– У нас здесь взрывы. Начался воздушный налет. Да, я уверен. Ради Бога, пусти меня в эфир! Дай мне эфир, черт побери!
Он слышал ругань и выкрики из контрольной комнаты в Чикаго, а потом только постоянное шипение.
– Пропала связь. Твою мать! – Холодными глазами Финн смотрел на разыгравшееся огненное шоу. Он даже и на мгновение не задумался, что один из этих смертоносных огней мог попасть в их здание. Для него не существовало ничего, кроме вопроса: как передать сообщение? – Снимай, не выключай камеру.
– Мне дважды повторять не надо. – Керт чуть ли не перегнулся через перила. – Посмотри на это! – заорал он высоким от волнения и возбуждения голосом. Вой сирен перекрывался грохотом взрывающихся снарядов. – Мы попали на место в первом ряду.
Крайне разочарованный. Финн вытянул вперед свой микрофон, чтобы записать звуки битвы.
– Дайте мне обратно Чикаго!
– Я пытаюсь. – Инженер дрожащими руками щелкал тумблерами. – Я пытаюсь, черт побери.
Сузив глаза, Финн подошел к перилам балкона, потом повернулся к камере. Если они не могли пойти прямо в эфир, то по меньшей мере могли все заснять на пленку.
– Ночное небо Багдада взорвалось примерно в два тридцать пять сегодня утром. Вокруг – вспышки взрывов и ответных выстрелов противовоздушной артиллерии. На горизонте то и дело вспыхивает огонь пожаров. – Повернувшись, он ощутил одновременно трепет и тупое недоверие: прямо перед его глазами пронесся трассирующий снаряд с ярким, как у кометы, хвостом. От этой смертоносной, жуткой красоты у него кровь закипела в жилах. Что за зрелище! – О Боже, Керт, ты это заснял? Заснял?
Здание вздрогнуло, и он услышал, как негромко выругался инженер. Финн смахнул с лица растрепанные волосы и заорал в микрофон:
– Город содрогнулся от воздушного удара! Ожидание закончилось! Началось!
Он опять повернулся к инженеру.
– Нет?
– Нет. – Все такой же бледный, инженер выдавил из себя дрожащую улыбку. – Думаю, наши дружелюбные хозяева вот-вот придут нас выселять.
Теперь усмехнулся Финн. Его улыбка была похожа на быструю безрассудную вспышку, такую же смертоносную, как ружейный выстрел.
– Пусть они нас сперва найдут.
Пока Финн записывал свой военный репортаж, Дина сидела, погибая от скуки, на очередном бесконечном ужине, на этот раз в отеле в Индианаполисе. Из танцевального зала доносились монотонные звуки пианино. В дополнение к произносимым после ужина речам, посредственному вину и резиновому цыпленку ей еще предстояла долгая дорога домой, в Чикаго.
Ну что ж, эгоистично подумала Дина, по крайней мере не ей одной страдать. Она притащила с собой в Индианаполис Джефа Хайата.
– Это не так уж и плохо, – пробормотал он, проглотив кусочек цыпленка, – если как следует посолить.
Она бросила на него взгляд, почти такой же «нежный», как и поданное блюдо.
– За это я и люблю тебя, Джеф. Ты всегда оптимист. Давай-ка посмотрим, сможешь ли ты улыбаться, когда узнаешь, что после цыпленка нас ждут выступления менеджера станции, директора по продаже и двух рекламодателей.
Мгновение он обдумывал ее слова, потом отпил воды вместо вина и произнес:
– Что ж, могло быть и хуже.
– Например?
– Нас могло завалить снегом. Она вздрогнула.
– Пожалуйста, не надо так шутить.
– А мне нравятся эти поездки, правда. – Он наклонил голову, посмотрел на нее, потом обратно на тарелку. – Ходить по станции, встречаться с разными людьми, смотреть, как они расстилают перед тобой красную ковровую дорожку.
– Эта часть и мне нравится. Побывать в филиале и лично убедиться, как все обожают наше шоу. Здесь работают потрясающие люди. – Дина вздохнула, переворачивая комок риса рядом со своим цыпленком. «Я просто устала», – подумала она. Всю свою жизнь она страдала от избытка энергии, а теперь казалось, что все силы на исходе. Все потому, что она уже не могла больше самостоятельно распоряжаться ни своим временем, ни головой, ни телом.
Популярность, обнаружила Дина, это не только восторг и лимузины. За каждый шаг вверх надо было платить. За каждый «богатый и известный» локоть, с которым ей удавалось соприкоснуться, приходилось отсиживать по полдюжины банкетов или поздних собраний. Ради каждой журнальной обложки приходилось отменять свои личные планы. Возглавлять ежедневное шоу – это значило не только сидеть перед камерой и уметь задавать вопросы. Это значило работать по двадцать четыре часа в сутки.
