Но
тут же одернула себя: "Опять спешишь с выводами!.."
Кладбище покидали вместе. Галина не без опаски поглядывала по
сторонам: уже смеркалось, кладбищенские кварталы опустели. У ворот их
поджидали два крутоплечих парня. Галина нащупала в кармане платья
милицейский свисток, но, узнав дружинников, успокоилась. Старший из парней
отозвал ее в сторону, передал небольшую изящную сумочку-кошелек.
- Это, должно быть, ее, - имея в виду Ларису, сказал он. - Хулиганы
бросили, когда мы гнались за ними.
- Догнали? - полюбопытствовала Галина.
- Двух догнали, передали вашим сотрудникам, третий убежал.
Как поняла Галина, третьим был Бим...
Неподалеку от кладбищенских ворот у обочины шоссе стоял милицейский
"рафик". Лариса замедлила шаг, покосилась на Галину.
- Я арестована? - вовсе не испуганно, скорее с любопытством, спросила
она.
- За что вас арестовывать? - удивилась Галина.
- Это все из-за меня произошло, - неожиданно сказала девушка. - Я во
всем виновата. Только я!
Галина внимательно посмотрела на нее, стараясь понять, насколько она
искренна. За год, что они не виделись, Лариса заметно повзрослела:
приосанилась, раздалась в плечах, что не портило ее рослую спортивную
фигуру. А еще она стала сдержаннее: расчетливей в жестах, словах. Но
именно эта ее сдержанность беспокоила Галину: была в ней какая-то
напряженность, отчего казалось, что вся она сжата, как до отказа
заведенная пружина, которая вот-вот сработает или лопнет с оглушающим
звоном.
Но Лариса держалась спокойно, ровно, хотя разговор у них шел
непростой. Правда, Галине не сразу удалось разговорить ее, убедить в
искренности своих намерений...
Они сели в троллейбус, проехали несколько остановок. Лариса молчала,
все еще прижимая платок к губам, хотя в том уже не было надобности - кровь
запеклась. Видимо, это был предлог не разговаривать, собраться с мыслями.
У Дома ученых Лариса начала пробираться к выходу, хотя выходить ей надо
было не здесь. Галина растерялась: бежать за ней, останавливать,
вразумлять было так же глупо, как отпустить ни с чем. Но вот девушка - она
была уже в дверях - оглянулась, кивком головы пригласила Галину выйти
вместе. Пассажиры, которые не собирались выходить на этой остановке, уже
сомкнули плечи, спины, и Галина с трудом протиснулась к двери. Едва успела
выскочить из уже отправляющегося троллейбуса, на тротуаре столкнулась с
дородной дамой, наступила на ногу пожилому военному, забормотала
извинения. Лариса успела отойти к газетному киоску и как ни в чем не
бывало листала пухлый литературный журнал. Когда Галина подошла, она
спросила, не отрываясь от журнала:
- Значит, меня не арестуют?
- Пока в этом нет необходимости, - сухо сказала Галина.
Она была сердита на Ларису за ее дурацкую выходку и такое вот
позерство - можно подумать, что ей наплевать, арестуют ее или нет.
- А мне сказали, что меня арестуют, даже советовали уйти из дома на
день-два.
- Куда уйти?
- К подруге, тете... Мало ли куда можно уйти!
- Почему только на день-два?
- За это время обещали все уладить.
- Кто обещал?
- Не имеет значения.
- Вас никто не собирается арестовывать, - сделав над собой усилие,
как можно дружелюбнее, сказала Галина. - Я хочу поговорить с вами. Просто
поговорить.
Лариса недоверчиво прищурилась, но затем согласно кивнула.
- Зайдемте в Дом ученых, я приведу себя в порядок.
В туалетной комнате Лариса намочила платок, вытерла им колени,
умылась, причесалась, осторожно накрасила помадой разбитые губы.
- Еще хорошо, что глаза не подбили, а то вообще был бы видик! -
сказала она Галине и тут же предложила: - Идемте в бар, выпьем по
пятьдесят граммов. Так положено после похорон.
Галина не стала возражать.
Но им не повезло: бар был закрыт.
- Знаете что, - предложила Лариса, идемте ко мне. У меня отдельная
комната. И выпить у нас найдется.
- Я не буду пить, - предупредила Галина.
- Дело ваше. А я буду, хочу напиться.
- В таком случае отложим наш разговор.
Лариса удивленно посмотрела на нее.
- Но это в ваших интересах: пьяная я выболтаю все.
- Мне характеризовали вас как умную девушку, а вы говорите глупости,
- рассердилась Галина.
Лариса зарделась.
- Извините. Но я действительно хочу напиться, чтобы не думать ни о
чем. А еще хочу перевернуть вверх дном одну фешенебельную квартиру.
