Молодая женщина устроилась в
полуразрушенном домике, где прежде размещалась охрана замка, и
стала жить там, как дикарка, питаясь супами из трав, грибами,
кроликами, пойманными в силки, и мертвыми птицами. Ромуальд же
и носа не казал в Фальгонкуль.
Страх вновь увидеть там своих убийц был сильней его. Надо
было покончить с этим раз и навсегда. И речи больше не могло
быть о том, чтобы сидеть в Кьефране без гроша. Но он не мог
потерять Ирен... У него оставалось немного денег, вырученных за
жемчужины, проданные в Дижоне, когда они, еще не тронутые
странной болезнью, чего-то стоили.
Ирен и Ромуальд встречались каждый вечер у вяза. Именно
там последний из Мюзарденов предложил ей соверашть небольшое
путешествие, как бы свадебное, хотя и до официальной
регистрации. Так как она всегда жаждала иметь ожерелье --
торопилась поскорее нацепить его себе на шею -- то согласилась
поехать с Ромуальдом. Ирен практически никогда не покидала
Верхней Соны, так что эта прогулка должна была ей понравиться.
Пара отправилась на микролитражке в Грей, чтоб сделать
кое-какие покупки. Ромуальду купили новый темно-синий костюм в
магазине "Скромный достаток", а Ирен -- городское платье,
шляпку с цветами, кокетливую сумочку и первые в жизни туфли на
высоком каблуке -- все в магазине для настоящих дам "Парижский
шик". Потом влюбленные радостно вскочили в свою громыхающую
машину и взяли курс на Запад, к морю. Солнечный июнь был в
разгаре, и Ирен, которая никогда не видела моря, в первый раз
получила эту возможность. Ромуальд решил официально предложить
ей руку и сердце во время этого путешествия. Он сказал себе,
что, в конце концов, сумеет убедить ее уехать с ним в Париж.
Там они могли бы, даже без денег, жить вполне счастливо и без
претензий, как живут тысячи других людей. Он найдет себе,
конечно, работу по своей части, фотографии. Когда они отложат
немного денег, то заведут ребенка, маленького Мюэардена,
который станет простым, честным и законопослушным гражданином.
Что же касается того, чтобы смыть унижения 30-х годов,
пережитые в Кьефране,-- там видно будет, он дождется своего
часа, как остальные. В крайнем случае вступит в Отряды
Республиканской Безопасности департамента, чтобы иметь
возможность бить дубиной по морде этих деревенских олухов, если
они вздумают перегораживать дороги... К несчастью,-- и это его
особенно угнетало -- у него было ожерелье из фальшивого
жемчуга...
x x x
Вот уже двенадцать дней, как они жили в полной любви и
согласии в Ифиньяке, около Сен-Бриака, нежась на очаровательном
пляже Бретани, пустынном в это июньское время. В своем смелом
бикини Ирен казалась почти голой. Она ничем не напоминала
пастушку -- дочь полей, ее вполне можно было принять за
многоопытную горожанку, эдакий тертый калач. Она купалась, не
заходя глубоко в воду, так как не умела плавать. Ромуальд же
лежал на песке и читал последний номер журнала "Франция в
разных аспектах".
Вдруг раздался пронзительный крик. Он отложил журнал и
приподнялся. Боже правый! Ирен тонула. Огромная волна, какие
иногда случаются на побережье Бретани, вдруг набежала,
захлестнула молодую женщину и утянула ее далеко от берега. Ирен
задыхалась, махала руками. Ромуальд огляделся, чтоб позвать на
помощь, но вокруг не было ни души. Спасательная служба начинала
работать только в июле.
Он смело бросился на спасение той, к которой прикипел
душой и телом. Шла большая волна. А эта идиотка ни за что не
хотела расставаться со своим колье, даже при купании! Он ей его
в конце концов подарил, вернее, позволил его носить в ожидании
официальной церемонии бракосочетания. Понятно, что жемчужины
уже ничего не стоили, но Ирен-то этого не знала. Сероватые и
зеленоватые крапины, появившиеся на них, она принимала за
особые блики. Если она вдруг потеряет ожерелье при купании, то
бросит Ромуальда в двадцать четыре часа, на этот счет Ромуальд
не питал иллюзий. Он заметил, каким взглядом Ирен обменялась с
одним из служащих отеля, похожим на Алена Делона: в сравнении с
ним Ромуальд был лишь жалким коротышкой с кривыми ногами и
цыплячьей грудью. Просто чучело огородное.
Он вошел в воду, нырнул и поплыл размашистым кролем по
направлению к своей пастушке, которая отчаянно кричала и
захлебывалась водой и водорослями. Наконец, не без труда, он
доплыл до Ирен, схватил ее за волосы и вытащил на берег. Слава
богу, ожерелье было у нее на шее.
