Карло не поверил этому ни на минуту. Он держал статуэтку в руках, любовался ее красотой. Художник всегда отличит шедевр от подделки. Но кому бы он это ни говорил, все, в том числе и друзья, только смеялись ему в лицо.
Его затаскали на допросы, словно какого-нибудь преступника. Но он ничего такого не сделал. Ну разве что вынес статуэтку без спроса с виллы, всего и делов-то.
Но ведь это он ее нашел, держал в руках, и ее красота горячила кровь, как красота живой женщины. Она его буквально преобразила, околдовала. А он все равно поступил по закону – отдал ее властям.
Властям. Которые теперь утверждают, что она ничего собой не представляет. Ловкий трюк. Но он-то нутром чует, все это – вранье.
София говорит, что верит ему, но он знает: она его обманывает. Просто говорит так по доброте душевной, да еще чтобы поменьше ссориться на глазах у детей. А теперь журналисты выставляют его полным дураком и вруном.
Он пытался поговорить с американкой, которая управляет той большой лабораторией, где проверяли его «Даму». Но американка не пожелала его слушать. Он до хрипоты убеждал ее позволить ему поговорить с доктором Мирандой Джонс, которая проводила анализы, все нервы потерял.
A direttore вызвала охранников и приказала вышвырнуть его вон. Это было так унизительно.
Он медленно брел по тихим улочкам домой и думал: не надо было слушаться Софию. Кровь стучала в висках. Надо было оставить «Даму» у себя, как он и собирался. Он ее нашел, вытащил из сырого темного подвала и вынес на свет, она принадлежала ему.
Теперь они утверждают, что она не имеет ни малейшей ценности, но вернуть ее ему отказываются. А он хочет получить ее обратно.
Он позвонил в лабораторию в Риме и потребовал назад свою собственность. Кричал, бушевал, называл их лжецами и ворами. Он даже звонил в Америку и оставил отчаянное послание на автоответчике Миранды Джонс. Он чувствовал, что она его союзница. Она бы ему помогла.
Он не успокоится, пока не вернет свою «Даму».
Вот возьмет и наймет адвоката, мечтал он, разгоряченный вином и насмешками товарищей. Снова позвонит американке в город с названием Мэн и убедит ее: это настоящий заговор, специально задуманный для того, чтобы отобрать у него «Даму».
Он вспомнил фотографию доктора Джонс в газетах. Волевое, честное лицо. Да, она ему поможет.
Миранда Джонс. Она его выслушает.
Он даже не оглянулся, услышав шум приближающегося автомобиля. Дорога была пустой, а он шел по тротуару. Он думал, о чем будет разговаривать с этой умной и честной женщиной.
Именно Миранда и «Смуглая Дама» занимали его мысли, когда автомобиль на полной скорости въехал на тротуар.
Стоя на террасе ясным солнечным утром, Миранда любовалась городом. Пожалуй, впервые она оценила его пленительную красоту. Со смертью Джованни что-то безвозвратно ушло из нее. Осталась черная дыра, наполненная болью и чувством вины. И еще она стала острее воспринимать то, на что раньше не обратила бы внимания. Миранда испытывала потребность обрести почву под ногами, разобраться в деталях.
Утренний ветерок ласково касался ее щек, солнце золотило вершины холмов и крыши домов, нагревало камни под босыми ногами.
Ей хочется гулять по городу, вдруг поняла Миранда. Одеться, спуститься вниз и бесцельно бродить по улицам, глазеть на витрины, любоваться рекой. Впитывать жизнь.
– Миранда.
Она вдохнула полной грудью, оглянулась и увидела стоящего на пороге террасы Райана.
– Какое чудесное утро! Весна, возрождение жизни. Я раньше не обращала на это внимания.
Он подошел и остановился рядом с ней у перил. Когда она увидела его глаза, улыбка сползла с ее лица.
– О господи! Что случилось?
– Водопроводчик. Карло Ринальди. Он убит, вчера сбит машиной. Я слышал по «Новостям». – Он сжал ее руку. – Возвращался домой около полуночи. Подробностей не сообщили. – Райана душила бессильная ярость. – У него осталось трое детей и четвертый на подходе.
– Может быть, авария? – Ей так хотелось в это верить, но взгляд Райана не оставлял такой возможности.
– Нет.
– Но зачем было его убивать? Он ведь никак не связан с лабораторией. Он ничего не знал.
– Он производил слишком много шума. И потом, он знал больше, чем кое-кому хотелось бы. Не забывай: он нашел бронзу, несколько дней держал ее у себя, разглядывал. Карло Ринальди был той ниточкой, которую надо было отрезать.
– Как и Джованни. – Придется привыкать с этим жить. – В «Новостях» было что-нибудь о Джованни?
– Нет. Но скоро будет. Одевайся. Нам надо выйти. Выйти, подумала она, но не для того, чтобы гулять по улицам и любоваться весенним городом.
– Сейчас.
– Никаких возражений? – Брови Райана взлетели вверх. – Никаких вопросов «куда», «зачем» и «почему»?
– Не сейчас.
Она ушла в спальню и закрыла за собой дверь.
Через тридцать минут они подошли к телефонной будке, и Райан сделал то, чего избегал всю жизнь: связался с полицией.
Визгливым нервным голосом он сообщил по-итальянски, что на втором этаже института «Станджо» обнаружен убитый человек. И повесил трубку, прежде чем ему успели задать хоть один вопрос.
– Ну вот. А теперь быстро уходим, на случай если у итальянской полиции имеется определитель номера.
– Мы вернемся в гостиницу?
– Нет. – Он уселся на мотоцикл. – Мы нанесем визит твоей матери. Показывай дорогу.
– Моей матери? – Обещание не задавать больше вопросов тут же вылетело из ее головы. – Зачем? Ты с ума сошел? Я не поведу тебя к моей матери.
– К завтраку нас, очевидно, не ждут, это уж точно, так что перехватим по дороге пиццу. Как раз хватит времени.
– В каком смысле?
– Полицейские обнаружат тело, сообщат ей. Что, по-твоему, она сделает?
– Поедет в лабораторию.
– Вот и я о том же. У нас будет вполне достаточно времени порыться в ее кабинете.
– Ты намерен вломиться в дом моей матери?
– Если, конечно, она не оставляет ключи под ковриком, что облегчило бы дело. Надень, – Райан протянул ей бейсбольную кепку. – А то соседи тебя по волосам за версту узнают.
– Не вижу в этом никакого смысла, – продолжала упорствовать Миранда, когда час спустя они, не слезая с мотоцикла, следили за домом Элизабет. – Я не могу тайком проникать в дом моей матери, рыться в ее вещах.
– Все бумаги с данными твоих исследований из лаборатории исчезли. Единственная надежда, что твоя мать хранит копии у себя дома.
– Зачем бы она стала это делать?
– Затем, что ты ее дочь.
– Для нее это не имеет никакого значения. «А для тебя имеет», – подумал Райан, но вслух ничего не сказал.
– Может, да, может, нет. Это она?
Миранда оглянулась на дом и вдруг осознала, что трусливо выглядывает из-за плеча Райана, словно провинившаяся школьница.
– Да.
– Красивая женщина. Ты на нее совсем не похожа.
– Большое спасибо за комплимент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117