Трезвая я не сумею это сделать: как-то пробовала, не получилось.
- Странное желание!
- Не такое уж странное, если учитывать... - Она осеклась, а затем
неожиданно взяла Галину под руку: - Вы правы: я говорю глупости. Это
потому, что ищу себе оправданий, а их нет. Идемте, я расскажу то, что вас
интересует.
И снова ее тон - слишком уж покаянный и слишком доверительный, не
понравился Галине. Должно быть, все, что сейчас расскажет Лариса, будет
неправдой или, в лучшем случае - полуправдой. Но то, что она услышала,
ошеломило ее.
Они свернули на тихую Садовую улицу, затененную густыми кронами
каштанов. Лариса чуть наклонила голову, заговорила неторопливым
полушепотом:
- Год назад я сошлась с Толиком и не видела ничего ужасного в этом.
Толик мне нравился своей непосредственностью, робостью, которую он пытался
скрывать за напускной грубоватостью. Но вскоре поняла, что сделала
глупость: Толик был наивен, как ребенок, и все принимал всерьез. Он
настаивал, чтобы мы поженились. Это было бы смешно, когда бы он не был так
настойчив. В общем он надоел мне быстрее, чем я ему. Отделаться от него
было нелегко, и мне ничего не оставалось, как сказать, что выхожу замуж за
Новицкого. Конечно, это была неправда, но я знала, что Толик поверит: с
первого дня нашего знакомства он ревновал меня к Паше. Пашу я не
предупредила, поскольку не думала, что Толику взбредет в голову
объясняться с ним. А оно вон как получилось!
О книге она умолчала. Но дело было даже не в этом - Галина не
поверила ей. Все, о чем она рассказала неторопливым, ровным полушепотом,
было уже сказано Тамарой Зимовец, которая подхватила пущенную кем-то
сплетню. Тем не менее, Лариса повторила ее почти дословно, не пощадив себя
и не сделав никакой попытки оправдаться, очевидно, ничего другого
придумать не успела...
- Надежда Семеновна знала о ваших отношениях с Толиком?
- Догадывалась.
- А Новицкий?
Лариса вспыхнула, да так, что запылали уши.
- Нет... То есть, возможно, знал... догадывался. Но с некоторых пор
он избегал в разговорах со мной таких тем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
тут же одернула себя: "Опять спешишь с выводами!.."
Кладбище покидали вместе. Галина не без опаски поглядывала по
сторонам: уже смеркалось, кладбищенские кварталы опустели. У ворот их
поджидали два крутоплечих парня. Галина нащупала в кармане платья
милицейский свисток, но, узнав дружинников, успокоилась. Старший из парней
отозвал ее в сторону, передал небольшую изящную сумочку-кошелек.
- Это, должно быть, ее, - имея в виду Ларису, сказал он. - Хулиганы
бросили, когда мы гнались за ними.
- Догнали? - полюбопытствовала Галина.
- Двух догнали, передали вашим сотрудникам, третий убежал.
Как поняла Галина, третьим был Бим...
Неподалеку от кладбищенских ворот у обочины шоссе стоял милицейский
"рафик". Лариса замедлила шаг, покосилась на Галину.
- Я арестована? - вовсе не испуганно, скорее с любопытством, спросила
она.
- За что вас арестовывать? - удивилась Галина.
- Это все из-за меня произошло, - неожиданно сказала девушка. - Я во
всем виновата. Только я!
Галина внимательно посмотрела на нее, стараясь понять, насколько она
искренна. За год, что они не виделись, Лариса заметно повзрослела:
приосанилась, раздалась в плечах, что не портило ее рослую спортивную
фигуру. А еще она стала сдержаннее: расчетливей в жестах, словах. Но
именно эта ее сдержанность беспокоила Галину: была в ней какая-то
напряженность, отчего казалось, что вся она сжата, как до отказа
заведенная пружина, которая вот-вот сработает или лопнет с оглушающим
звоном.
Но Лариса держалась спокойно, ровно, хотя разговор у них шел
непростой. Правда, Галине не сразу удалось разговорить ее, убедить в
искренности своих намерений...
Они сели в троллейбус, проехали несколько остановок. Лариса молчала,
все еще прижимая платок к губам, хотя в том уже не было надобности - кровь
запеклась. Видимо, это был предлог не разговаривать, собраться с мыслями.