Пришлось делать искусственное дыхание на теплом песке раз,
два -- изо рта в рот, пока утопленница вновь не открыла глаза.
Вода стекала с волос на ее удивленное лицо. Она быстро поднесла
руку к шее, пальцы коснулись жемчужин, и лучезарная, далеко не
бескорыстная улыбка озарила ее лицо.
-- Впредь снимай ожерелье, когда будешь купаться,-- сказал
Ромуальд.-- У меня нет средств оплачивать водолаза. (В первый
раз он позволил себе так сухо разговаривать с ней).
Они ехали в своей микролитражке по дороге, которая
извивалась вдоль этого иэумрудно-золотистого чуда -- Атлантики
в лучах солнца у берегов Бретани, вдоль мыса Розелье, куда еще
не приехали отпускники купать свои грязные ноги. Самый наплыв
будет недели через три -- четыре.
Пока они добирались миль пятнадцать до гостиницы в
Дюге-Труэн, Ирен без конца теребила ожерелье. Она понимала, что
не могла бы рискнуть и бросить славного, но не больно-то
красивого Ромуальда, у которого к тому же попахивало изо рта
(об этом она не осмеливалась ему сказать). Это была болезнь
желудка -- следствие долгих лет питания консервами и наспех
проглоченной еды в дешевых ресторанах, где кастрюли мыли
кое-как. Она не могла бы ему признаться, что ей нужны
жемчужины, а не он сам. Бросить его сейчас, разыграв
легкомысленную девицу с ожерельем на шее, означало бы воровство
и ничего более. А Ирен боялась полиции -- Фроссинеты воспитали
ее в страхе перед жандармами. Она боялась даже жандармского
старшину Шаньоля, из Кьефрана, с которым у нее была любовная
интрижка. Ирен даже стащила у него револьвер; потом ей пришлось
сочинить басню, что она потеряла оружие. На самом деле он
всегда был у нее в сумочке -- на память -- ведь она не могла бы
причинить вреда даже птичке. Но в наше время, когда на дорогах
развелось столько всяких негодяев и бандитов, которые грабят,
убивают и насилуют, такая штука могла бы очень пригодиться, и
вовсе не обязательно кого-нибудь убивать.
Чтобы завладеть ожерельем стоимостью, скажем, что-то около
полумиллиарда франков,<$FТочная цена этого ожерелья не имеет
никакого значения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
полуразрушенном домике, где прежде размещалась охрана замка, и
стала жить там, как дикарка, питаясь супами из трав, грибами,
кроликами, пойманными в силки, и мертвыми птицами. Ромуальд же
и носа не казал в Фальгонкуль.
Страх вновь увидеть там своих убийц был сильней его. Надо
было покончить с этим раз и навсегда. И речи больше не могло
быть о том, чтобы сидеть в Кьефране без гроша. Но он не мог
потерять Ирен... У него оставалось немного денег, вырученных за
жемчужины, проданные в Дижоне, когда они, еще не тронутые
странной болезнью, чего-то стоили.
Ирен и Ромуальд встречались каждый вечер у вяза. Именно
там последний из Мюзарденов предложил ей соверашть небольшое
путешествие, как бы свадебное, хотя и до официальной
регистрации. Так как она всегда жаждала иметь ожерелье --
торопилась поскорее нацепить его себе на шею -- то согласилась
поехать с Ромуальдом. Ирен практически никогда не покидала
Верхней Соны, так что эта прогулка должна была ей понравиться.
Пара отправилась на микролитражке в Грей, чтоб сделать
кое-какие покупки. Ромуальду купили новый темно-синий костюм в
магазине "Скромный достаток", а Ирен -- городское платье,
шляпку с цветами, кокетливую сумочку и первые в жизни туфли на
высоком каблуке -- все в магазине для настоящих дам "Парижский
шик". Потом влюбленные радостно вскочили в свою громыхающую
машину и взяли курс на Запад, к морю. Солнечный июнь был в
разгаре, и Ирен, которая никогда не видела моря, в первый раз
получила эту возможность. Ромуальд решил официально предложить
ей руку и сердце во время этого путешествия. Он сказал себе,
что, в конце концов, сумеет убедить ее уехать с ним в Париж.
Там они могли бы, даже без денег, жить вполне счастливо и без
претензий, как живут тысячи других людей. Он найдет себе,
конечно, работу по своей части, фотографии. Когда они отложат
немного денег, то заведут ребенка, маленького Мюэардена,
который станет простым, честным и законопослушным гражданином.
