаков»? Но вы очень сглупили, пойдя на грохот барабанов, милейший, и это истинная правда.
Корде явно был уверен в том, что они с Костюшко работают в паре и что он пал жертвой какого-то их хитроумного плана. Уэссекс не намеревался выводить его из заблуждения.
— Значит, вы теперь работаете на «Белую Башню», Корде? Опасно вести двойную игру, — сказал Уэссекс. Сочувствие в его голосе было неискренним, но он действительно жалел Корде как человека, который столько месяцев работал рядом с де Шарантоном.
— Нет, не на «Белую Башню», ваша светлость. Я служу прекрасной Луизиане. — Корде прикончил виски одним глотком, словно это была простая вода. Казалось, после этого ему стало легче дышать.
— Вы удивляетесь, почему Бонапарт послал сюда Шарантона, но нам интересно, зачем де Шарантон так стремился сюда. Что здесь есть такого, чего он так страстно желает? Затем мы подумали, что он ищет короля — настоящего короля. Только это не так. Или не совсем так.
— Луи, — сказал Уэссекс. Но Корде, похоже, не слышал его.
— Тогда я поехал с ним. Талейран решил, что я еду, чтобы свести старые счеты. Ха! Но у меня старые счеты только в Англии и Франции. Прекрасная Луизиана должна быть свободна, и мы должны быть свободны вместе с ней.
— Акадийцы, значит, — внезапно понял Уэссекс. — Вы служите Свободной Акадии.
— А вы думаете, я при Шарантоне ради того, чтобы целее быть, что ли? — резко спросил Корде. — Нет. Все это время мы никак не могли прийти к согласию, но если у нас будет истинный король, мы объединимся и свергнем тирана. Кайенцы, французы, баратарийцы — земли хватит на всех.
Почти век назад Акадия, французская колония на берегу Земли Принца Руперта, перешла в руки англичан. Французское население было ограблено шотландскими поселенцами и вытеснено с их земель на юг, во французскую Луизиану. Уэссекс знал, что акадийцы до сих пор оплакивают свою былую родину. Эта утрата еще меньше вызывала у них желание быть разоренными еще раз. Уэссекс еле заметно улыбнулся. Прямо-таки пир информации, хотя Корде явно дорого стоило ее собрать. И все же Уэссекс готов был поспорить, что Корде рассказал все, что знает, и что он имеет в виду именно Луи Капета — но никак не Грааль.
— Это правда. Если вы сумеете найти Луи и если Луизиана встанет за него. Но революция — дело тонкое. Французы это испытали на собственной шкуре.
Корде застонал, обхватив голову руками и опершись локтями о стол.
— Все разваливается, ваша светлость. Шарантон хочет заполучить истинного короля и уничтожить его — ему взбрела в башку сумасшедшая мысль, что он сам может стать тут королем и править этой страной. И ведь есть еще что-то, чего он мне не рассказывает, ведь так? Что-то такое, что он планирует на канун Дня Всех Душ.
— Это 31 октября? — сообразил Уэссекс.
Канун Дня Всех Душ считался одной из двух ночей Силы в году. Но действуют ли здесь законы магии Старого Света?
— Он задумал что-то особенное, что-то такое, с чем, по его мнению, даже я не смирился бы. Я! — с горечью проговорил Корде.
Уэссекс бросил на Гамбита оценивающий взгляд. Он всегда считал акадийца холодным, бесстрастным убийцей, специалистом своего дела и человеком, не вовлеченным в политику, но надежным. В течение многих лет Корде устранял врагов имперской Франции так же бесстрастно, как опытный садовник пропалывает свой сад; он совершал убийства и исчезал, словно дым. То, что его два года назад накрыли в Мункойне, было просто чрезвычайным везением для Англии, а не ошибкой Корде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93