Он
уступил Ларисе дорогу, так же как Ляшенко сделав вид, что не заметил
тетрадные листки в ее руке. О них напомнил Боков, который стоял у одного
из стеллажей, привалясь к нему плечом:
- Заберите у нее завещание, блюстители. Не будьте лопухами! Она его
сейчас в канализацию спустит.
Ляшенко и Мандзюк не прореагировали, ему ответил Чопей:
- Донат Владимирович, вам не давали слова. Отныне и надолго вам
придется усвоить правило: говорить будете только, когда вас спросят. Но
поскольку вы уже затронули этот вопрос, я - так и быть - дам юридическую
консультацию. Завещанием признается лишь документ, удостоверенный
нотариусом. А такого документа профессор Яворский не оставил, так что
напрасно старались.
Он позвонил своим помощникам, дал "добро" на обыск квартиры Бокова и
Рубашкина, а также боковской дачи.
Появился Кандыба, понятые. Началась неторопливая процедура осмотра
места происшествия, составления протоколов. Как и следовало ожидать,
никакого тайника за книжным шкафом не было. Объясниться по этому поводу с
Ларисой тотчас же не удалось, ей стало плохо, началась рвота, и одна из
понятых отвела ее в соседнюю комнату, побежала за врачом, благо по
соседству жило немало врачей.
При личном обыске Рубашкина были обнаружены: складной нож с пружиной,
что угрожающе выбрасывало широкое лезвие, и два золотых кольца, которые он
ухитрился стянуть в спальне Надежды Семеновны. В портфеле Бокова нашли
иллюстрированный словарь-травник издания 1898 года, который он прихватил
со стеллажа во время поисков инкунабул двенадцатого века.
Попытка Бокова утверждать, что это словарь, успеха не имела: на
титульном листе книги стоял штамп: "Из книг М.П.Яворского".
- Жадность фраера сгубила, сказал сам о себе Боков. - За мелкую кражу
сяду.
- Не скромничайте, Боков, - усмехнулся Ляшенко. - Вы обманом
завладели дорогостоящими "Русскими картинками", а затем продали их через
подставное лицо по спекулятивной цене. Вот вам мошенничество и спекуляция
в крупных размерах. О книгах подешевле, что вы выманивали у своей бывшей
невесты, уже не говорю. Но к "Канону" Авиценны и тому, как он попал к
Анатолию Зимовцу, мы непременно вернемся. Попытку ограбления этой квартиры
доказать будет нетрудно. Так что, как говорится, наскребем по сусекам.
В разговор вмешался Чопей, который еще раз связывался со своими
помощниками:
- При обыске вашей дачи, Донат Владимирович, найдено несколько книг
из числа тех, что были фиктивно вписаны в макулатуру по библиотеке Дома
ученых. Приплюсуйте и это.
При подписании протокола осмотра места происшествия возникла
неожиданная заминка: Надежда Семеновна заявила, что должна
проконсультироваться со своим адвокатом. Кандыба объяснил ей, что это не
предусмотрено законом, но, если она с чем-то не согласна, он готов
выслушать ее возражения. Надежда Семеновна начала издалека, и в итоге
попросила исключить из протокола упоминание о том, что интересующие
преступников книги были спрятаны ею среди старых журналов, а затем
перепрятаны кем-то в другое, пока не установленное место.
Посоветовавшись с Валентином, Кандыба согласился заменить эту фразу
другой, смысл которой состоял в том, что названных книг не оказалось в
домашней библиотеке.
Когда задержанных увели, к Валентину подошла одна из понятых,
сказала, что с ним хочет поговорить Лариса, которой стало несколько лучше,
но около которой все еще хлопотала доктор Сторожук - жена доцента
Сторожука.
Однако в комнату Ларисы его впустили не сразу. Пока он топтался в
коридоре, уехали следователь и Чопей, ушли понятые, явилась сестра Надежда
Семеновны - Анна Семеновна, которой кто-то сообщил в больницу о
происшедшем. К Валентину дважды подходила Надежда Семеновна, справлялась о
Павле, а затем, прижимая к глазам платочек и негромко всхлипывая,
клятвенно уверяла его, что лечебники перепрятала не она и ей не известно,
где они сейчас находятся. И тут же роняла, как бы между прочим:
- Я консультировалась с адвокатом и он заверил меня, что, поскольку
официального завещания Матвей Петрович не оставил, все книги по закону
принадлежат нам: мне и Ларисе.
Первый раз, когда она сказала об этом, Валентин отмолчался. Однако,
во второй не выдержал:
- Но надеюсь, вы не будете отрицать, что Боков пытался завладеть
инкунабулами путем ограбления?
