.. и красивое.
Слово это само по себе всплыло в сознании Кэтрин. В его красоте было нечто
женское - неестественное изящество линий и нежность кожи. Тем не менее
Кэтрин была абсолютно уверена в том, что это мужчина. Трудно было
ошибиться, глядя на бугры мышц под атласной кожей, широкие плечи, узкие
бедра, плоский живот. Незнакомец казался бы ожившей греческой статуей,
если бы не гримаса боли, кровоподтеки на подбородке и безвольно обмякшее
тело, которые портили впечатление классического строгого спокойствия и
совершенства пропорций.
Она осторожно ощупывала тело, пытаясь выяснить тяжесть ранений. К
искусству медсестры она не прибегала уже много лет, но память быстро
подсказывала, что нужно делать. Довольно скоро она убедилась, что сломана
левая нога. И хотя, на первый взгляд, других переломов не было, этот
вызывал беспокойство. Судя по тому как была согнута нога, кость где-то
проткнула мышцы. Однако кожа повреждена не была, что ее изрядно озадачило.
Кровь на губах и подбородке говорила о том, что должны быть
внутренние повреждения. И кровь - теперь, в ярко освещенной спальне,
Кэтрин это отчетливо видела - определенно имела желтоватый оттенок. Она с
трудом верила своим глазам. Осмотрев комбинезон, она заметила на изнанке
множество карманов, в которых прятались загадочные инструменты. Это
открытие усугубило ее растерянность, но она на время отбросила сомнения и
занялась уходом за раненым.
Влажной губкой Кэтрин вытерла кровь с лица. Кровотечение как будто
остановилось. Она осторожно попыталась вправить сломанную ногу, хотя и
понимала, что таким образом кость не восстановить. К ее удивлению, нога
легко поддалась усилию, словно была пластичной, как глина. Слегка нажав,
она смогла придать ноге правильное положение. Лицо человека исказилось от
боли, но теперь нога выпрямилась и Кэтрин предположила, что половинки
сломанной кости совместились. Дыхание незнакомца стало ровнее. Кэтрин
взяла бутылку с болеутоляющим и приложила к его губам. Он сделал
глотательное движение.
Теперь он почувствует себя лучше... Если, конечно, такое тело вообще
реагирует на лекарства.
Она поняла, что сделала все возможное. Наружных ран не было. Ее
подопечный перестал стонать и, похоже, уснул. Она с тревогой всматривалась
в его лицо. Рано или поздно, но он проснется, и что тогда?
Кэтрин прогнала страхи. Ему будет удобнее, решила она, без этой
губчатой повязки. Больной не сможет опорожнить кишечник или помочиться,
если его бедра будет обтягивать материя, похожая на резину.
При мысли о том, что ей нужно снять повязку, Кэтрин снова охватило
какое-то нелепое возбуждение. Она в гневе поджала губы. Еще до замужества,
в бытность медсестрой, ей приходилось ухаживать за мужчинами, и делала она
это совершенно бесстрастно, словно перед ней было живое мясо. Теперь же ей
никак не удавалось воскресить в себе это бестрепетное отношение. Неужели
год целомудренного вдовства сделал ее такой горячей? Или здесь замешано
что-то другое? Могучий зов плоти, который исходит от этого распростертого
перед ней тела? Наваждение? Чепуха! Просто это смятение чувств вызвано
любопытством, желанием узнать, что скрывается под повязкой.
Сердясь на себя за эти мысли, Кэтрин схватила ножницы, приставила их
к правому бедру незнакомца, просунула под материю и попыталась ее
разрезать. Но из этого ничего не вышло. Повязка оказалась такой же
прочной, как и скафандр, и лезвия отскакивали от материала.
Можно было попытаться стащить повязку, но она не хотела тревожить
поврежденную ногу. В замешательстве Кэтрин стала ощупью искать потайную
защелку, вроде той, что была на верхней одежде, и так увлеклась этим, что
не заметила, как раненый пришел в себя.
- Что вы делаете? - спросил он приятным, хорошо поставленным голосом.
Она в страхе отпрянула.
- О! Вы очнулись!
- Как видите. Где я?
- В моем доме. Неподалеку от Берналильо. В тридцати километрах от
Альбукерка. Это вам что-нибудь говорит?
- Не много. - Он поглядел на ногу. - Я долго был без сознания?
- Я нашла вас час тому назад. Возле самого моего дома. Вы...
приземлились здесь.
- Да... приземлился... - Он улыбнулся. Глаза его были живыми,
пытливыми, насмешливыми. Он был неправдоподобно красив, красив
искусственной красотой киногероя. Кэтрин старалась держаться на удалении.
