Чаще всего он меняет. Обмен для книголюба - процесс
творческий и увлекательный сам по себе. Допустим, ты хочешь заполучить
однотомник Бабеля, но его владелец меняет книгу только на Эжена Сю, у тебя
Сю нет, но есть лишний Эдгар По, к которому уже давно приглядывается
третий книголюб. У него тоже нет Сю, но он знает четвертого любителя,
который готов отдать Сю за Булгакова... Опять не получается? Тогда ищи, у
кого есть Булгаков... Сложно? А вы думали быть книголюбом просто! На одной
любви далеко не уедешь - тут соображать надо. Так вот Толик уже умел
решать такие ребусы... На этот раз он тоже стал приглядываться к какой-то
книге, которую владелец - шофер 3-го таксопарка Габа менял на рассказы
Зощенко. Толик обратился за содействием к знакомым любителям, но ему ничем
не могли помочь: Зощенко ни у кого не было. Как раз в это время к Толику
подошел Рубашкин и предложил заказ на кожаный переплет с медной застежкой.
Толик отмахнулся от него, дельцов он не уважал и старался держаться от них
подальше. Но Рубашкин посулил ему Зощенко с тем, однако, условием, что
Толик сделает для него такой же переплет, как на книге, которая лежала в
портфеле Рубашкина. Он раскрыл портфель, показал книгу в кожаном переплете
с застежкой. Едва завидев книгу, Толик разволновался, вцепился в
Рубашкина, затащил его в ближайший подъезд, стал допытываться, как попала
к дельцам книга в сработанном им переплете. Рубашкин сначала юлил, но
потом стал оправдываться (что на него не похоже - человек он довольно
грубый и в излишней совестливости до сих пор не замечен). Толик кричал на
него, тряс за плечи. Но потом они вроде бы поладили и пошли в бар
"Медовица" о чем-то договариваться. А в этом баре только за вход трешку
берут и там не столько разговаривают, сколько балдеют от поп-музыки и
водки с медом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что из бара Толик
вышел нетвердой походкой. Книга в кожаном переплете была у него в руке...
- Не Рубашкина это затея! - выслушав Чопея, убежденно сказал Мандзюк.
- Рубашкин сделал то, что ему велели, - согласился Чопей. - Но
беседовать с ним на эту тему бесполезно: мужик он тертый и битый не
единожды.
- Бокова проделка, чует мое сердце!
- Сердце к делу не подошьешь.
- Надо что-то придумать.
- Давайте думать вместе, - предложил Чопей. - Я на Бокова большой зуб
имею за библиотеку Дома ученых. И еще кое-какие делишки за ним по нашему
ведомству числятся. Но он имеет высоких заступников, а потому брать его
надо только с поличным.
Идея возникла вдруг, как выстрел. Чопей поддержал ее, Ляшенко
отредактировал. Билякевич не возражал, но советовал поторопиться. Как
догадывался Валентин подполковника не оставляли в покое покровители семьи
Яворских. Остановка была за Инной Антоновной. Согласится ли? Учитывая
деликатность предстоящего разговора, Ляшенко счел нужным взять его на
себя. Не откладывая дела в долгий ящик, он позвонил Инне Антоновне,
договорился о встрече. Она не удивилась его звонку, лишних вопросов не
задавала и это обнадежило Валентина.
Он заехал за ней в институт на оперативном "Москвиче".
- Вы прекрасно водите машину, - заметила Инна Антоновна, когда он
повернул на оживленный Октябрьский проспект. - Но все-таки давайте выберем
улочку потише, станем у какого-нибудь забора и сосредоточимся на беседе. А
то мешают: вам - светофоры, обгоны, девичьи ножки, мне - недостаточное
внимание собеседника.
Валентин негромко рассмеялся, но просьбу уважил. Обогнув парк Богдана
Хмельницкого, он свернул в узкий проулок, остановился у высокого каменного
забора, увитого плющом...
Билан не перебивала его, когда он окончил, спросила:
- Вы ни с кем меня не спутали?
- Инна Антоновна, поймите меня правильно, мы вынуждены обратиться к
вам, потому что другого выхода нет.
- Абсурд! - Она достала из сумочки сигарету, закурила. - Вы
предлагаете мне - рафинированной интеллигентке, человеку с давно
определившимися этическими воззрениями, возможно не безупречными и даже в
чем-то сомнительными, но сложившимися, прочными, как эта монастырская
стена, - предлагаете стать сыщиком!
- Ну почему же сыщиком! Я прошу помочь в деле, которое не может не
волновать и вас. Надеюсь, вы не сомневаетесь, что совершена подлость, и
скорее всего, это дело рук Доната Бокова. Или считаете, что Боков не
способен на подлость?
