– В эти предрассветные часы второго дня «Бури в пустыне»…
Сидя на своей кушетке в Чикаго, Дина наклонилась вперед и внимательно изучала изображение Финна на экране. «Устал», – подумала она. Он выглядел ужасно уставшим. Но жестким и настороженным. И живым.
Она отсалютовала ему стаканом с диетической содовой, одновременно откусывая от бутерброда с арахисовым маслом – это был ее ужин.
«Интересно, – спрашивала себя Дина, – что он думает, что чувствует, когда говорит о вылетах, о статистике или отвечает на вопросы ведущего новостей?» У него за спиной простиралось арабское небо; ему то и дело приходилось повышать голос, чтобы перекрыть гул реактивных двигателей.
– Мы рады, что ты благополучно выбрался из Багдада, Финн. И ждем дальнейших сообщений.
– Спасибо, Мартин. Для Си-би-си Финн Райли из Саудовской Аравии.
– Как хорошо увидеть тебя, Финн! – прошептала Дина, потом вздохнула и понесла свои тарелки на кухню. Проходя мимо автоответчика, она заметила, что на нем мелькает индикатор сообщений.
– Ох, черт, как же я могла забыть!
Отставив тарелки в сторону, Дина нажала на «перемотку». Она блаженно проспала шесть часов, потом опять сразу же умчалась из дома. Заехала в больницу, несколько часов провела в офисе, где царил полнейший хаос. Из-за этой неразберихи и разговоров о войне она сбежала оттуда, нагруженная толстой папкой газетных вырезок и полной сумкой писем. Весь остаток дня проработала, забыв о телефоне. Забыв даже проверить, кто ей звонил.
Появление ребенка и начало войны – это, несомненно, очень отвлекает, подумала Дина и нажала на «ход».
Первый звонок от ее матери. Следующий – от Саймона. Она послушно записала их сообщения в блокнот. Дважды повесили трубку, оба раза долго молчали.
– Канзас? – Дина выронила карандаш, когда в комнате раздался голос Финна. – Черт побери, где ты ходишь? У вас сейчас должно быть пять часов утра. Мне дали эту линию только на одну минуту. Мы выбрались из Багдада. Боже, что там творится! Не знаю, когда опять смогу позвонить, так что смотри меня в новостях. Я буду думать о тебе, Дина. Господи, трудно думать о чем-нибудь другом! Купи себе пару фланелевых рубашек, ладно? И что-нибудь вроде высоких сапог. В хижине может быть холодно. Пиши, ладно? Пришли мне пленку, сигнальный экземпляр. И объясни: какого черта ты не берешь трубку? Пока.
И он исчез.
Дина опустила руку, чтобы перемотать пленку обратно и послушать его еще раз, но в этот момент зазвучал голос Лорена Бача.
– Боже мой, как тебя трудно застать! Я звонил к тебе в офис, но секретарь сказала, что ты в больнице. Испугался до смерти, пока она не объяснила, что у Фрэн родился ребенок. Уже знаю, что девочка. Не знаю, какого черта тебя до сих пор нет дома, но вот в чем дело: «Делакорт» хотел бы продлить ваш контракт еще на два года. Мы свяжемся с твоим агентом, но прежде всего я хотел сообщить это тебе. Поздравляю, Дина.
Дина не смогла бы объяснить почему, но она опустилась на пол, закрыла лицо руками и заплакала.
В следующие пять недель все происходило очень быстро – и дома, и за границей. Когда новый контракт с «Делакорт» был подписан и скреплен печатями, Дина обнаружила, что ее бюджет вырос, а надежды расцвели. Теперь она могла увеличить свой штат, обставить мебелью отдельный офис для Фрэн, пока та была в отпуске по уходу за ребенком.
Но самое главное – в течение первых недель нового года ее шоу медленно, но верш) поползло вверх в таблице рейтингов.
Теперь у нее было десять городов, и хотя Дина все еще отставала от «У Анджелы» там, где их программы шли в одно и то же время, но расстояние между ними сократилось.
Чтобы отметить свой успех, она купила ковер «Обюссон» с мягким рисунком и положила его в гостиной, на место старого коврика с блошиного рынка. Он идеально подходит к письменному столу, думала Дина.
Она сфотографировалась на обложку апрельского номера «Вуменз дей», про нее напечатали статью в «Пипл», и еще, в память о былых временах, она согласилась выступить в «Вумен ток». «Чикаго трибюн» посвятил ей разворот в воскресном номере, назвав «восходящей звездой».
Испытывая смешанные чувства удивления и ужаса, она отказалась от предложения позировать для «Плейбоя».
Когда красный огонек загорелся, Дина сидела в своем кресле. Она улыбнулась, легко и по-дружески входя в тысячи домов.