«Ди, ты получила то, что хотела, – напомнила она сама себе. – А теперь прекрати хныкать и принимайся за работу». С решительной улыбкой она повернулась к мужчине, сидевшему рядом. Фред Бэнкс, вспомнила Дина, владелец станции, любитель гольфа и патриот родного города.
– Передать не могу, как мне понравился сегодня ваш стиль руководства, – начала она. – У вас прекрасная команда.
Он раздулся от гордости.
– Мне нравится так думать. Сейчас мы на втором месте, но через год собираемся занять первое. С помощью вашего шоу.
– Надеюсь на это. – Она всячески старалась не замечать, как напряглись ее нервы. Шесть месяцев почти истекли. – Мне говорили, что вы родились здесь, в Индианаполисе.
– Правильно. Здесь родился, здесь и вырос. Пока он расписывал красоты родного города, Дина делала соответствующие комментарии, а глазами осматривала зал. За всеми столами сидели люди, которые так или иначе зависели от ее работы. И сделать просто хорошее шоу было уже недостаточно. Сегодня утром тоже вела шоу, отстранение подумала Дина. Почти десять часов назад – если не считать времени на макияж, прическу, одевание и подготовку. Потом были интервью, собрание, телефонные звонки, на которые надо было ответить, почта, которую надо было разобрать…
В почте было еще одно странное письмо от незнакомца, которого Дина теперь считала своим самым настойчивым поклонником.
С короткими волосами ты похожа на сексапильного ангела Я люблю твой облик. Я люблю тебя.
Она отложила письмо в сторону и ответила на три дюжины других. Все это еще до того, как они с Джефом прыгнули в самолет, улетавший в Индианаполис, чтобы осмотреть филиал, встретиться и пожать руки местному Персоналу, затем деловой обед, интервью для местных новостей и вот теперь – этот бесконечный банкет.
Нет, просто хорошего шоу было недостаточно. Ей приходилось быть и дипломатом, и послом, и боссом, и деловым партнером, и знаменитостью. И каждую роль она должна была играть правдиво, в то же время притворяясь, что ей не одиноко, что она не волнуется о Финне или что не скучает по тем спокойным часам, когда могла уютно свернуться клубочком с книгой в руках и читать потому, что интересно, а не потому, что предстоит брать интервью у автора.
Но именно этого я и хотела, сказала себе Дина и лучезарно улыбнулась официанту, подававшему десерт из персиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Он слышал ругань и выкрики из контрольной комнаты в Чикаго, а потом только постоянное шипение.
– Пропала связь. Твою мать! – Холодными глазами Финн смотрел на разыгравшееся огненное шоу. Он даже и на мгновение не задумался, что один из этих смертоносных огней мог попасть в их здание. Для него не существовало ничего, кроме вопроса: как передать сообщение? – Снимай, не выключай камеру.
– Мне дважды повторять не надо. – Керт чуть ли не перегнулся через перила. – Посмотри на это! – заорал он высоким от волнения и возбуждения голосом. Вой сирен перекрывался грохотом взрывающихся снарядов. – Мы попали на место в первом ряду.
Крайне разочарованный. Финн вытянул вперед свой микрофон, чтобы записать звуки битвы.
– Дайте мне обратно Чикаго!
– Я пытаюсь. – Инженер дрожащими руками щелкал тумблерами. – Я пытаюсь, черт побери.
Сузив глаза, Финн подошел к перилам балкона, потом повернулся к камере. Если они не могли пойти прямо в эфир, то по меньшей мере могли все заснять на пленку.
– Ночное небо Багдада взорвалось примерно в два тридцать пять сегодня утром. Вокруг – вспышки взрывов и ответных выстрелов противовоздушной артиллерии. На горизонте то и дело вспыхивает огонь пожаров. – Повернувшись, он ощутил одновременно трепет и тупое недоверие: прямо перед его глазами пронесся трассирующий снаряд с ярким, как у кометы, хвостом. От этой смертоносной, жуткой красоты у него кровь закипела в жилах. Что за зрелище! – О Боже, Керт, ты это заснял? Заснял?
Здание вздрогнуло, и он услышал, как негромко выругался инженер. Финн смахнул с лица растрепанные волосы и заорал в микрофон:
– Город содрогнулся от воздушного удара! Ожидание закончилось! Началось!
Он опять повернулся к инженеру.
– Нет?
– Нет. – Все такой же бледный, инженер выдавил из себя дрожащую улыбку. – Думаю, наши дружелюбные хозяева вот-вот придут нас выселять.
Теперь усмехнулся Финн. Его улыбка была похожа на быструю безрассудную вспышку, такую же смертоносную, как ружейный выстрел.
– Пусть они нас сперва найдут.
