В три часа ночи, когда зазвонил телефон, она сидел в кровати, со всех сторон обложенная книгами. Резкий звонок оборвал цветные картинки то ли ее сна, то ли фантазий, залитые солнцем холмы, мраморные дворцы, музыкальные фонтаны, звуки арфы.
Еще не окончательно пришедшая в себя, Миранда захлопала глазами от яркого света лампы и схватила трубку.
– Доктор Джонс. Алло?
– Миранда, это я. Ты немедленно должна ко мне приехать.
– Мама? – Миранда посмотрела на часы. – О чем ты говоришь? Сейчас три часа ночи.
– Я прекрасно знаю, который час. Так же, как и заместитель министра, которого среди ночи разбудил журналист. Он, видите ли, пожелал немедленно узнать подробности о недавно обнаруженной бронзовой статуэтке Микеланджело.
– Господи! Неужели им что-то стало известно?!
– Я не намерена обсуждать это по телефону. – Голос Элизабет вибрировал от едва сдерживаемой ярости. – Ты хорошо помнишь дорогу?
Миранде послышалась насмешка в голосе матери.
– Да, конечно.
– Жду тебя через полчаса, – отчеканила Элизабет и положила трубку.
Миранда приехала через двадцать минут.
Элизабет жила в небольшом двухэтажном особняке, очень типичном для Флоренции – с желтыми стенами и красной черепичной крышей.
Сквозь опущенные жалюзи пробивался яркий свет. В особняке было достаточно места, но ни матери, ни дочери не пришло в голову, что Миранда может остановиться здесь.
Дверь распахнулась прежде, чем она успела поставить. Ей открыла сама Элизабет – причесанная, в роскошном халате персикового цвета.
– Что произошло? – взволнованно спросила Миранда.
– Мне тоже хотелось бы это знать. – Лишь выдержка удерживала Элизабет от того, чтобы не сорваться на крик. – Если таким образом ты хотела доказать свою правоту, блеснуть ученостью и доставить мне серьезные неприятности, то тебе удалось только последнее.
– Я не понимаю, о чем ты. – Миранда нетерпеливо отбросила упавшие на глаза пряди. – Ты сказала, что позвонил журналист…
Прямая как палка, Элизабет молча повернулась и направилась в гостиную. Камин только что затопили. Сияла люстра, отбрасывая цветные блики на полированное дерево. На камине стояла ваза с длинными белыми розами. Комната была выдержана в бледных холодных тонах.
Гостиная, как и остальные комнаты в этом доме, больше похожа на витрину мебельного магазина, чем на дом, в котором живут.
– Разумеется, репортер отказался назвать источник информации. Но ему известно достаточно.
– Винсент не мог сделать заявление для прессы раньше времени.
– Ты права, – холодно подтвердила Элизабет. – Винсент действительно не делал никакого заявления – Мог тот сантехник проговориться – как там его зовут?
– Вряд ли бы он смог передать журналисту фотографии и результаты тестов.
– Результаты тестов? – У Миранды внезапно подкосились ноги, и она села. – Моих тестов?
– Тестов института «Станджо», – процедила сквозь зубы Элизабет. – Хотя анализы проводила ты, отвечает за них моя лаборатория. И это в моем институте произошла утечка секретной информации.
– Но как?.. – И тут до нее дошло. Глядя матери в глаза, она медленно встала. – Так ты думаешь, что это я позвонила журналисту и снабдила его информацией, фотографиями и передала результаты тестов?
Какое-то мгновение Элизабет молча смотрела на изумленную дочь, потом все же задала жесткий и определенный вопрос:
– Так ты это сделала или нет?
– Нет. Даже если бы мы с тобой предварительно не обсуждали возможные последствия, я ни за что бы не поступила подобным образом. Я, как ты знаешь, дорожу своей профессиональной репутацией.
– А может быть, все наоборот?
Миранда внимательно посмотрела на мать и поняла, что Элизабет уже составила собственное мнение и ее не разубедишь.
– Ты несешь какой-то бред!
– Почему же бред? Журналист цитировал твой отчет.
– Иди ты к черту! И свою драгоценную лабораторию с собой прихвати. Она всегда значила для тебя больше, чем собственные дети!
– Моя «драгоценная лаборатория» научила тебя всему, что ты знаешь, и помогла достигнуть высот в твоей карьере. А теперь из-за твоего ущемленного самолюбия, нетерпения и упрямства оказались под угрозой моя профессиональная честь и безупречная репутация института. Сегодня бронзу перевезут в другое место.
Она сняла трубку трезвонившего телефона. Лицо ее окаменело. – Никаких комментариев, – по-итальянски сказала она и повесила трубку. – Еще один репортер. Третий, кому, оказывается, известен мой личный номер.
– Пусть статуэтку смотрят где угодно. – Внутренне дрожа, Миранда старалась говорить спокойно. – Пусть перевозят. Любая солидная лаборатория только подтвердит мое заключение. В сущности, это главное.
– Из-за твоей самоуверенности мы и попали в эту историю. Зачем было называть автора? – Глаза Элизабет метали молнии. – Я работала не покладая рук, чтобы институт заслужил самую высокую репутацию в мире.
– Ничего не изменилось. Утечки случаются где угодно.
– В «Станджо» они не должны случаться. – Элизабет ходила по комнате, полы персикового халата развевались. Мягкие тапочки и пушистый ковер делали ее шаги совершенно беззвучными. – Я начну действовать немедленно, чтобы исправить то, что произошло. Надеюсь, ты не будешь общаться с прессой и первым же самолетом вылетишь в Мэн.
– Я никуда не уеду, пока эта история не закончится.
– Для тебя она уже закончилась. Институт «Станджо» не нуждается более в твоих услугах. – Элизабет развернулась, посмотрела на дочь в упор. – Кстати, твой допуск аннулирован.
– Ясно. Приговор без суда и следствия. Меня это не удивляет, – обращаясь не столько к матери, сколько к себе самой, произнесла Миранда. – Только объясни одно: почему я? Почему ты так уверена, что это я – источник утечки информации? Кроме меня, в лаборатории есть и другие люди!
– Сейчас не время устраивать сцены. Элизабет подошла к бару, достала коньяк. Тупая боль в затылке отвлекала ее, мешала владеть собой.
– Придется основательно потрудиться, чтобы встать на ноги после такого удара. И ответить на множество вопросов. – Стоя спиной к Миранде, она плеснула в бокал немного коньяку– Для тебя же лучше, если тебя к этому времени не будет в стране.
– Я готова ответить на любой вопрос, ты же знаешь, скрывать мне нечего– Миранду начала охватывать паника. Ее отсылают, у нее отбирают «Смуглую Даму». В ее работе сомневаются, ее честь запятнана. – Я не сделала ничего противозаконного или неэтичного! И продолжаю настаивать на своем заключении. Потому что оно верно.
– Очень на это надеюсь, ради твоего же блага. Прессе известно твое имя. Поверь мне, они обязательно будут склонять его на все лады.
– Ну и пусть.
– Какая самоуверенность! – прошипела Элизабет. – Ты что, не понимаешь, что твои поступки отражаются на мне – на твоей матери, на директоре института?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117