- Как вы могли подумать, что я намерена защищать этого негодяя! -
сделала попытку возмутиться Надежда Семеновна, но тут же сказала: - Только
в суд я не пойду. Он обольет меня грязью! Он уже грозил.
- Чем?
- Ну этими лечебниками, что я положила сверху на стеллаж, -
потупилась Надежда Семеновна. - А потом он как-то перехватил одно письмо.
Это было еще при жизни Матвея Петровича. Клянусь, чем угодно, с автором
письма меня связывали чисто дружеские отношения. Но он допускал некоторые
шутливые иносказания, которые могут быть превратно истолкованы... Донат
иногда брал нашу почту из ящика. И таким образом перехватил письмо.
- Наш друг Донат, - усмехнулся Валентин.
- Что вы сказали? - насторожилась хозяйка.
- Это просто так, к слову.
Читать нравоучения сорокапятилетней женщине было неловко. Да и вряд
ли в этом был какой-то смысл: при всей показной респектабельности Надежда
Семеновна не отличалась ни критическим складом ума, ни высокой
нравственностью. О чем тут говорить!
Наконец Валентину разрешили войти к Ларисе. Жена Сторожука
предупредила:
- Вы помягче с ней. Не говоря уже о синяках, вывихе плечевого
сустава, у нее сильное нервное потрясение. Удивляюсь, как она еще
держится. Похоже, на одном характере. Я позвонила доктору Билан, Лариса
верит ей. А это очень важно при таком ее состоянии.
Лариса лежала на топчане, укрытая теплым одеялом. Несмотря на это, ее
знобило: она ежилась, постукивая зубами. Ляшенко спросил о ее
самочувствии.
- Ничего, бывает хуже, - натягивая одеяло до подбородка, сказала
Лариса. - Вы хотите спросить о лечебниках? Я не знаю, где они. Честное
слово! Донату соврала, чтобы заполучить документ, которым он мог
шантажировать...
Она не стала уточнять, кого именно мог шантажировать Боков, но это
было и так ясно.
- Не будем говорить о документе, которого уже нет, - сказал Ляшенко.
- Но как думаете, кто мог перепрятать лечебники?
- Ума не приложу. Когда Паша обнаружил их исчезновение, а это было
месяца два назад, он взял в оборот сначала меня, потом Надежду Семеновну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
уступил Ларисе дорогу, так же как Ляшенко сделав вид, что не заметил
тетрадные листки в ее руке. О них напомнил Боков, который стоял у одного
из стеллажей, привалясь к нему плечом:
- Заберите у нее завещание, блюстители. Не будьте лопухами! Она его
сейчас в канализацию спустит.
Ляшенко и Мандзюк не прореагировали, ему ответил Чопей:
- Донат Владимирович, вам не давали слова. Отныне и надолго вам
придется усвоить правило: говорить будете только, когда вас спросят. Но
поскольку вы уже затронули этот вопрос, я - так и быть - дам юридическую
консультацию. Завещанием признается лишь документ, удостоверенный
нотариусом. А такого документа профессор Яворский не оставил, так что
напрасно старались.
Он позвонил своим помощникам, дал "добро" на обыск квартиры Бокова и
Рубашкина, а также боковской дачи.
Появился Кандыба, понятые. Началась неторопливая процедура осмотра
места происшествия, составления протоколов. Как и следовало ожидать,
никакого тайника за книжным шкафом не было. Объясниться по этому поводу с
Ларисой тотчас же не удалось, ей стало плохо, началась рвота, и одна из
понятых отвела ее в соседнюю комнату, побежала за врачом, благо по
соседству жило немало врачей.
При личном обыске Рубашкина были обнаружены: складной нож с пружиной,
что угрожающе выбрасывало широкое лезвие, и два золотых кольца, которые он
ухитрился стянуть в спальне Надежды Семеновны. В портфеле Бокова нашли
иллюстрированный словарь-травник издания 1898 года, который он прихватил
со стеллажа во время поисков инкунабул двенадцатого века.
Попытка Бокова утверждать, что это словарь, успеха не имела: на
титульном листе книги стоял штамп: "Из книг М.П.Яворского".
- Жадность фраера сгубила, сказал сам о себе Боков. - За мелкую кражу
сяду.
- Не скромничайте, Боков, - усмехнулся Ляшенко. - Вы обманом
завладели дорогостоящими "Русскими картинками", а затем продали их через
подставное лицо по спекулятивной цене. Вот вам мошенничество и спекуляция
в крупных размерах. О книгах подешевле, что вы выманивали у своей бывшей
невесты, уже не говорю. Но к "Канону" Авиценны и тому, как он попал к
Анатолию Зимовцу, мы непременно вернемся. Попытку ограбления этой квартиры
доказать будет нетрудно. Так что, как говорится, наскребем по сусекам.