Она стеснялась его наготы, своей одежды, едва скрывавшей тело, спокойного
дыхания ребенка, спящего в соседней комнате, и уже жалела, что поддалась
безумному желанию забрать его к себе в дом.
- А где остальные члены вашей сексуальной группы? - спросил он.
- Моей сексуальной группы? - переспросила Кэтрин.
Он рассмеялся.
- Простите. Я сказал глупость. Я имел в виду, вашего супруга... мужа.
- Он погиб, - прошептала Кэтрин. - Его убили в прошлом году. Я живу
одна с ребенком.
- Понятно. - Он попробовал подняться, но заскрежетал зубами, едва
пошевелил левой ногой. Кэтрин предостерегающе вытянула вперед руку.
- Нет. Лежите! У вас сломана нога.
- Похоже на это, - он натянуто улыбнулся. - Вы врач?
- Я прошла медицинскую подготовку. До замужества была медсестрой.
Нога заживет, но вам нельзя некоторое время опираться на нее. Утром я
вызову врача, и он наложит повязку.
Лицо незнакомца помрачнело.
- Это обязательно?
- Что?
- Вызывать врача. Вы не сможете управиться сами?
- Я? Но я...
- Это противоречит моральным принципам? Вы не можете принимать
незнакомца в своем доме? Я заплачу. У меня в костюме есть деньги. Только
позвольте мне оставаться здесь, пока не заживет нога. Я не доставлю вам
никаких хлопот, обещаю. Я... - Спазма острой боли помешала ему договорить.
Он сцепил руки и зажмурил глаза.
- Выпейте вот это, - сказала Кэтрин, протягивая болеутоляющее.
- Это не поможет. - Он покачал головой. - Я могу... справиться...
сам.
Он замолчал, углубившись в себя, словно направил все силы на
совершение какой-то тяжкой внутренней работы. Что бы он ни делал, это
принесло свои плоды. Его лицо разгладилось, на него вернулось прежнее
насмешливое выражение.
- Итак, я могу остаться здесь? - спросил он.
- Возможно. На некоторое время. - Она не осмеливалась спросить, кто
он и откуда. - Нога очень сильно болит?
- Ничего. Я потерплю. Мне кажется, что наиболее серьезные повреждения
могут быть внутри. Удар был очень силен, когда я... упал. - Он был очень
спокоен, говоря об этом. - Вам не придется особенно много заниматься мною.
Мне нужны покой, еда, некоторая помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Слово это само по себе всплыло в сознании Кэтрин. В его красоте было нечто
женское - неестественное изящество линий и нежность кожи. Тем не менее
Кэтрин была абсолютно уверена в том, что это мужчина. Трудно было
ошибиться, глядя на бугры мышц под атласной кожей, широкие плечи, узкие
бедра, плоский живот. Незнакомец казался бы ожившей греческой статуей,
если бы не гримаса боли, кровоподтеки на подбородке и безвольно обмякшее
тело, которые портили впечатление классического строгого спокойствия и
совершенства пропорций.
Она осторожно ощупывала тело, пытаясь выяснить тяжесть ранений. К
искусству медсестры она не прибегала уже много лет, но память быстро
подсказывала, что нужно делать. Довольно скоро она убедилась, что сломана
левая нога. И хотя, на первый взгляд, других переломов не было, этот
вызывал беспокойство. Судя по тому как была согнута нога, кость где-то
проткнула мышцы. Однако кожа повреждена не была, что ее изрядно озадачило.
Кровь на губах и подбородке говорила о том, что должны быть
внутренние повреждения. И кровь - теперь, в ярко освещенной спальне,
Кэтрин это отчетливо видела - определенно имела желтоватый оттенок. Она с
трудом верила своим глазам. Осмотрев комбинезон, она заметила на изнанке
множество карманов, в которых прятались загадочные инструменты. Это
открытие усугубило ее растерянность, но она на время отбросила сомнения и
занялась уходом за раненым.
Влажной губкой Кэтрин вытерла кровь с лица. Кровотечение как будто
остановилось. Она осторожно попыталась вправить сломанную ногу, хотя и
понимала, что таким образом кость не восстановить. К ее удивлению, нога
легко поддалась усилию, словно была пластичной, как глина. Слегка нажав,
она смогла придать ноге правильное положение. Лицо человека исказилось от
боли, но теперь нога выпрямилась и Кэтрин предположила, что половинки
сломанной кости совместились. Дыхание незнакомца стало ровнее. Кэтрин
взяла бутылку с болеутоляющим и приложила к его губам. Он сделал
глотательное движение.
Теперь он почувствует себя лучше... Если, конечно, такое тело вообще
реагирует на лекарства.
Она поняла, что сделала все возможное. Наружных ран не было. Ее
подопечный перестал стонать и, похоже, уснул. Она с тревогой всматривалась
в его лицо. Рано или поздно, но он проснется, и что тогда?
