Согласен?
– Да будет так! – решил Керморван. – Мы могли бы ударить по рукам, но у меня есть другая идея. Сейчас еще слишком ясная погода для отплытия; эквешцы могут заметить корабль за много лиг. Нам придется подождать. Это бесит меня, но мы можем с пользой провести время, тренируясь в рукопашной схватке. Готов ли ты скрестить со мной клинок?
Длинный меч Керморвана с шипением вылетел из ножен, серая сталь сверкнула перед ясными серыми глазами.
Элоф усмехнулся. Черный клинок холодно блеснул в ответ. Кузнец скопировал боевую стойку Керморвана.
– Честная сделка в обмен за мастерство, которому я учил тебя!
Больше часа они рубились друг с другом, нападая и отступая. Клинки со звоном сталкивались в сгущавшейся послеполуденной дымке. Корсары собрались вокруг, наблюдая и отпуская шутливые замечания, когда серый клинок плашмя ударял Элофа или опрокидывал его на мокрый песок, где волны лизали ему лицо; все они прошли суровую выучку под руководством Керморвана. Но достаточно скоро они перестали смеяться, начали задумчиво кивать и делать небольшие ставки на то, кому достанется следующий удар. Могучая сила Элофа возмещала недостаток проворства, и те же руки, что клали точные удары на наковальню, могли наносить точные удары противнику. Наконец, сомкнув рукояти мечей, они закачались лицом друг к другу. Дыхание со свистом вырывалось из их пересохших глоток.
– Уже лучше! – прохрипел Керморван. – Когда-нибудь… великий воин… было бы только желание!
– Лучше… ковать металл… чем людей… – просипел в ответ Элоф.
Керморван рассмеялся и уже собирался что-то ответить, когда из-за высоких дюн на пляже донесся крик дозорного:
– Вижу корабль! Черный парус на юге!
– Отплываем! – взревел капитан. – Подкладывай катки, остальные – к лебедке!
Керморван одним быстрым движением вложил свой меч в ножны и побежал к остальным корсарам, потащив Элофа за собой. Канат, натянутый между старн-постом, представлявшим собой обрубок массивного пня, и носовым кабестаном, толкал судно вперед на катках. Те члены команды, которые не налегали на ворот лебедки, бегали взад-вперед, проворно вынимая катки из-под кормы и подкладывая их под надвигающийся нос корабля. Элоф, стоявший на корме, мог лишь поражаться тому, что все остались целы, но, видимо, это был отработанный маневр – и длинный, обтекаемый корпус скользнул в маслянистые воды залива с едва заметным всплеском. Туман склубился вокруг низких планширов, цепляясь за ноги отставших матросов, которых поспешно втягивали на борт. Многие корсары сжимали амулеты или чертили в воздухе знаки, отгонявшие беду; даже Керморван на мгновение прижался лбом к мачте и приглушенным шепотом пробормотал несколько фраз. Сам же Элоф просто смотрел на берег, уже превратившийся в туманную линию. Болотные запахи растворились в мириадах других, более резких и навязчивых – от дегтя и сырых спальных мешков, обшитых тюленьей кожей, до невыносимой вони, доносившейся из трюма. Капитан вынес на палубу тяжелый сверток, завернутый в промасленную кожу. Когда он осторожно развернул свою ношу, свет факелов заиграл на огромной хищной голове, вырезанной из цельного куска дерева и отполированной, со сверкающими глазами из красного стекла и длинными мощными челюстями. В разинутой пасти сверкали латунные клыки. Капитан с усилием потянулся и укрепил голову в гнезде на вершине форштевня, словно на длинной, изогнутой лебединой шее.
– Амикак! – взвыли корсары и разразились гулом приветственных кличей.
Элоф поежился.
– Почему они так почитают Морского Губителя и принимают его как свою эмблему? – шепотом спросил он у Керморвана.
– А разве есть лучшая эмблема для корсаров? – сумрачно отозвался воин. – Безымянный ужас, бич и проклятие морей – вот наш символ! Мы изгнанники, люди вне закона. Наши сородичи могут убивать так же, как и наши враги. – Он с горечью рассмеялся. – Возможно, мы заключили своего рода соглашение с Губителем. Мы посылаем ему обильную пищу либо сами отправляемся на дно и кормим его. Так почему бы нам не призвать его на свою защиту?
– По местам! Весла в уключины!
Гребцы расселись по скамьям. Длинные, тяжелые весла были переброшены через планширы и укреплены на поворотных стержнях, служивших уключинами. Они на мгновение застыли, словно собираясь грести в тумане, а не в воде, но по команде капитана, ударившего в палубу древком алебарды, дружно опустились и заработали в слаженном ритме. Узкое судно птицей полетело вперед; темная, стеклянистая вода неистово забурлила вокруг заново откованного тарана.