Пока Финн записывал свой военный репортаж, Дина сидела, погибая от скуки, на очередном бесконечном ужине, на этот раз в отеле в Индианаполисе. Из танцевального зала доносились монотонные звуки пианино. В дополнение к произносимым после ужина речам, посредственному вину и резиновому цыпленку ей еще предстояла долгая дорога домой, в Чикаго.
Ну что ж, эгоистично подумала Дина, по крайней мере не ей одной страдать. Она притащила с собой в Индианаполис Джефа Хайата.
– Это не так уж и плохо, – пробормотал он, проглотив кусочек цыпленка, – если как следует посолить.
Она бросила на него взгляд, почти такой же «нежный», как и поданное блюдо.
– За это я и люблю тебя, Джеф. Ты всегда оптимист. Давай-ка посмотрим, сможешь ли ты улыбаться, когда узнаешь, что после цыпленка нас ждут выступления менеджера станции, директора по продаже и двух рекламодателей.
Мгновение он обдумывал ее слова, потом отпил воды вместо вина и произнес:
– Что ж, могло быть и хуже.
– Например?
– Нас могло завалить снегом. Она вздрогнула.
– Пожалуйста, не надо так шутить.
– А мне нравятся эти поездки, правда. – Он наклонил голову, посмотрел на нее, потом обратно на тарелку. – Ходить по станции, встречаться с разными людьми, смотреть, как они расстилают перед тобой красную ковровую дорожку.
– Эта часть и мне нравится. Побывать в филиале и лично убедиться, как все обожают наше шоу. Здесь работают потрясающие люди. – Дина вздохнула, переворачивая комок риса рядом со своим цыпленком. «Я просто устала», – подумала она. Всю свою жизнь она страдала от избытка энергии, а теперь казалось, что все силы на исходе. Все потому, что она уже не могла больше самостоятельно распоряжаться ни своим временем, ни головой, ни телом.
Популярность, обнаружила Дина, это не только восторг и лимузины. За каждый шаг вверх надо было платить. За каждый «богатый и известный» локоть, с которым ей удавалось соприкоснуться, приходилось отсиживать по полдюжины банкетов или поздних собраний. Ради каждой журнальной обложки приходилось отменять свои личные планы. Возглавлять ежедневное шоу – это значило не только сидеть перед камерой и уметь задавать вопросы. Это значило работать по двадцать четыре часа в сутки.
«Ди, ты получила то, что хотела, – напомнила она сама себе. – А теперь прекрати хныкать и принимайся за работу». С решительной улыбкой она повернулась к мужчине, сидевшему рядом. Фред Бэнкс, вспомнила Дина, владелец станции, любитель гольфа и патриот родного города.
– Передать не могу, как мне понравился сегодня ваш стиль руководства, – начала она. – У вас прекрасная команда.
Он раздулся от гордости.
– Мне нравится так думать. Сейчас мы на втором месте, но через год собираемся занять первое. С помощью вашего шоу.
– Надеюсь на это. – Она всячески старалась не замечать, как напряглись ее нервы. Шесть месяцев почти истекли. – Мне говорили, что вы родились здесь, в Индианаполисе.
– Правильно. Здесь родился, здесь и вырос. Пока он расписывал красоты родного города, Дина делала соответствующие комментарии, а глазами осматривала зал. За всеми столами сидели люди, которые так или иначе зависели от ее работы. И сделать просто хорошее шоу было уже недостаточно. Сегодня утром тоже вела шоу, отстранение подумала Дина. Почти десять часов назад – если не считать времени на макияж, прическу, одевание и подготовку. Потом были интервью, собрание, телефонные звонки, на которые надо было ответить, почта, которую надо было разобрать…
В почте было еще одно странное письмо от незнакомца, которого Дина теперь считала своим самым настойчивым поклонником.
С короткими волосами ты похожа на сексапильного ангела Я люблю твой облик. Я люблю тебя.
Она отложила письмо в сторону и ответила на три дюжины других. Все это еще до того, как они с Джефом прыгнули в самолет, улетавший в Индианаполис, чтобы осмотреть филиал, встретиться и пожать руки местному Персоналу, затем деловой обед, интервью для местных новостей и вот теперь – этот бесконечный банкет.
Нет, просто хорошего шоу было недостаточно. Ей приходилось быть и дипломатом, и послом, и боссом, и деловым партнером, и знаменитостью. И каждую роль она должна была играть правдиво, в то же время притворяясь, что ей не одиноко, что она не волнуется о Финне или что не скучает по тем спокойным часам, когда могла уютно свернуться клубочком с книгой в руках и читать потому, что интересно, а не потому, что предстоит брать интервью у автора.
Но именно этого я и хотела, сказала себе Дина и лучезарно улыбнулась официанту, подававшему десерт из персиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140