Что же касается того, чтобы смыть унижения 30-х годов,
пережитые в Кьефране,-- там видно будет, он дождется своего
часа, как остальные. В крайнем случае вступит в Отряды
Республиканской Безопасности департамента, чтобы иметь
возможность бить дубиной по морде этих деревенских олухов, если
они вздумают перегораживать дороги... К несчастью,-- и это его
особенно угнетало -- у него было ожерелье из фальшивого
жемчуга...
x x x
Вот уже двенадцать дней, как они жили в полной любви и
согласии в Ифиньяке, около Сен-Бриака, нежась на очаровательном
пляже Бретани, пустынном в это июньское время. В своем смелом
бикини Ирен казалась почти голой. Она ничем не напоминала
пастушку -- дочь полей, ее вполне можно было принять за
многоопытную горожанку, эдакий тертый калач. Она купалась, не
заходя глубоко в воду, так как не умела плавать. Ромуальд же
лежал на песке и читал последний номер журнала "Франция в
разных аспектах".
Вдруг раздался пронзительный крик. Он отложил журнал и
приподнялся. Боже правый! Ирен тонула. Огромная волна, какие
иногда случаются на побережье Бретани, вдруг набежала,
захлестнула молодую женщину и утянула ее далеко от берега. Ирен
задыхалась, махала руками. Ромуальд огляделся, чтоб позвать на
помощь, но вокруг не было ни души. Спасательная служба начинала
работать только в июле.
Он смело бросился на спасение той, к которой прикипел
душой и телом. Шла большая волна. А эта идиотка ни за что не
хотела расставаться со своим колье, даже при купании! Он ей его
в конце концов подарил, вернее, позволил его носить в ожидании
официальной церемонии бракосочетания. Понятно, что жемчужины
уже ничего не стоили, но Ирен-то этого не знала. Сероватые и
зеленоватые крапины, появившиеся на них, она принимала за
особые блики. Если она вдруг потеряет ожерелье при купании, то
бросит Ромуальда в двадцать четыре часа, на этот счет Ромуальд
не питал иллюзий. Он заметил, каким взглядом Ирен обменялась с
одним из служащих отеля, похожим на Алена Делона: в сравнении с
ним Ромуальд был лишь жалким коротышкой с кривыми ногами и
цыплячьей грудью. Просто чучело огородное.
Он вошел в воду, нырнул и поплыл размашистым кролем по
направлению к своей пастушке, которая отчаянно кричала и
захлебывалась водой и водорослями. Наконец, не без труда, он
доплыл до Ирен, схватил ее за волосы и вытащил на берег. Слава
богу, ожерелье было у нее на шее.
Пришлось делать искусственное дыхание на теплом песке раз,
два -- изо рта в рот, пока утопленница вновь не открыла глаза.
Вода стекала с волос на ее удивленное лицо. Она быстро поднесла
руку к шее, пальцы коснулись жемчужин, и лучезарная, далеко не
бескорыстная улыбка озарила ее лицо.
-- Впредь снимай ожерелье, когда будешь купаться,-- сказал
Ромуальд.-- У меня нет средств оплачивать водолаза. (В первый
раз он позволил себе так сухо разговаривать с ней).
Они ехали в своей микролитражке по дороге, которая
извивалась вдоль этого иэумрудно-золотистого чуда -- Атлантики
в лучах солнца у берегов Бретани, вдоль мыса Розелье, куда еще
не приехали отпускники купать свои грязные ноги. Самый наплыв
будет недели через три -- четыре.
Пока они добирались миль пятнадцать до гостиницы в
Дюге-Труэн, Ирен без конца теребила ожерелье. Она понимала, что
не могла бы рискнуть и бросить славного, но не больно-то
красивого Ромуальда, у которого к тому же попахивало изо рта
(об этом она не осмеливалась ему сказать). Это была болезнь
желудка -- следствие долгих лет питания консервами и наспех
проглоченной еды в дешевых ресторанах, где кастрюли мыли
кое-как. Она не могла бы ему признаться, что ей нужны
жемчужины, а не он сам. Бросить его сейчас, разыграв
легкомысленную девицу с ожерельем на шее, означало бы воровство
и ничего более. А Ирен боялась полиции -- Фроссинеты воспитали
ее в страхе перед жандармами. Она боялась даже жандармского
старшину Шаньоля, из Кьефрана, с которым у нее была любовная
интрижка. Ирен даже стащила у него револьвер; потом ей пришлось
сочинить басню, что она потеряла оружие. На самом деле он
всегда был у нее в сумочке -- на память -- ведь она не могла бы
причинить вреда даже птичке. Но в наше время, когда на дорогах
развелось столько всяких негодяев и бандитов, которые грабят,
убивают и насилуют, такая штука могла бы очень пригодиться, и
вовсе не обязательно кого-нибудь убивать.
Чтобы завладеть ожерельем стоимостью, скажем, что-то около
полумиллиарда франков,<$FТочная цена этого ожерелья не имеет
никакого значения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36