Кто-то начал напевать. Секунду спустя остальные подхватили медленный, печальный мотив, ритм которого совпадал со взмахами весел.
С белою пеной
Приходит она –
Дивная обликом Сайтана – Морская Дева!
Золотые, как солнце,
Струятся ее кудри,
Но белы ее груди, как хладный мрамор!
Стройное тело
Сияет и манит,
Нежны ее объятья в подводной зыби!
Звонкий голос Керморвана возвысился над общим хором:
О Сайтана, приди ко мне,
Не оставляй меня плыть в пучине
И спать одиноко
Там, где плещет прибой о высокие скалы
И светит луна над темной водою!
– Пусть себе зовут Сайтану, пока могут, – проворчал шкипер, обращаясь к Элофу. – Но я вам скажу, сир кузнец, это не по мне – обращаться к покровительнице утопленников! Мало ли что может приключиться, когда плывешь в темноте и тумане!
– Но только так мы и можем дать бой, – спокойно возразил Керморван. – Мы не в состоянии выстоять против эквешцев при свете дня и под парусами. Но они плохие моряки и всегда плавают вдоль побережья. В этом заключается надежда для нас. Они должны миновать дельту, где всегда лежат туманы, и там мы нападем на них.
Он вгляделся в плотную мглу, где Элоф не мог различить ничего. Секунду спустя он отдал резкий приказ, и пение смолкло. Керморван приложил ухо к планширу, словно прислушиваясь.
– Судя по звуку прибоя, мы проходим скалы на мысе. Верно, шкипер?
Капитан тоже прислушался и кивнул. Мерное покачивание палубы под ногами Элофа усилилось, когда они вышли в открытое море, хотя слабый ветерок лишь едва шевелил ему волосы.
– Отлично, – сказал Керморван. – Притушите факелы, обвяжите уключины тряпьем, но самое главное – держите рот на замке. Чтобы я больше не слышал никаких выкриков! Придерживайтесь этого правила, и к концу плавания все станете богачами.
В ответ послышался приглушенный гул одобрения, а затем корабль окутала тишина, еще более плотная, чем туман. Керморван повернулся к Элофу.
– Не думай обо мне плохо за обещание богатой добычи, – сказал он. – Мне самому понадобится золото.
– Зачем?
Воин стукнул по румпелю тяжелым кулаком.
– Чтобы покупать и снаряжать собственные корабли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Да будет так! – решил Керморван. – Мы могли бы ударить по рукам, но у меня есть другая идея. Сейчас еще слишком ясная погода для отплытия; эквешцы могут заметить корабль за много лиг. Нам придется подождать. Это бесит меня, но мы можем с пользой провести время, тренируясь в рукопашной схватке. Готов ли ты скрестить со мной клинок?
Длинный меч Керморвана с шипением вылетел из ножен, серая сталь сверкнула перед ясными серыми глазами.
Элоф усмехнулся. Черный клинок холодно блеснул в ответ. Кузнец скопировал боевую стойку Керморвана.
– Честная сделка в обмен за мастерство, которому я учил тебя!
Больше часа они рубились друг с другом, нападая и отступая. Клинки со звоном сталкивались в сгущавшейся послеполуденной дымке. Корсары собрались вокруг, наблюдая и отпуская шутливые замечания, когда серый клинок плашмя ударял Элофа или опрокидывал его на мокрый песок, где волны лизали ему лицо; все они прошли суровую выучку под руководством Керморвана. Но достаточно скоро они перестали смеяться, начали задумчиво кивать и делать небольшие ставки на то, кому достанется следующий удар. Могучая сила Элофа возмещала недостаток проворства, и те же руки, что клали точные удары на наковальню, могли наносить точные удары противнику. Наконец, сомкнув рукояти мечей, они закачались лицом друг к другу. Дыхание со свистом вырывалось из их пересохших глоток.
– Уже лучше! – прохрипел Керморван. – Когда-нибудь… великий воин… было бы только желание!
– Лучше… ковать металл… чем людей… – просипел в ответ Элоф.
Керморван рассмеялся и уже собирался что-то ответить, когда из-за высоких дюн на пляже донесся крик дозорного:
– Вижу корабль! Черный парус на юге!
– Отплываем! – взревел капитан. – Подкладывай катки, остальные – к лебедке!