- Боков способен на все! Он - негодяй, каких мало. Но, понимаете, это
лежит не на поверхности. Пока я разобралась в нем, он стал моим хорошим
знакомым, знакомым моих знакомых. И до сих пор у меня не было повода
указать ему на дверь. О многом я уже догадалась, но у меня нет
доказательств. А человеку свойственно сомневаться до тех пор, пока его не
ткнут носом в эти самые доказательства.
- Если вы согласитесь помочь нам, доказательства будут.
- И вы ткнете меня в них носом? Ой, что-то не по себе от этой затеи!
Не говоря уже о прочем, я берегу свой нос.
- Значит, нет? - огорчился Ляшенко.
- Сыщик, - усмехнулась Инна Антоновна. - А в женском роде как будет?
Сыщица? Какой кошмар!.. Хорошо, я согласна. Только не воображайте, что
уговорили меня: с аналогичной идеей я ношусь уже второй месяц. И когда бы
не этот разговор, сама бы реализовала ее.
- Толик Зимовец тоже пытался действовать самостоятельно, - счел
нужным заметить Валентин.
Инна Антоновна погасила улыбку:
- Вы правы, дилетантом в таком деле быть нельзя.
Они обсудили план действий, что не отличался сложностью, но учитывал
отношения, характеры, устремления действующих лиц. В тот же день, а точнее
- вечером, Инна Антоновна должна была как бы случайно встретиться с
Донатом Боковым в оперном театре, куда Донат пригласил младшую кадровичку
областной больницы (это последнее обстоятельство загодя установил
Мандзюк). В театр Инна Антоновна пойдет не одна - со своим австрийским
коллегой, профессором Цингером (оказывается, группа австрийских
невропатологов действительно приехала в их город). С профессором Цингером
Инна Антоновна познакомилась накануне и была уверена, что он не откажется
посмотреть балет "Спартак" (как потом выяснилось, профессор в основном
смотрел на Инну Антоновну). Встретившись с Донатом в фойе (буфете,
курительной комнате), Инна Антоновна должна рассказать ему о своем новом
поклоннике из Вены и как бы между прочим обронить, что профессор Цингер -
страстный книголюб, интересуется средневековой медицинской литературой и
при этом не стоит за ценой (он очень состоятельный человек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
творческий и увлекательный сам по себе. Допустим, ты хочешь заполучить
однотомник Бабеля, но его владелец меняет книгу только на Эжена Сю, у тебя
Сю нет, но есть лишний Эдгар По, к которому уже давно приглядывается
третий книголюб. У него тоже нет Сю, но он знает четвертого любителя,
который готов отдать Сю за Булгакова... Опять не получается? Тогда ищи, у
кого есть Булгаков... Сложно? А вы думали быть книголюбом просто! На одной
любви далеко не уедешь - тут соображать надо. Так вот Толик уже умел
решать такие ребусы... На этот раз он тоже стал приглядываться к какой-то
книге, которую владелец - шофер 3-го таксопарка Габа менял на рассказы
Зощенко. Толик обратился за содействием к знакомым любителям, но ему ничем
не могли помочь: Зощенко ни у кого не было. Как раз в это время к Толику
подошел Рубашкин и предложил заказ на кожаный переплет с медной застежкой.
Толик отмахнулся от него, дельцов он не уважал и старался держаться от них
подальше. Но Рубашкин посулил ему Зощенко с тем, однако, условием, что
Толик сделает для него такой же переплет, как на книге, которая лежала в
портфеле Рубашкина. Он раскрыл портфель, показал книгу в кожаном переплете
с застежкой. Едва завидев книгу, Толик разволновался, вцепился в
Рубашкина, затащил его в ближайший подъезд, стал допытываться, как попала
к дельцам книга в сработанном им переплете. Рубашкин сначала юлил, но
потом стал оправдываться (что на него не похоже - человек он довольно
грубый и в излишней совестливости до сих пор не замечен). Толик кричал на
него, тряс за плечи. Но потом они вроде бы поладили и пошли в бар
"Медовица" о чем-то договариваться. А в этом баре только за вход трешку
берут и там не столько разговаривают, сколько балдеют от поп-музыки и
водки с медом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что из бара Толик
вышел нетвердой походкой. Книга в кожаном переплете была у него в руке...
- Не Рубашкина это затея! - выслушав Чопея, убежденно сказал Мандзюк.
- Рубашкин сделал то, что ему велели, - согласился Чопей. - Но
беседовать с ним на эту тему бесполезно: мужик он тертый и битый не
единожды.