В разговор вмешался Чопей, который еще раз связывался со своими
помощниками:
- При обыске вашей дачи, Донат Владимирович, найдено несколько книг
из числа тех, что были фиктивно вписаны в макулатуру по библиотеке Дома
ученых. Приплюсуйте и это.
При подписании протокола осмотра места происшествия возникла
неожиданная заминка: Надежда Семеновна заявила, что должна
проконсультироваться со своим адвокатом. Кандыба объяснил ей, что это не
предусмотрено законом, но, если она с чем-то не согласна, он готов
выслушать ее возражения. Надежда Семеновна начала издалека, и в итоге
попросила исключить из протокола упоминание о том, что интересующие
преступников книги были спрятаны ею среди старых журналов, а затем
перепрятаны кем-то в другое, пока не установленное место.
Посоветовавшись с Валентином, Кандыба согласился заменить эту фразу
другой, смысл которой состоял в том, что названных книг не оказалось в
домашней библиотеке.
Когда задержанных увели, к Валентину подошла одна из понятых,
сказала, что с ним хочет поговорить Лариса, которой стало несколько лучше,
но около которой все еще хлопотала доктор Сторожук - жена доцента
Сторожука.
Однако в комнату Ларисы его впустили не сразу. Пока он топтался в
коридоре, уехали следователь и Чопей, ушли понятые, явилась сестра Надежда
Семеновны - Анна Семеновна, которой кто-то сообщил в больницу о
происшедшем. К Валентину дважды подходила Надежда Семеновна, справлялась о
Павле, а затем, прижимая к глазам платочек и негромко всхлипывая,
клятвенно уверяла его, что лечебники перепрятала не она и ей не известно,
где они сейчас находятся. И тут же роняла, как бы между прочим:
- Я консультировалась с адвокатом и он заверил меня, что, поскольку
официального завещания Матвей Петрович не оставил, все книги по закону
принадлежат нам: мне и Ларисе.
Первый раз, когда она сказала об этом, Валентин отмолчался. Однако,
во второй не выдержал:
- Но надеюсь, вы не будете отрицать, что Боков пытался завладеть
инкунабулами путем ограбления?
- Как вы могли подумать, что я намерена защищать этого негодяя! -
сделала попытку возмутиться Надежда Семеновна, но тут же сказала: - Только
в суд я не пойду. Он обольет меня грязью! Он уже грозил.
- Чем?
- Ну этими лечебниками, что я положила сверху на стеллаж, -
потупилась Надежда Семеновна. - А потом он как-то перехватил одно письмо.
Это было еще при жизни Матвея Петровича. Клянусь, чем угодно, с автором
письма меня связывали чисто дружеские отношения. Но он допускал некоторые
шутливые иносказания, которые могут быть превратно истолкованы... Донат
иногда брал нашу почту из ящика. И таким образом перехватил письмо.
- Наш друг Донат, - усмехнулся Валентин.
- Что вы сказали? - насторожилась хозяйка.
- Это просто так, к слову.
Читать нравоучения сорокапятилетней женщине было неловко. Да и вряд
ли в этом был какой-то смысл: при всей показной респектабельности Надежда
Семеновна не отличалась ни критическим складом ума, ни высокой
нравственностью. О чем тут говорить!
Наконец Валентину разрешили войти к Ларисе. Жена Сторожука
предупредила:
- Вы помягче с ней. Не говоря уже о синяках, вывихе плечевого
сустава, у нее сильное нервное потрясение. Удивляюсь, как она еще
держится. Похоже, на одном характере. Я позвонила доктору Билан, Лариса
верит ей. А это очень важно при таком ее состоянии.
Лариса лежала на топчане, укрытая теплым одеялом. Несмотря на это, ее
знобило: она ежилась, постукивая зубами. Ляшенко спросил о ее
самочувствии.
- Ничего, бывает хуже, - натягивая одеяло до подбородка, сказала
Лариса. - Вы хотите спросить о лечебниках? Я не знаю, где они. Честное
слово! Донату соврала, чтобы заполучить документ, которым он мог
шантажировать...
Она не стала уточнять, кого именно мог шантажировать Боков, но это
было и так ясно.
- Не будем говорить о документе, которого уже нет, - сказал Ляшенко.
- Но как думаете, кто мог перепрятать лечебники?
- Ума не приложу. Когда Паша обнаружил их исчезновение, а это было
месяца два назад, он взял в оборот сначала меня, потом Надежду Семеновну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45