– Вы помните свою первую любовь? Первый поцелуй, от которого ваше сердце забилось быстрее? Долгие разговоры, взгляды исподтишка? – Она вздохнула, и аудитория вздохнула вместе с ней. – Сегодня вместе с нами в этой студии встретятся три пары, которые очень хорошо все помнят. Дженет Хорнсби было всего шестнадцать лет, когда она впервые влюбилась. Это случилось пятьдесят лет тому назад, но она не забыла юношу, укравшего той весной ее сердце.
Камера снимала зрителей крупным планом, их легкомысленные, взволнованные улыбки, а Дина продолжала:
– Роберту Сайнфилду только исполнилось восемнадцать, когда он расстался со своей школьной подружкой и переехал за тысячи миль вместе с родителями. Хотя с тех пор прошло уже десять лет, но он все еще думает о Розе, девушке, которая написала ему первое любовное письмо. Двадцать три года назад колледж и давление семьи разлучили Терезу Джемисон с человеком, за которого она собиралась выйти замуж. Думаю, наши сегодняшние гости спрашивают себя: а что, если бы?.. Мне это тоже интересно. И мы с вами сейчас все выясним.
– Боже, какое шоу! – Фрэн с Обри, удобно устроенной в рюкзачке для детей у нее на груди, вошла в студию. – Думаю, миссис Хорнсби и ее парень должны попробовать еще раз.
– Что ты здесь делаешь?
– Мне хотелось, чтобы Обри посмотрела, где работает ее мама. – Прижимая к себе ребенка, Фрэн с тоской оглядела студию. – Я так скучала по этому месту.
– Фрэн, ты же только что родила!
– Ага, я об этом слышала. Знаешь, Ди, тебе стоит подумать о шоу-продолжении. Люди любят такие сентиментальные штучки. Если кто-нибудь из этих трех пар опять сойдется, можно будет сделать нечто вроде праздника-поздравления.
– Я уже думала об этом. – Дина отступила назад, держа руки на бедрах. – Ну, – через минуту сказала она, – ты хорошо выглядишь. В самом деле.
– Я и чувствую себя хорошо. В самом деле. Но хоти мне очень нравится быть мамой, я ненавижу роль домохозяйки. Мне надо работать, иначе я наверняка сделаю что-нибудь странное. Например, займусь вышиванием.
– Нет, этого мы не допустим. Пошли наверх, поговорим.
– Я хочу вначале поздороваться с ребятами.
– Я буду наверху, в офисе. Приходи, когда закончишь. – Хитро улыбаясь, Дина направилась к лифту. Она выиграла у Ричарда спор на пятьдесят долларов. Он считал, что Фрэн продержится полных два месяца.
Пока лифт поднимался на шестнадцатый этаж, Дина посмотрела на часы и подсчитала время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Сидя на своей кушетке в Чикаго, Дина наклонилась вперед и внимательно изучала изображение Финна на экране. «Устал», – подумала она. Он выглядел ужасно уставшим. Но жестким и настороженным. И живым.
Она отсалютовала ему стаканом с диетической содовой, одновременно откусывая от бутерброда с арахисовым маслом – это был ее ужин.
«Интересно, – спрашивала себя Дина, – что он думает, что чувствует, когда говорит о вылетах, о статистике или отвечает на вопросы ведущего новостей?» У него за спиной простиралось арабское небо; ему то и дело приходилось повышать голос, чтобы перекрыть гул реактивных двигателей.
– Мы рады, что ты благополучно выбрался из Багдада, Финн. И ждем дальнейших сообщений.
– Спасибо, Мартин. Для Си-би-си Финн Райли из Саудовской Аравии.
– Как хорошо увидеть тебя, Финн! – прошептала Дина, потом вздохнула и понесла свои тарелки на кухню. Проходя мимо автоответчика, она заметила, что на нем мелькает индикатор сообщений.
– Ох, черт, как же я могла забыть!
Отставив тарелки в сторону, Дина нажала на «перемотку». Она блаженно проспала шесть часов, потом опять сразу же умчалась из дома. Заехала в больницу, несколько часов провела в офисе, где царил полнейший хаос. Из-за этой неразберихи и разговоров о войне она сбежала оттуда, нагруженная толстой папкой газетных вырезок и полной сумкой писем. Весь остаток дня проработала, забыв о телефоне. Забыв даже проверить, кто ей звонил.
Появление ребенка и начало войны – это, несомненно, очень отвлекает, подумала Дина и нажала на «ход».
Первый звонок от ее матери. Следующий – от Саймона. Она послушно записала их сообщения в блокнот. Дважды повесили трубку, оба раза долго молчали.
– Канзас? – Дина выронила карандаш, когда в комнате раздался голос Финна. – Черт побери, где ты ходишь? У вас сейчас должно быть пять часов утра. Мне дали эту линию только на одну минуту. Мы выбрались из Багдада. Боже, что там творится! Не знаю, когда опять смогу позвонить, так что смотри меня в новостях. Я буду думать о тебе, Дина. Господи, трудно думать о чем-нибудь другом! Купи себе пару фланелевых рубашек, ладно? И что-нибудь вроде высоких сапог. В хижине может быть холодно. Пиши, ладно? Пришли мне пленку, сигнальный экземпляр. И объясни: какого черта ты не берешь трубку? Пока.