- Бокова проделка, чует мое сердце!
- Сердце к делу не подошьешь.
- Надо что-то придумать.
- Давайте думать вместе, - предложил Чопей. - Я на Бокова большой зуб
имею за библиотеку Дома ученых. И еще кое-какие делишки за ним по нашему
ведомству числятся. Но он имеет высоких заступников, а потому брать его
надо только с поличным.
Идея возникла вдруг, как выстрел. Чопей поддержал ее, Ляшенко
отредактировал. Билякевич не возражал, но советовал поторопиться. Как
догадывался Валентин подполковника не оставляли в покое покровители семьи
Яворских. Остановка была за Инной Антоновной. Согласится ли? Учитывая
деликатность предстоящего разговора, Ляшенко счел нужным взять его на
себя. Не откладывая дела в долгий ящик, он позвонил Инне Антоновне,
договорился о встрече. Она не удивилась его звонку, лишних вопросов не
задавала и это обнадежило Валентина.
Он заехал за ней в институт на оперативном "Москвиче".
- Вы прекрасно водите машину, - заметила Инна Антоновна, когда он
повернул на оживленный Октябрьский проспект. - Но все-таки давайте выберем
улочку потише, станем у какого-нибудь забора и сосредоточимся на беседе. А
то мешают: вам - светофоры, обгоны, девичьи ножки, мне - недостаточное
внимание собеседника.
Валентин негромко рассмеялся, но просьбу уважил. Обогнув парк Богдана
Хмельницкого, он свернул в узкий проулок, остановился у высокого каменного
забора, увитого плющом...
Билан не перебивала его, когда он окончил, спросила:
- Вы ни с кем меня не спутали?
- Инна Антоновна, поймите меня правильно, мы вынуждены обратиться к
вам, потому что другого выхода нет.
- Абсурд! - Она достала из сумочки сигарету, закурила. - Вы
предлагаете мне - рафинированной интеллигентке, человеку с давно
определившимися этическими воззрениями, возможно не безупречными и даже в
чем-то сомнительными, но сложившимися, прочными, как эта монастырская
стена, - предлагаете стать сыщиком!
- Ну почему же сыщиком! Я прошу помочь в деле, которое не может не
волновать и вас. Надеюсь, вы не сомневаетесь, что совершена подлость, и
скорее всего, это дело рук Доната Бокова. Или считаете, что Боков не
способен на подлость?
- Боков способен на все! Он - негодяй, каких мало. Но, понимаете, это
лежит не на поверхности. Пока я разобралась в нем, он стал моим хорошим
знакомым, знакомым моих знакомых. И до сих пор у меня не было повода
указать ему на дверь. О многом я уже догадалась, но у меня нет
доказательств. А человеку свойственно сомневаться до тех пор, пока его не
ткнут носом в эти самые доказательства.
- Если вы согласитесь помочь нам, доказательства будут.
- И вы ткнете меня в них носом? Ой, что-то не по себе от этой затеи!
Не говоря уже о прочем, я берегу свой нос.
- Значит, нет? - огорчился Ляшенко.
- Сыщик, - усмехнулась Инна Антоновна. - А в женском роде как будет?
Сыщица? Какой кошмар!.. Хорошо, я согласна. Только не воображайте, что
уговорили меня: с аналогичной идеей я ношусь уже второй месяц. И когда бы
не этот разговор, сама бы реализовала ее.
- Толик Зимовец тоже пытался действовать самостоятельно, - счел
нужным заметить Валентин.
Инна Антоновна погасила улыбку:
- Вы правы, дилетантом в таком деле быть нельзя.
Они обсудили план действий, что не отличался сложностью, но учитывал
отношения, характеры, устремления действующих лиц. В тот же день, а точнее
- вечером, Инна Антоновна должна была как бы случайно встретиться с
Донатом Боковым в оперном театре, куда Донат пригласил младшую кадровичку
областной больницы (это последнее обстоятельство загодя установил
Мандзюк). В театр Инна Антоновна пойдет не одна - со своим австрийским
коллегой, профессором Цингером (оказывается, группа австрийских
невропатологов действительно приехала в их город). С профессором Цингером
Инна Антоновна познакомилась накануне и была уверена, что он не откажется
посмотреть балет "Спартак" (как потом выяснилось, профессор в основном
смотрел на Инну Антоновну). Встретившись с Донатом в фойе (буфете,
курительной комнате), Инна Антоновна должна рассказать ему о своем новом
поклоннике из Вены и как бы между прочим обронить, что профессор Цингер -
страстный книголюб, интересуется средневековой медицинской литературой и
при этом не стоит за ценой (он очень состоятельный человек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45