Он был слишком озабочен и не заметил, что улыбка ее была фальшивой. Зато увидел Райана, спускавшегося по скалистой тропинке. Уязвленная гордость, стыд и братская любовь – этот гремучий коктейль моментально ударил ему в голову.
– Болдари! – прорычал он.
– Эндрю, – вежливо откликнулся Райан и посторонился, явно желая избежать конфронтации. Но Эндрю был уже на взводе:
– Ты, наверное, скажешь, что она взрослая женщина, а семье на нее наплевать. Но тут ты ошибся. Если ты, сукин сын, ее обидишь, я тебя на куски разорву! – Он свирепо прищурился, однако его угроза не произвела на Райана ни малейшего впечатления. – По-твоему, я шучу?!
– Нет. Просто я припоминаю, что когда-то произнес точно такие же слова – в ту минуту, когда увидел, что моя сестренка Мэри-Джо целуется со своим будущим муженьком в машине. Правда, предварительно я выволок ее кавалера наружу и врезал ему по морде. То-то Мэри убивалась.
Эндрю упер руки в бока:
– Ты моей сестре не муж.
– Ну, Мэри-Джо тогда тоже еще не была замужем. Тут смысл сказанного дошел до Райана, и он смущенно промямлил:
– Я в том смысле, что.., ну…
– Я слушаю, – злорадно улыбнулся Эндрю. – Так что ты хотел этим сказать?
Райан откашлялся, и эта нехитрая уловка помогла ему собраться с мыслями.
– Я хотел сказать, что отношусь к твоей сестре с огромным уважением. Она красивая, умная, во всех отношениях выдающаяся женщина.
– Ты настоящий дипломат, Райан, – ухмыльнулся Эндрю.
«Ну вот, – подумала Миранда, – он снова называет его по имени».
Мужчины оглянулись на Миранду, наблюдавшую за ними с берега.
– И учти, – продолжил Эндрю, – она вовсе не такая сильная, какой хочет казаться. Миранда обычно никого не подпускает к себе слишком близко – потому что тогда она становится беззащитной.
– Я отношусь к ней серьезно. Ты это хотел услышать?
– Да.
Мысленно Эндрю отметил, что эти слова были произнесены с явным раздражением.
– Пока сойдет. Кстати говоря, я оценил твое поведение минувшей ночью. Оценил и то, что не напоминаешь мне об этом.
– Как глаз?
– Чертовски болит.
– Значит, ты свое уже получил.
– Может быть. – Эндрю сделал несколько шагов и остановился. – Кстати, у нас сегодня отбивные. Проследи, чтобы она надела куртку, ладно?
– Ладно, – буркнул Райан. – Так и сделаю. Он стал спускаться к берегу, грохоча галькой. Миранда шла ему навстречу.
– У тебя обувь неподходящая, – сказала она.
– Я уже догадался. – Он взял ее за плечи. – У тебя руки холодные. Почему ты без куртки?
– Солнце пригревает. Знаешь, Эндрю сегодня идет на встречу анонимных алкоголиков.
– Это здорово. – Он поцеловал ее в лоб. – Для , начала неплохо.
– Он справится. Может быть. Ветер трепал ее волосы, и Миранда поправила обруч на голове.
– Я верю в него. Он поживет пару дней у своей знакомой, придет в чувство. Я думаю, ему неловко находиться с нами под одной крышей. Ну, ты сам понимаешь…
– Ханжество и консерватизм.
– Давай без ярлыков, ладно? – Она тяжело вздохнула. – Я тебе не сказала главного. Когда я сообщила ему про Джованни, Эндрю без труда сложил два и два.
– В каком смысле?
– Он так много пил в последнее время, что я совсем забыла, какой он умный. За одну минуту вычислил, что между кражей и убийством есть прямая связь. Сейчас он звонит детективу Куку.
– Замечательно, нам только полиции не хватало!
– Ничего, пусть звонит. Эндрю ведь ничего не знает.
Она наскоро пересказала Райану слова брата.
– Я не говорила ему о том, что знаю, и тем более о том, что подозреваю. Сейчас он еще не в таком состоянии, чтобы знать всю правду. Но долго обманывать его я не смогу.
– Значит, нам нужно работать быстрее. Райан не собирался играть в команде или делиться с кем-то добычей. Он добудет статуэтки, и они у него останутся.
– Ветер задул сильнее, – сказал он вслух, обняв ее за плечи. – Тут что-то такое говорилось про отбивные?
– Не бойся, Болдари, тебя накормят.
– Знаешь, у некоторых народов мира отбивная считается возбуждающим средством.
– Правда? Антропологии ничего об этом не известно.
– Все дело в том, что отбивная возбуждает лишь в сочетании с картофельным пюре.
– Сейчас мы проверим твою теорию на практике.
– Ты не надейся, средство действует не в ту же секунду.
– Попрошу без оскорблений.
– Я без ума от вас, доктор Джонс. Она засмеялась, и Райан понял, что ее брат говорил правду: она действительно выглядела беззащитной.

ЧАСТЬ III
ЦЕНА
Жесток гнев, неукротима ярость, но кто устоит против ревности?
Глава 22
Здесь было так тихо, что Райан не мог спать. Он лежал и думал о Нью-Йорке. Как убаюкивающе шумит улица, как быстр шаг идущего по тротуару, ноги сами несут тебя к перекрестку – успеть, пока не зажегся красный свет семафора.
Возле моря жизнь замедляется, а если ты сбавил темп, то начинаешь обрастать корнями. Это происходит с тобой исподволь, незаметно – помимо твоей воли.
Нужно поскорей возвращаться в Нью-Йорк, в галерею. Слишком надолго он ее оставил. Конечно, ему приходилось уезжать и раньше, он все время переезжает с места на место, но сейчас все иначе. Слишком уж он тут закрепился.
Пора сматывать удочки, и чем быстрее, тем лучше.
Она спала рядом, и дыхание ее было таким же медленным и ровным, как шум моря. Она не прижалась к нему, лежала сама по себе, не посягала на его территорию. С одной стороны, он был ей за это признателен. Но с другой… Почему бы ей не прильнуть к нему, не изобразить, что она хочет связать его и удержать?
Тогда ему легче было бы сопротивляться.
Нет, в таких условиях сконцентрироваться невозможно. Она все время отвлекает его от работы. Когда она рядом – хочется ее трогать. Интересно, почему? Наверное, все дело в том, что она всякий раз словно удивляется, когда он гладит ее или ласкает.
Признаться, ему очень хотелось разбудить ее поглаживаниями и поцелуями. Пусть она разгорячится, возбудится, раскроется ему навстречу.
Райан решил, что пора вставать.
Черт знает что такое! Он всегда считал, что секс – это форма досуга, а не вид помешательства.
Надев свободные черные брюки, он взял со стола сигару и зажигалку. Тихонько открыл дверь террасы, вышел наружу.
Свежий воздух был как охлажденное белое вино. Опасно привыкать к такому воздуху – легко втянуться. С высоты открывалась панорама на море. Скалы, светящийся силуэт маяка, луч прожектора, шарящий по горизонту.
Традиция, преемственность, спокойствие – вот что читалось в этом пейзаже. Перемены происходят здесь очень медленно, если происходят вообще.
Каждое утро встаешь и видишь одну и ту же картину: море, лодки, покачивающиеся волны. А ночью видишь звезды, рассыпанные по черному бархату неба бриллиантовой крошкой.
Луна почти погасла, вот-вот исчезнет.
Надо что-то делать. Так продолжаться не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117