И он исчез.
Дина опустила руку, чтобы перемотать пленку обратно и послушать его еще раз, но в этот момент зазвучал голос Лорена Бача.
– Боже мой, как тебя трудно застать! Я звонил к тебе в офис, но секретарь сказала, что ты в больнице. Испугался до смерти, пока она не объяснила, что у Фрэн родился ребенок. Уже знаю, что девочка. Не знаю, какого черта тебя до сих пор нет дома, но вот в чем дело: «Делакорт» хотел бы продлить ваш контракт еще на два года. Мы свяжемся с твоим агентом, но прежде всего я хотел сообщить это тебе. Поздравляю, Дина.
Дина не смогла бы объяснить почему, но она опустилась на пол, закрыла лицо руками и заплакала.
В следующие пять недель все происходило очень быстро – и дома, и за границей. Когда новый контракт с «Делакорт» был подписан и скреплен печатями, Дина обнаружила, что ее бюджет вырос, а надежды расцвели. Теперь она могла увеличить свой штат, обставить мебелью отдельный офис для Фрэн, пока та была в отпуске по уходу за ребенком.
Но самое главное – в течение первых недель нового года ее шоу медленно, но верш) поползло вверх в таблице рейтингов.
Теперь у нее было десять городов, и хотя Дина все еще отставала от «У Анджелы» там, где их программы шли в одно и то же время, но расстояние между ними сократилось.
Чтобы отметить свой успех, она купила ковер «Обюссон» с мягким рисунком и положила его в гостиной, на место старого коврика с блошиного рынка. Он идеально подходит к письменному столу, думала Дина.
Она сфотографировалась на обложку апрельского номера «Вуменз дей», про нее напечатали статью в «Пипл», и еще, в память о былых временах, она согласилась выступить в «Вумен ток». «Чикаго трибюн» посвятил ей разворот в воскресном номере, назвав «восходящей звездой».
Испытывая смешанные чувства удивления и ужаса, она отказалась от предложения позировать для «Плейбоя».
Когда красный огонек загорелся, Дина сидела в своем кресле. Она улыбнулась, легко и по-дружески входя в тысячи домов.
– Вы помните свою первую любовь? Первый поцелуй, от которого ваше сердце забилось быстрее? Долгие разговоры, взгляды исподтишка? – Она вздохнула, и аудитория вздохнула вместе с ней. – Сегодня вместе с нами в этой студии встретятся три пары, которые очень хорошо все помнят. Дженет Хорнсби было всего шестнадцать лет, когда она впервые влюбилась. Это случилось пятьдесят лет тому назад, но она не забыла юношу, укравшего той весной ее сердце.
Камера снимала зрителей крупным планом, их легкомысленные, взволнованные улыбки, а Дина продолжала:
– Роберту Сайнфилду только исполнилось восемнадцать, когда он расстался со своей школьной подружкой и переехал за тысячи миль вместе с родителями. Хотя с тех пор прошло уже десять лет, но он все еще думает о Розе, девушке, которая написала ему первое любовное письмо. Двадцать три года назад колледж и давление семьи разлучили Терезу Джемисон с человеком, за которого она собиралась выйти замуж. Думаю, наши сегодняшние гости спрашивают себя: а что, если бы?.. Мне это тоже интересно. И мы с вами сейчас все выясним.
– Боже, какое шоу! – Фрэн с Обри, удобно устроенной в рюкзачке для детей у нее на груди, вошла в студию. – Думаю, миссис Хорнсби и ее парень должны попробовать еще раз.
– Что ты здесь делаешь?
– Мне хотелось, чтобы Обри посмотрела, где работает ее мама. – Прижимая к себе ребенка, Фрэн с тоской оглядела студию. – Я так скучала по этому месту.
– Фрэн, ты же только что родила!
– Ага, я об этом слышала. Знаешь, Ди, тебе стоит подумать о шоу-продолжении. Люди любят такие сентиментальные штучки. Если кто-нибудь из этих трех пар опять сойдется, можно будет сделать нечто вроде праздника-поздравления.
– Я уже думала об этом. – Дина отступила назад, держа руки на бедрах. – Ну, – через минуту сказала она, – ты хорошо выглядишь. В самом деле.
– Я и чувствую себя хорошо. В самом деле. Но хоти мне очень нравится быть мамой, я ненавижу роль домохозяйки. Мне надо работать, иначе я наверняка сделаю что-нибудь странное. Например, займусь вышиванием.
– Нет, этого мы не допустим. Пошли наверх, поговорим.
– Я хочу вначале поздороваться с ребятами.
– Я буду наверху, в офисе. Приходи, когда закончишь. – Хитро улыбаясь, Дина направилась к лифту. Она выиграла у Ричарда спор на пятьдесят долларов. Он считал, что Фрэн продержится полных два месяца.
Пока лифт поднимался на шестнадцатый этаж, Дина посмотрела на часы и подсчитала время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140