У Дома ученых Лариса начала пробираться к выходу, хотя выходить ей надо
было не здесь. Галина растерялась: бежать за ней, останавливать,
вразумлять было так же глупо, как отпустить ни с чем. Но вот девушка - она
была уже в дверях - оглянулась, кивком головы пригласила Галину выйти
вместе. Пассажиры, которые не собирались выходить на этой остановке, уже
сомкнули плечи, спины, и Галина с трудом протиснулась к двери. Едва успела
выскочить из уже отправляющегося троллейбуса, на тротуаре столкнулась с
дородной дамой, наступила на ногу пожилому военному, забормотала
извинения. Лариса успела отойти к газетному киоску и как ни в чем не
бывало листала пухлый литературный журнал. Когда Галина подошла, она
спросила, не отрываясь от журнала:
- Значит, меня не арестуют?
- Пока в этом нет необходимости, - сухо сказала Галина.
Она была сердита на Ларису за ее дурацкую выходку и такое вот
позерство - можно подумать, что ей наплевать, арестуют ее или нет.
- А мне сказали, что меня арестуют, даже советовали уйти из дома на
день-два.
- Куда уйти?
- К подруге, тете... Мало ли куда можно уйти!
- Почему только на день-два?
- За это время обещали все уладить.
- Кто обещал?
- Не имеет значения.
- Вас никто не собирается арестовывать, - сделав над собой усилие,
как можно дружелюбнее, сказала Галина. - Я хочу поговорить с вами. Просто
поговорить.
Лариса недоверчиво прищурилась, но затем согласно кивнула.
- Зайдемте в Дом ученых, я приведу себя в порядок.
В туалетной комнате Лариса намочила платок, вытерла им колени,
умылась, причесалась, осторожно накрасила помадой разбитые губы.
- Еще хорошо, что глаза не подбили, а то вообще был бы видик! -
сказала она Галине и тут же предложила: - Идемте в бар, выпьем по
пятьдесят граммов. Так положено после похорон.
Галина не стала возражать.
Но им не повезло: бар был закрыт.
- Знаете что, - предложила Лариса, идемте ко мне. У меня отдельная
комната. И выпить у нас найдется.
- Я не буду пить, - предупредила Галина.
- Дело ваше. А я буду, хочу напиться.
- В таком случае отложим наш разговор.
Лариса удивленно посмотрела на нее.
- Но это в ваших интересах: пьяная я выболтаю все.
- Мне характеризовали вас как умную девушку, а вы говорите глупости,
- рассердилась Галина.
Лариса зарделась.
- Извините. Но я действительно хочу напиться, чтобы не думать ни о
чем. А еще хочу перевернуть вверх дном одну фешенебельную квартиру.
Трезвая я не сумею это сделать: как-то пробовала, не получилось.
- Странное желание!
- Не такое уж странное, если учитывать... - Она осеклась, а затем
неожиданно взяла Галину под руку: - Вы правы: я говорю глупости. Это
потому, что ищу себе оправданий, а их нет. Идемте, я расскажу то, что вас
интересует.
И снова ее тон - слишком уж покаянный и слишком доверительный, не
понравился Галине. Должно быть, все, что сейчас расскажет Лариса, будет
неправдой или, в лучшем случае - полуправдой. Но то, что она услышала,
ошеломило ее.
Они свернули на тихую Садовую улицу, затененную густыми кронами
каштанов. Лариса чуть наклонила голову, заговорила неторопливым
полушепотом:
- Год назад я сошлась с Толиком и не видела ничего ужасного в этом.
Толик мне нравился своей непосредственностью, робостью, которую он пытался
скрывать за напускной грубоватостью. Но вскоре поняла, что сделала
глупость: Толик был наивен, как ребенок, и все принимал всерьез. Он
настаивал, чтобы мы поженились. Это было бы смешно, когда бы он не был так
настойчив. В общем он надоел мне быстрее, чем я ему. Отделаться от него
было нелегко, и мне ничего не оставалось, как сказать, что выхожу замуж за
Новицкого. Конечно, это была неправда, но я знала, что Толик поверит: с
первого дня нашего знакомства он ревновал меня к Паше. Пашу я не
предупредила, поскольку не думала, что Толику взбредет в голову
объясняться с ним. А оно вон как получилось!
О книге она умолчала. Но дело было даже не в этом - Галина не
поверила ей. Все, о чем она рассказала неторопливым, ровным полушепотом,
было уже сказано Тамарой Зимовец, которая подхватила пущенную кем-то
сплетню. Тем не менее, Лариса повторила ее почти дословно, не пощадив себя
и не сделав никакой попытки оправдаться, очевидно, ничего другого
придумать не успела...
- Надежда Семеновна знала о ваших отношениях с Толиком?
- Догадывалась.
- А Новицкий?
Лариса вспыхнула, да так, что запылали уши.
- Нет... То есть, возможно, знал... догадывался. Но с некоторых пор
он избегал в разговорах со мной таких тем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45