Керморван одним быстрым движением вложил свой меч в ножны и побежал к остальным корсарам, потащив Элофа за собой. Канат, натянутый между старн-постом, представлявшим собой обрубок массивного пня, и носовым кабестаном, толкал судно вперед на катках. Те члены команды, которые не налегали на ворот лебедки, бегали взад-вперед, проворно вынимая катки из-под кормы и подкладывая их под надвигающийся нос корабля. Элоф, стоявший на корме, мог лишь поражаться тому, что все остались целы, но, видимо, это был отработанный маневр – и длинный, обтекаемый корпус скользнул в маслянистые воды залива с едва заметным всплеском. Туман склубился вокруг низких планширов, цепляясь за ноги отставших матросов, которых поспешно втягивали на борт. Многие корсары сжимали амулеты или чертили в воздухе знаки, отгонявшие беду; даже Керморван на мгновение прижался лбом к мачте и приглушенным шепотом пробормотал несколько фраз. Сам же Элоф просто смотрел на берег, уже превратившийся в туманную линию. Болотные запахи растворились в мириадах других, более резких и навязчивых – от дегтя и сырых спальных мешков, обшитых тюленьей кожей, до невыносимой вони, доносившейся из трюма. Капитан вынес на палубу тяжелый сверток, завернутый в промасленную кожу. Когда он осторожно развернул свою ношу, свет факелов заиграл на огромной хищной голове, вырезанной из цельного куска дерева и отполированной, со сверкающими глазами из красного стекла и длинными мощными челюстями. В разинутой пасти сверкали латунные клыки. Капитан с усилием потянулся и укрепил голову в гнезде на вершине форштевня, словно на длинной, изогнутой лебединой шее.
– Амикак! – взвыли корсары и разразились гулом приветственных кличей.
Элоф поежился.
– Почему они так почитают Морского Губителя и принимают его как свою эмблему? – шепотом спросил он у Керморвана.
– А разве есть лучшая эмблема для корсаров? – сумрачно отозвался воин. – Безымянный ужас, бич и проклятие морей – вот наш символ! Мы изгнанники, люди вне закона. Наши сородичи могут убивать так же, как и наши враги. – Он с горечью рассмеялся. – Возможно, мы заключили своего рода соглашение с Губителем. Мы посылаем ему обильную пищу либо сами отправляемся на дно и кормим его. Так почему бы нам не призвать его на свою защиту?
– По местам! Весла в уключины!
Гребцы расселись по скамьям. Длинные, тяжелые весла были переброшены через планширы и укреплены на поворотных стержнях, служивших уключинами. Они на мгновение застыли, словно собираясь грести в тумане, а не в воде, но по команде капитана, ударившего в палубу древком алебарды, дружно опустились и заработали в слаженном ритме. Узкое судно птицей полетело вперед; темная, стеклянистая вода неистово забурлила вокруг заново откованного тарана.
Кто-то начал напевать. Секунду спустя остальные подхватили медленный, печальный мотив, ритм которого совпадал со взмахами весел.
С белою пеной
Приходит она –
Дивная обликом Сайтана – Морская Дева!
Золотые, как солнце,
Струятся ее кудри,
Но белы ее груди, как хладный мрамор!
Стройное тело
Сияет и манит,
Нежны ее объятья в подводной зыби!
Звонкий голос Керморвана возвысился над общим хором:
О Сайтана, приди ко мне,
Не оставляй меня плыть в пучине
И спать одиноко
Там, где плещет прибой о высокие скалы
И светит луна над темной водою!
– Пусть себе зовут Сайтану, пока могут, – проворчал шкипер, обращаясь к Элофу. – Но я вам скажу, сир кузнец, это не по мне – обращаться к покровительнице утопленников! Мало ли что может приключиться, когда плывешь в темноте и тумане!
– Но только так мы и можем дать бой, – спокойно возразил Керморван. – Мы не в состоянии выстоять против эквешцев при свете дня и под парусами. Но они плохие моряки и всегда плавают вдоль побережья. В этом заключается надежда для нас. Они должны миновать дельту, где всегда лежат туманы, и там мы нападем на них.
Он вгляделся в плотную мглу, где Элоф не мог различить ничего. Секунду спустя он отдал резкий приказ, и пение смолкло. Керморван приложил ухо к планширу, словно прислушиваясь.
– Судя по звуку прибоя, мы проходим скалы на мысе. Верно, шкипер?
Капитан тоже прислушался и кивнул. Мерное покачивание палубы под ногами Элофа усилилось, когда они вышли в открытое море, хотя слабый ветерок лишь едва шевелил ему волосы.
– Отлично, – сказал Керморван. – Притушите факелы, обвяжите уключины тряпьем, но самое главное – держите рот на замке. Чтобы я больше не слышал никаких выкриков! Придерживайтесь этого правила, и к концу плавания все станете богачами.
В ответ послышался приглушенный гул одобрения, а затем корабль окутала тишина, еще более плотная, чем туман. Керморван повернулся к Элофу.
– Не думай обо мне плохо за обещание богатой добычи, – сказал он. – Мне самому понадобится золото.
– Зачем?
Воин стукнул по румпелю тяжелым кулаком.
– Чтобы покупать и снаряжать собственные корабли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113