Кэтрин прогнала страхи. Ему будет удобнее, решила она, без этой
губчатой повязки. Больной не сможет опорожнить кишечник или помочиться,
если его бедра будет обтягивать материя, похожая на резину.
При мысли о том, что ей нужно снять повязку, Кэтрин снова охватило
какое-то нелепое возбуждение. Она в гневе поджала губы. Еще до замужества,
в бытность медсестрой, ей приходилось ухаживать за мужчинами, и делала она
это совершенно бесстрастно, словно перед ней было живое мясо. Теперь же ей
никак не удавалось воскресить в себе это бестрепетное отношение. Неужели
год целомудренного вдовства сделал ее такой горячей? Или здесь замешано
что-то другое? Могучий зов плоти, который исходит от этого распростертого
перед ней тела? Наваждение? Чепуха! Просто это смятение чувств вызвано
любопытством, желанием узнать, что скрывается под повязкой.
Сердясь на себя за эти мысли, Кэтрин схватила ножницы, приставила их
к правому бедру незнакомца, просунула под материю и попыталась ее
разрезать. Но из этого ничего не вышло. Повязка оказалась такой же
прочной, как и скафандр, и лезвия отскакивали от материала.
Можно было попытаться стащить повязку, но она не хотела тревожить
поврежденную ногу. В замешательстве Кэтрин стала ощупью искать потайную
защелку, вроде той, что была на верхней одежде, и так увлеклась этим, что
не заметила, как раненый пришел в себя.
- Что вы делаете? - спросил он приятным, хорошо поставленным голосом.
Она в страхе отпрянула.
- О! Вы очнулись!
- Как видите. Где я?
- В моем доме. Неподалеку от Берналильо. В тридцати километрах от
Альбукерка. Это вам что-нибудь говорит?
- Не много. - Он поглядел на ногу. - Я долго был без сознания?
- Я нашла вас час тому назад. Возле самого моего дома. Вы...
приземлились здесь.
- Да... приземлился... - Он улыбнулся. Глаза его были живыми,
пытливыми, насмешливыми. Он был неправдоподобно красив, красив
искусственной красотой киногероя. Кэтрин старалась держаться на удалении.
Она стеснялась его наготы, своей одежды, едва скрывавшей тело, спокойного
дыхания ребенка, спящего в соседней комнате, и уже жалела, что поддалась
безумному желанию забрать его к себе в дом.
- А где остальные члены вашей сексуальной группы? - спросил он.
- Моей сексуальной группы? - переспросила Кэтрин.
Он рассмеялся.
- Простите. Я сказал глупость. Я имел в виду, вашего супруга... мужа.
- Он погиб, - прошептала Кэтрин. - Его убили в прошлом году. Я живу
одна с ребенком.
- Понятно. - Он попробовал подняться, но заскрежетал зубами, едва
пошевелил левой ногой. Кэтрин предостерегающе вытянула вперед руку.
- Нет. Лежите! У вас сломана нога.
- Похоже на это, - он натянуто улыбнулся. - Вы врач?
- Я прошла медицинскую подготовку. До замужества была медсестрой.
Нога заживет, но вам нельзя некоторое время опираться на нее. Утром я
вызову врача, и он наложит повязку.
Лицо незнакомца помрачнело.
- Это обязательно?
- Что?
- Вызывать врача. Вы не сможете управиться сами?
- Я? Но я...
- Это противоречит моральным принципам? Вы не можете принимать
незнакомца в своем доме? Я заплачу. У меня в костюме есть деньги. Только
позвольте мне оставаться здесь, пока не заживет нога. Я не доставлю вам
никаких хлопот, обещаю. Я... - Спазма острой боли помешала ему договорить.
Он сцепил руки и зажмурил глаза.
- Выпейте вот это, - сказала Кэтрин, протягивая болеутоляющее.
- Это не поможет. - Он покачал головой. - Я могу... справиться...
сам.
Он замолчал, углубившись в себя, словно направил все силы на
совершение какой-то тяжкой внутренней работы. Что бы он ни делал, это
принесло свои плоды. Его лицо разгладилось, на него вернулось прежнее
насмешливое выражение.
- Итак, я могу остаться здесь? - спросил он.
- Возможно. На некоторое время. - Она не осмеливалась спросить, кто
он и откуда. - Нога очень сильно болит?
- Ничего. Я потерплю. Мне кажется, что наиболее серьезные повреждения
могут быть внутри. Удар был очень силен, когда я... упал. - Он был очень
спокоен, говоря об этом. - Вам не придется особенно много заниматься мною.
Мне нужны покой, еда, некоторая помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41